ЗЕМЛЯ ПОД НОГАМИ, Книга первая

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Поселенцы из Румынии. Основание Рош–Пины и Зихрон–Яакова. Иесуд га–Маала. Нес–Циона. Удивительная жизнь Михаила Гальперина.

1

Жил в Цфате Элиэзер Роках‚ внук печатника Исраэля Бака‚ который призывал евреев отказаться от "дармового хлеба милостыни" и обратиться к земледелию. Это вызывало сопротивление руководителей еврейской общины Цфата‚ опасавшихся потерять средства к существованию; Рокаха подвергли "херему" – отлучению от общины‚ ему угрожали‚ но он не отказался от своих намерений. В 1880 году Роках решил поехать по российским городам для сбора средств на развитие поселения Гей–Они‚ но в Россию сообщили из Цфата‚ что он – "нигилист"‚ и Роках переменил маршрут‚ опасаясь ареста. Он приехал в Румынию‚ но вслед за ним пришло сообщение‚ будто этот человек намеревается "уничтожить веру Израиля"‚ а потому местные евреи отказали ему в поддержке.

В Румынии Элиэзер Роках издавал газеты на иврите и на идиш‚ основал общество по заселению Эрец Исраэль‚ у которого были десятки отделений в городах и местечках. С этого момента и началось переселение румынских евреев в Эрец Исраэль‚ составив за короткий срок почти полторы тысячи человек. Тому способствовали жестокие погромы в стране‚ нескрываемый антисемитизм властей и верхушки общества‚ многочисленные ограничения для еврейских торговцев и ремесленников‚ процентная норма в учебных заведениях‚ запрещение работать на государственной службе‚ быть адвокатами в суде‚ офицерами в армии; румынские евреи не считались гражданами страны и на них не распространялись права остального населения. К концу девятнадцатого века в Румынии образовался Антисемитский союз‚ в который входили члены правительства: цель союза – "употребить все средства‚ чтобы сделать положение евреев в Румынии невозможным и облегчить им эмиграцию из страны".

В 1882 году приехали на эту землю Моше Давид Шуб и Давид Букшештер – по поручению еврейских семей из румынского города Мойнешти. Они подыскивали подходящий участок земли и даже предприняли особые меры‚ чтобы владельцы не запросили с них слишком много. "Мы переоделись в местные одежды‚ – вспоминал Давид Шуб‚ – и отправились в путь на ослах‚ без лишнего шума. Не как‚ к примеру‚ посланцы из Галиции: те явились в Тверию верхом на лошадях‚ и тотчас прошел слух про важных евреев с несметным капиталом‚ которые приехали скупать земли". Каждый из продавцов расхваливал свой участок‚ но посланцы из румынского города не торопились: им было известно‚ что в Петах–Тикве поселенцы страдали от лихорадки‚ а потому выискивали места с хорошим климатом.

В июле 1882 года они приобрели земли бывшего поселения Гей–Они неподалеку от Цфата‚ и Шуб написал в восторге своим землякам: в тех местах "гул живой воды‚ три источника‚ сады и плантации‚ северные ветры‚ прохладные и полезные для здоровья". В Мойнешти эти сообщения передавали из уст в уста‚ и наконец‚ со Святой Земли пришло такое сообщение: "Мы увидели там землю красного цвета‚ цвета крови. Мы заплакали и сказали: это кровь наших братьев‚ пролитая здесь‚ она всё еще видна". Письмо зачитывали вслух на собраниях‚ а евреи Мойнешти плакали и восклицали: "Поедем и унаследуем эту землю!"

Известие о покупке земли в Эрец Исраэль вызвало необычайное волнение среди румынских евреев‚ и община города Мойнешти прославилась на всю страну. Многие пожелали присоединиться к первым поселенцам‚ а потому центральный переселенческий комитет образовал группу в сорок девять семей из разных городов Румынии. Первыми отправились в путь переселенцы из Мойнешти; они взяли с собой домашнюю утварь‚ сельскохозяйственные орудия‚ доски‚ двери и окна для строительства домов. Их провожал весь город. Еврейские лавки и мастерские были закрыты. В пути к ним присоединялись переселенцы из других городов‚ которым тоже устраивали торжественные проводы.

Восемнадцатого августа 1882 года из города Галаца отплыл по Дунаю корабль‚ на котором разместились двести двадцать восемь человек; тысячи людей на пристани провожали их восторженными криками‚ – даже центральные румынские газеты отметили это чрезвычайное событие. Переселенцы проехали через Стамбул и в пути разделились: часть из них решила остаться в Хайфе‚ чтобы подыскать иной участок земли‚ а остальные сошли в Бейруте и после четырехдневного утомительного пути на мулах и ослах приехали в Цфат‚ жители которого вышли им навстречу с едой и напитками.

Наконец‚ они попали на купленный участок‚ но к своему изумлению обнаружили там не благословенные края‚ а полуразвалившиеся глиняные хибары‚ остатки от разрушенного поселения Гей–Они. Созвали собрание. Заговорили о том‚ чтобы вернуться в Румынию. Руководитель группы вынул свиток Торы и сказал: "Евреи! Тот‚ кто боязлив и робок сердцем‚ пусть встанет перед Торой и честно признается при всем народе: да‚ я возвращаюсь назад‚ чтобы жить среди иноверцев". Его слова напомнили стих из Торы‚ каждому из них знакомый: "...тот‚ кто боязлив и робок сердцем‚ пусть идет и возвратится в свой дом...", – они устыдились и остались. У некоторых имелись деньги‚ достаточные для того‚ чтобы завести хозяйство и продержаться до первого урожая. У других денег недоставало‚ а были и такие‚ что собрали лишь на дорогу в надежде на добрых людей‚ которые их прокормят.

Стало ясно‚ что поселение не продержится долгое время‚ и Давид Шуб – глава поселенческого комитета – предложил на собрании: обрабатывать землю "в первый год сообща‚ товариществом‚ и чтобы все‚ как бедные‚ так и богатые‚ сдали свои деньги выборному казначею... Земля будет поделена на равные участки; все‚ богатые и бедные‚ будут участвовать в работе‚ и каждый получит свою долю при распределении дохода... С этим предложением согласились все‚ кроме шести семей‚ которые отказались принять условия и вернулись в Румынию. Потом они жалели об этом".

Новые поселенцы начали работать. "Мы очищали землю от камней‚ – писал один из них‚ – дробили их и обнаруживали всё новые и новые камни. Комары‚ мухи‚ блохи терзали тело‚ кожа наша превратилась в сплошную рану. Измученные лихорадкой и кожными воспалениями‚ мы смазывали тело маслом и кислым молоком и продолжали работать. Работали‚ не давая себе пощады. Многие надломились. Раздался старый плