КНИГА ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ, ТОМ ЧЕТВЕРТЫЙ

ОЧЕРК ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ

Советско-германский пакт. Раздел Польши. Евреи-беженцы. "Фашистов перестали называть фашистами..."

1

После прихода Гитлера к власти отношения между Германией и Советским Союзом резко обострились и прекратилось военное сотрудничество. Германия начала усиленно вооружаться‚ объясняя эти действия защитой от "большевистской угрозы"; Гитлер произносил воинственные речи: "Я ставлю себе срок в шесть-восемь лет‚ чтобы совершенно уничтожить марксизм"; советский посол сообщал из Берлина‚ что в поступках фюрера просматриваются "три пункта помешательства: вражда к СССР‚ еврейский вопрос и аншлюс". В ответ на это советские газеты клеймили "нацистское мракобесие и агрессивную природу гитлеризма"‚ но несмотря на официальную пропаганду‚ контакты между двумя странами сохранялись, и немецкий дипломат отметил: "Мы замечали у многих советских лидеров глубокую и неизменную ностальгию о былых днях германо-советского сотрудничества".

И. Сталин‚ по всей видимости‚ заранее планировал соглашение с Германией, и не случайно он заявил с трибуны партийного съезда: "Конечно‚ мы далеки от того‚ чтобы восторгаться фашистским режимом в Германии. Но дело здесь не в фашизме‚ хотя бы потому‚ что фашизм‚ например‚ в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной".

Вождь в Кремле был тверд‚ спокоен и непоколебим. Он знал‚ что следует делать‚ и никогда не ошибался. Его славословили рабочие и колхозники‚ инженеры и академики‚ писатели и поэты: "Власть гения – это прекрасная власть..." Ему посылали приветственные обращения с неисчислимых митингов-собраний-заседаний: "Родному отцу‚ учителю‚ великому продолжателю дела Ленина, гениальному вождю всех времен и народов!" Журналисты восторгались на страницах газет после очередной демонстрации: "Отцы‚ матери‚ дети плечом к плечу шагают в колоннах и поют песни о любимом Сталине... Счастьем светятся лица демонстрантов: "Спасибо тов. Сталину за счастливую и радостную жизнь!" Очевидцы захлебывались от радости при его появлении в президиуме: "Я аплодирую... Руки уже болят... Я продолжаю аплодировать... Сталин! И я – всего в двадцати метрах от него. Представляете себе‚ что это значит? Я не смотрю уже никуда больше. Все мое зрение сосредотачивается только на одном человеке – Сталине!"

Партийная идеология навязывала гражданам страны разрешенный и утвержденный образ жизни‚ карательная система НКВД ставила под контроль мысли и поступки каждого человека‚ выискивая и изолируя "скрытых" врагов народа. Уже были уничтожены многие большевики‚ которые знали Сталина с дореволюционных времен‚ – вождя окружали теперь верные соратники‚ обязанные ему своим высоким положением; никто не осмеливался обсуждать его решения, тем более, подвергать их сомнениям. Вождь в Кремле увенчал пирамиду партийной иерархии‚ которая не помышляла о том‚ чтобы иметь собственное мнение: это было уже не нужно и это было опасно. Д. Волкогонов‚ историк: "Добившись в конце концов безграничной власти... Сталин лишил себя путей‚ способов интеллектуального "питания". С ним не спорили. Мало предлагали. Соглашались. Поддакивали. Для Сталина это были просто высокопоставленные функционеры‚ исполнители его воли. Не больше".

Подобные отношения складывались у начальников с подчиненными на разных уровнях власти‚ и иностранный журналист отметил: "Эти осторожные‚ расчетливые‚ угодливые и нервозные лицемеры в государственном аппарате‚ в партии‚ в профсоюзах и прочих организациях тщательно взвешивали свои шаги‚ боязливо оглядывались и громко заявляли о своей верности; с молитвенной монотонностью они повторяли слова официальной пропаганды и в возмещение за это изо всех сил старались получше поесть‚ выпить‚ потанцевать и вообще – пожить роскошно‚ насколько это позволяли улучшившиеся материальные условия".

Л. Троцкий: "Власть Сталина представляет собой современную форму цезаризма. Она является почти незамаскированной монархией‚ только без короны и пока без наследственности..." И. Солоневич‚ эмигрант (из книги "Россия в концлагере"): "Нельзя представлять себе дело так‚ что с одной стороны существуют беспощадные палачи‚ а с другой – безответные агнцы. Палачи – тоже рабы".

Партия и вождь были непогрешимы‚ а от остальных требовалось провозглашать лозунги‚ не вдумываясь в их смысл‚ и заменять их на новые по первому требованию. Сталин обладал неограниченной властью и потому мог себе позволить самые невообразимые повороты во внутренней и внешней политике государства‚ которые разъясняли затем искушенные пропагандисты и принимали – порой не без колебаний – граждане Советского Союза.

2

К началу 1939 года появились явные признаки сближения между Москвой и Берлином: шли закулисные переговоры и выяснения интересов‚ завершались годы подозрений и открытой вражды между двумя диктатурами. В мае того года сняли с поста наркома иностранных дел М. Литвинова – сторонника проанглийской ориентации‚ который выступал за организацию международного коллективного отпора нацистской агрессии. У. Черчилль: "Еврей Литвинов ушел‚ и было устранено главное предубеждение Гитлера. С этого момента германское правительство перестало называть свою политику антибольшевистской". Начали очищать от евреев Главное разведывательное управление Красной армии‚ наркоматы иностранных дел и внешней торговли; закрыли в Москве газету немецких антифашистов‚ а ее редактора арестовали; в Берлине‚ на встрече с советскими дипломатами‚ ответственный немецкий сотрудник похвалил положительные изменения "в русском большевизме за последние годы... особенно с тех пор‚ как Сталин отложил на неопределенный срок мировую революцию".

Летом 1939 года проходили в Москве безрезультатные переговоры с военными представителями Великобритании и Франции‚ которые хотели заручиться поддержкой Советского Союза в преддверии войны с Германией и не подозревали о том‚ что вскоре произойдет. 20 августа Гитлер послал Сталину телеграмму: "Напряженность между Германией и Польшей стала невыносимой... Еще раз предлагаю принять моего министра иностранных дел во вторник‚ 22 августа‚ самое позднее – в среду‚ 23 августа".

В тот день‚ 23 августа 1939 года‚ в обстановке строжайшей секретности прилетел в Москву министр иностранных дел Германии И. Риббентроп‚ – даже члены Политбюро не догадывались о цели его приезда. На аэродроме Риббентропа встречали советские официальные лица и сотрудники немецкого посольства в Москве. Вслед за ним вышла из самолета группа гестаповцев‚ которые пожимали руки работникам НКВД‚ и один из немецких дипломатов прошептал другому: "Посмотри‚ как они улыбаются друг другу. Это они радуются‚ что могут‚ наконец‚ работать сообща. Ужасно даже подумать об этом. Только представь себе‚ что они начнут обмениваться своими досье!"

В тот же день начались переговоры – с советской стороны в них участвовали И. Сталин и председатель Совета народных комиссаров В. Молотов; Риббентроп передал им послание от Гитлера‚ в котором было сказано‚ что "отныне все проблемы Восточной Европы являются делом Германии и России". В ходе переговоров Сталин потребовал‚ чтобы Советскому Союзу предоставили военно-морские базы в Лиепае и Вентспилсе‚ латвийских портах на Балтийском море; Риббентроп отправил Гитлеру телеграмму – "Срочно! Вне очереди!", чтобы получить на это разрешение; фюрер посмотрел на карту и сразу же сообщил: "Да‚ согласен".

Из воспоминаний сотрудника немецкого посольства в Москве: "Несколько раз я должен был запрашивать согласие Гитлера на изменения в тексте договора‚ в первую очередь – на небольшие перемещения границ. Удивляла стремительность‚ с какой Гитлер давал свое согласие‚ чтобы как можно скорее заручиться договором".

Переговоры шли успешно и не заняли много времени; в ночь на 24 августа Молотов и Риббентроп подписали Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом сроком на десять лет. В нем было сказано среди прочего‚ что договаривающиеся стороны "обязуются воздерживаться от всякого насилия‚ от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга" и не будут "участвовать в какой-либо группировке держав‚ которая прямо или косвенно направлена против другой стороны". Молотов и Риббентроп утвердили также дополнительный секретный протокол о границе "сфер интересов" в Восточной Европе: Польшу предполагали разделить между СССР и Германией "приблизительно по линии рек Нарев‚ Висла и Сан"; Финляндия‚ Эстония‚ Латвия и Бессарабия входили в сферу советских интересов‚ Литва попадала в сферу интересов Германии. После подписания договора Сталин произнес тост в честь Гитлера: "Я знаю‚ как сильно немецкий народ любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье!"

Риббентроп был восхищен оказанным ему приемом: "Я чувствовал себя в Кремле как среди старых партийных товарищей". На другой день после подписания договора в берлинской газете с восторгом сообщили: "Восемьдесят миллионов немцев и сто восемьдесят миллионов русских! Их союз создаст блок‚ представляющий собой величайшую военную и индустриальную силу в мире‚ империю‚ раскинувшуюся на величайших жизненных пространствах Европы и Азии..." Многие деятели нацистской партии в Германии оказались застигнутыми врасплох и протестовали против "сговора с иудо-масонскими нелюдьми", однако Гитлер был чрезвычайно доволен результатами московских переговоров: теперь он не опасался войны на два фронта‚ и ничто не мешало Германии начать военные действия.

Советский посол сообщал из Лондона: появление Риббентропа в Москве вызвало "величайшее волнение в политических и правительственных кругах... Удивление‚ растерянность‚ раздражение‚ страх. Сегодня утром настроение было близко к панике".

3

Назавтра вся страна узнала из газет о подписании советского-германского договора. Западные корреспонденты телеграфировали из Москвы: "Русские были ошарашены и никак не могли привыкнуть к такому внезапному повороту событий..." – "Этот наитруднейший из национальных кризисов был оставлен в газетах почти без внимания‚ о нем сообщали вскользь. Передовая статья газеты "Правда" была посвящена овощам..."

Перед изумленными деятелями Коминтерна выступил в Москве ответственный докладчик и провозгласил тезисы новой советской политики: "Империалисты хотели повернуть немецкие войска на восток... Но предвидением нашего гениального кормчего товарища Сталина преступный маневр‚ затеянный империалистическими псами‚ провалился благодаря подписанию этого договора".

Эмигранты-антифашисты‚ находившиеся в СССР‚ вспоминали впоследствии: "Публикация фотографий‚ на которых большевики улыбались нацистам... повергла нас в состояние великого смятения..." – "Нужно было мобилизовать всё свое марксистское мышление... чтобы ускользнуть от глубоких угрызений совести..." – "Шок был настолько велик‚ что в первые часы мы не могли говорить об этом... Совершалось нечто постыдное‚ и через это постыдное нам долго не удавалось перешагнуть..." – "Присутствовал ли Каганович при подписании договора? Чокался ли нацист с евреем?.."

То были годы "большого террора". Граждане страны Советов прекрасно помнили‚ как незадолго до этого обвинили в преступных связях с германской разведкой и расстреляли маршала М. Тухачевского‚ командармов первого ранга И. Уборевича и И. Якира‚ других прославленных командиров Красной армии. За шпионаж в пользу Германии и ее союзницы Японии уничтожили виднейших государственных‚ партийных‚ военных деятелей – и неожиданно‚ в один день фашистский режим Гитлера превратился в "друга и союзника" СССР. Советские граждане опасались высказывать вслух свои сомнения‚ замешательство и озабоченность; говорили лишь о том‚ что "сталинское руководство знает‚ как следует поступать... Сталин не совершает ошибок... Это политика‚ выбранная Сталиным‚ значит‚ так и должно быть".

Из воспоминаний современника: "Все эти годы казалось несомненным‚ что единственным врагом нацистов был Советский Союз... Подлость Гитлера почти так же свято принималась на веру в нашей стране‚ как и непогрешимость Сталина. Наши советские дети играли в фашистов и коммунистов... В тирах мишенями часто служили силуэты в коричневых рубашках со свастикой... Только когда мы увидели кинохронику и газетные фотографии‚ на которых Сталин и Риббентроп‚ улыбаясь‚ пожимали друг другу руки‚ мы начали верить в невероятное. Свастика‚ серп и молот развевались рядом друг с другом на знаменах в Москве".

31 августа 1939 года состоялась сессия Верховного Совета СССР‚ на которой В. Молотов заявил: "Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам политику... Сегодня‚ однако‚ обстановка изменилась и мы перестали быть врагами". Депутаты Верховного Совета единогласно проголосовали за ратификацию советско-германского договора. Через несколько часов после этого‚ ранним утром 1 сентября 1939 года немецкие войска вошли в Польшу и за три недели захватили всю страну: это был "блицкриг" – "молниеносная война"‚ объединенные‚ согласованные действия авиации и бронетанковых войск. У Польши существовали договоры о взаимной помощи с Францией и Великобританией‚ а потому эти страны объявили войну Германии – так началась Вторая мировая война.

17 сентября 1939 года подразделения Красной армии пересекли польскую границу – несмотря на договор о ненападении между двумя странами. Советские войска вошли в Польшу на последнем этапе германо-польской войны‚ практически без боев‚ и сообщения в газетах следовали одно за другим: "Вчера части Красной армии заняли Гродно‚ Львов‚ Ковель..." – "За четыре дня взято в плен более шестидесяти тысяч польских солдат и офицеров..." – "Красная армия заняла города Холм‚ Рава-Русская‚ Самбор..." – "Население сел и городов с ликованием встретило своих освободителей..."

На другой день после вторжения в газете "Правда" появилось официальное разъяснение: "Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей... Советское правительство не может безразлично относиться к тому‚ чтобы единокровные украинцы и белорусы‚ проживающие на территории Польши‚ брошенные на произвол судьбы‚ остались беззащитными". Нацистская газета откликнулась на это событие такими словами: "Мы безгранично приветствуем решение Москвы..."

Так произошел раздел Польши между Германией и СССР; территории Восточной Польши отошли к Советскому Союзу‚ и по окончании операции прошел в Бресте совместный военный парад‚ в котором участвовали подразделения Красной армии и немецкого вермахта. Великобритания с Францией могли бы объявить войну и Советскому Союзу‚ но этого не произошло‚ и формально СССР соблюдал нейтралитет в борьбе "империалистических держав".

28 сентября 1939 года Риббентроп вновь приехал в Москву и подписал с Молотовым новый секретный Договор о дружбе и границе. Советский Союз возвратил Германии занятые территории Польши с преимущественным польским населением‚ а взамен Германия признала Литву сферой советских интересов; Сталин и Риббентроп поставили подписи на карте‚ утвердив измененные границы интересов двух стран. 31 октября того года Молотов сказал на сессии Верховного Совета СССР: "За последние несколько месяцев такие понятия‚ как "агрессия"‚ "агрессор"... приобрели новый смысл... Не только бессмысленно‚ но и преступно вести такую войну‚ как война за "уничтожение гитлеризма"‚ прикрываемую фальшивым флагом борьбы за "демократию..." – "О восстановлении старой Польши‚ как каждому понятно‚ не может быть и речи".

В декабре 1939 года в Советском Союзе торжественно праздновали шестидесятилетие со дня рождения Сталина. Среди прочих юбиляра поздравили Гитлер и Риббентроп; в ответном послании Риббентропу было сказано: "Благодарю Вас‚ господин министр‚ за поздравление. Дружба народов Германии и Советского Союза‚ скрепленная кровью‚ имеет все основания быть длительной и прочной. И. Сталин".

4

На польских территориях‚ захваченных немцами в 1939 году‚ оказалось около двух миллионов евреев. Эти территории разделили на две части: западные земли присоединили к Германии‚ а восточные назвали Генерал-губернаторством‚ включили в его состав Варшаву‚ Краков‚ Люблин и прислали наместника из Берлина. Советский Союз и Германия договорились о взаимном обмене "граждан украинской‚ белорусской и румынской национальностей" на немецкое население занятых территорий‚ а евреям пришлось самостоятельно решать‚ в какой части Польши им оставаться. Одни из них не ожидали ничего хорошего от нацистского режима и уходили с запада на восток‚ другие опасались преследований советской власти и убегали с востока на запад.

Поток беженцев на восток значительно преобладал; в Берлине это приветствовали‚ требовали принять "все меры для ускорения эмиграции евреев"‚ а потому нацисты всячески способствовали их уходу из Генерал-губернаторства. В декабре 1939 года военные власти докладывали в Берлин: "Выдворение евреев на русскую территорию проходило не так гладко‚ как‚ вероятно‚ ожидалось. К примеру: в тихом месте‚ в лесу, тысячу евреев выдворили на русскую сторону; в пятнадцати километрах от этого места их вернули к границе‚ и русский офицер пытался заставить немецкого офицера принять их обратно". Порой немцы – воспользовавшись соглашением об обмене населения – регистрировали евреев как украинцев или белорусов "иудейской веры"‚ чтобы отослать на советскую сторону‚ но их там не принимали. Москва даже заявила официальный протест о "насильственной переброске через границу на советскую территорию значительных групп еврейского населения – до пяти тысяч человек и более. При попытке обратной переброски этих людей на германскую территорию немецкие пограничники открывают огонь‚ в результате чего десятки людей оказываются убитыми".

Из свидетельства беженцев (зима 1939–1940 года): "На двухкилометровой нейтральной полосе в течение декабря‚ января‚ февраля и марта – под голым небом‚ на ветру и морозе‚ под снегопадом – располагались обозом толпы бедолаг‚ укрытых перинами и одеялами‚ жгущих по ночам костры либо стучащих в крестьянские хаты с просьбой о помощи... За переправу через Буг на советскую сторону платили одеждой‚ драгоценностями‚ долларами..." – "Был декабрьский мороз. В ту ночь скончалось четверо детей. И тогда мама решила спасти хотя бы меня. Мне было четыре года‚ но я помню это до сих пор. Меня одели тепло‚ мама положила в карман записку с именем и адресом отца‚ который уехал первым‚ и сказала: "Иди сам – вперед и вперед‚ пока не доберешься до первой деревни". Я перешел границу. Помню русского солдата: он меня не задержал‚ пропустил, только выругался. Я шел очень долго‚ а когда добрел до деревни‚ было уже темно. Я стоял на улице и плакал. Какая-то женщина завела меня в дом‚ накормила супом и положила спать. Наутро она поехала со мной в Белосток искать моего отца..."

Новые границы охранялись поначалу не очень тщательно‚ и один из беженцев вспоминал: "Я провел в Белостоке год и за это время трижды переходил из советской зоны в немецкую... желая успокоить маму‚ что я жив и здоров". Но вскоре положение изменилось. Органы НКВД проводили облавы в приграничных деревнях‚ вылавливали беженцев и возвращали их обратно в немецкую зону; отправляли через границу и "социально чуждые элементы"‚ а также больных‚ престарелых‚ неспособных к труду. Беженцам предлагали завербоваться на тяжелые физические работы на севере СССР либо также попасть в принудительную высылку; многие требовали‚ чтобы их отправили в демократические страны либо в Палестину‚ но их возвращали в зону немецкого правления‚ или – как тогда отмечали на советских картах – в "область государственных интересов Германии". В конце 1939 года в СССР ужесточили закон о нелегальном переходе границы и пойманных беженцев стали посылать также в лагеря заключения.

Все жители присоединенных польских земель автоматически получили советское гражданство; когда перед беженцами поставили обязательное условие – тоже стать советскими гражданами‚ это увеличило поток евреев из СССР. Одни опасались ареста за принадлежность к какой-либо политической партии‚ другие не желали расставаться со своими сбережениями; были и такие‚ что перешли на советскую территорию во время массового бегства и стремились теперь вернуться домой‚ к родным. Во Львове‚ возле немецкого пункта регистрации‚ стояли длинные очереди‚ и кое-кто даже предлагал взятки немецким офицерам‚ чтобы получить разрешение на въезд в Генерал-губернаторство‚ а затем уйти на Запад через румынскую границу.

Беженцы‚ получившие советское гражданство‚ продолжали оставаться под подозрением: в их паспортах существовала специальная пометка‚ за ними внимательно наблюдали органы НКВД‚ их обвиняли в "антисоветской клеветнической агитации"‚ ограничивали свободу передвижения‚ не разрешали жить возле западной границы и в больших городах. Часть беженцев осела в присоединенных районах Западной Украины и Западной Белоруссии‚ но многих из них – особенно тех‚ кто не принял советское гражданство, – повезли на восток‚ на спецпоселение.

Из воспоминаний (город Витебск): "Помню‚ мы бегали в клуб‚ где они сидели на узлах‚ как на вокзале. У них был особый‚ не "наш" вид, их отличала элегантная европейская одежда... Эти люди вызывали одновременно и восхищение‚ и острую жалость. Многие из нас выражали свое сочувствие посильной помощью: приносили в клуб одеяла‚ подушки‚ посуду. Моя мама‚ вздыхая‚ горевала: "От какой жизни бежали и к чему‚ бедные‚ пришли!" – и отнесла в клуб мой любимый голубой плед. А Блюма ядовито и зло пресекала мамины сочувственные слова: "А что их жалеть? Буржуи! Буржуи и есть. Вы что‚ разве по ним не видите?.."

5

В 1930-е годы советская пропаганда осуждала расовую политику правителей Германии‚ их "каннибальский" антисемитизм и клеймила антиеврейские законы‚ принятые "фашистским рейхстагом" в Нюрнберге. Высказывания в газетах и книгах отражали политику того времени: "в фашистском аду"‚ "беснующиеся варвары"‚ "антисемитское бешенство коричневых дикарей"‚ справлявших "кровавые оргии по всей стране". Объединили понятия "капитализм" и "фашизм" и провозглашали в лозунгах: "В странах капитализма‚ в странах фашизма миллионы рабочих и крестьян обречены на голод‚ нищету и безработицу. Долой фашизм! Долой капитализм! Да здравствует советская власть во всем мире!" В 1938 году в газете "Правда" высмеяли утверждение Гитлера‚ будто евреи захватили власть в СССР: "Советское государство‚ по Гитлеру‚ управляется "небольшой еврейской интеллигентной группой". Бедный фюрер со своим чувством преследования. Он уже истребил евреев вокруг себя‚ а теперь они ему мерещатся в других странах".

Затем началось сближение с Германией‚ и еврейская тема стала исчезать со страниц книг и газет. Изъяли из употребления граммофонную пластинку с речью В. Ленина "О погромной травле евреев". Из таблицы геометрических фигур учебника математики убрали пересекающиеся треугольники – "националистический сионистский знак". Не разрешили к опубликованию "Сказку" М. Горького‚ которая начиналась таким образом: "В некотором царстве‚ в некотором государстве жили-были евреи – обыкновенные евреи для погромов‚ для оклеветания и прочих государственных надобностей..."

После подписания советско-германского пакта с экранов кинотеатров и с театральных сцен убрали антифашистские фильмы и спектакли‚ в газетах и книгах исчезли упоминания о расистской идеологии нацизма и преследовании евреев в Германии; на лекциях и собраниях перестали обличать "фашизм" и "гитлеровский режим"‚ а взамен этого заговорили об "англо-французских поджигателях империалистической войны", которые "делают всё для усиления войны, для распространения ее на другие страны". Современники свидетельствовали: "В один из воскресных дней прямо из Берлина транслируется выступление Гитлера. Прикованные к радиоприемникам москвичи в течение двух часов с недоумением слушают исступленные выкрики нашего "союзника"..." – "Многое представлялось необъяснимым‚ диким‚ противоестественным... Фашистов перестали называть фашистами – ни в печати‚ ни в мало-мальски официальных докладах и речах найти это слово стало невозможно... Да‚ нелегко было понять‚ что к чему!"

Цензура запретила более четырех тысяч "антигерманских" произведений литературы и искусства; даже о знаменитом Ледовом побоище – победе Александра Невского над немецким рыцарским орденом – предпочитали не упоминать. Не допустили к постановке пьесу П. Маркиша "Клятва" в московском театре ГОСЕТ – о еврейской семье‚ которая бежала из Германии в Палестину. Не позволили кинорежиссеру С. Эйзенштейну снять фильм о деле М. Бейлиса‚ так как эта тематика "не представляет интереса". По указанию свыше‚ Эйзенштейн поставил в Большом театре оперу Р. Вагнера "Валькирия" – любимую оперу Гитлера; побывав на премьере‚ немецкие дипломаты назвали спектакль "еврейско-большевистским"‚ и вскоре "Валькирию" сняли с репертуара.

Немецкий посол сообщал из Москвы: "Советское правительство делает всё возможное‚ чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу как подменили... Антинемецкая литература изымается из книжной продажи..." Из магазинов и библиотек изъяли книгу‚ в которой упоминалось о распространении в Германии "Протоколов сионских мудрецов"‚ – по мнению цензора‚ "в условиях настоящего времени содержание книги не соответствует нашей внешней политике". Изымали книги советских авторов об антисемитизме в СССР. Не разрешили напечатать сборник статей руководителя немецких коммунистов Э. Тельмана‚ который сидел в берлинской тюрьме‚ – за "слишком резкие" нападки на нацистских лидеров. Рассыпали набор книги И. Эренбурга о гражданской войне в Испании‚ когда на стороне генерала Франко воевали немцы. "Однажды‚ – вспоминал Эренбург‚ – я услышал также такие слова (в то время диковинные): "Людям некоторой национальности не нравится наша внешняя политика. Это понятно. Но пусть они приберегут свои чувства для домашних..." Меня это поразило. Я еще не знал‚ что нам предстоит".

Из цензурных правок в рассказе А. Гайдара "Голубая чашка". Издание 1936 года: "Дура‚ жидовка! – орет Пашка. – Чтоб ты в свою Германию обратно провалилась!.." Издание 1940 года: "Дура‚ обманщица! Чтоб ты в свою заграницу обратно провалилась!.." 1936 год: "Ну‚ погоди‚ приятель Санька‚ это тебе не Германия! С твоим-то фашизмом мы и сами справимся!.." 1940 год: "Ну‚ погоди‚ приятель Санька‚ с твоим-то буржуйством мы и сами справимся!.."

В начале 1940 года около шестисот заключенных‚ немецких и австрийских эмигрантов-коммунистов‚ передали на границе немецким властям – среди них были и евреи. Сотрудники НКВД и гестаповцы сверяли списки заключенных‚ чтобы не вкралась ошибка‚ после чего немцы и австрийцы попали из советских тюрем в немецкие‚ а евреи – в лагеря уничтожения. В мае того года корреспондент журнала "Безбожник" сообщил из Германии‚ что главным достижением немецких лидеров было наступление на еврейскую религию‚ а потому советские атеисты обязаны помогать своим политическим союзникам в борьбе против мракобесия.

Американский корреспондент передавал из Берлина: "В ответственных кругах Германии распространяется уверенность‚ что соглашение со Сталиным предусматривает применение нюрнбергских законов к русским евреям‚ и это осуществят в течение шести месяцев со дня подписания пакта... Постановление не станут проводить в законодательном порядке; Сталин сделает соответствующие распоряжения‚ и этого будет достаточно".


В 1941 году‚ после нападения Германии на Советский Союз‚ И. Сталин сказал в своей речи по радио: "Что выиграли мы‚ заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора лет и возможность подготовки своих сил для отпора‚ если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту". Н. Хрущев‚ из воспоминаний: "Сталин буквально ходил гоголем. Он ходил задравши нос и буквально говорил: "Надул Гитлера‚ надул Гитлера"... Сталин правильно понимал и оценивал тогда значение этого договора: здесь была игра – кто кого обманет‚ кто кого надует".

Г. Гафенку‚ румынский посол в Москве в предвоенные годы: подписание советско-германского пакта объясняется "не совпадением подлинных устремлений обеих народов‚ а сходством мышления правителей этих империй... Одинаковое отсутствие контроля‚ критики и какого-либо независимого общественного мнения... что обеспечивает диктаторам полную свободу действий... Одинаковое презрение к малым государствам‚ которые не могут защитить себя... Одинаковое пристрастие к простым географическим линиям‚ которые смело проводятся на карте и разрезают прилежащие государства. Одинаковый культ насилия..."

После подписания пакта Советский Союз начал поставлять в Германию сырье и продовольствие‚ и Л. Троцкий предсказывал: "Гитлер ведет военные действия‚ Сталин выступает в качестве интенданта... Осенью 1941 года Германия должна начать наступление против Советского Союза".

***

П. Маркиш написал пьесу о старом раввине "Летописец Арий"‚ и рецензент отметил после прочтения: "Слишком акцентируется тема еврейства‚ как будто Красная армия пришла освобождать Западную Белоруссию из-за евреев и ради них... (Пьесу) следует отвергнуть как одностороннюю и поэтому неверно освещающую великое событие – освобождение народов Западной Белоруссии". Заключение Реперткома: "В репертуар не включать".

***

У Гитлера был личный фотограф Г. Гофман‚ который после войны написал воспоминания и в них поведал миру‚ как фюрер доверил ему очень важное поручение. Гитлер послал своего друга в Москву‚ лично к товарищу Сталину‚ чтобы передать поздравление с годовщиной Октябрьской революции. Но у Гофмана было еще одно поручение – тайное: фюрер приказал ему выяснить во время встречи со Сталиным‚ не является ли тот евреем. Для этого следовало обратить внимание на интонации речи Сталина‚ на то‚ как Сталин пожимает гостям руки‚ как отдает приказания и жестикулирует в разговоре‚ сколько раз во время их встречи засовывает руки в карманы. Гофман должен был обратить внимание и на форму ушей товарища Сталина‚ а по возвращении описать их с максимальной точностью‚ – возможно‚ это помогло бы выяснить‚ не является ли Сталин евреем. Когда Гофман вернулся в Берлин‚ он немедленно встретился с Гитлером‚ и после продолжительной их беседы фюрер окончательно убедился в том‚ что Сталин не был евреем.


назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее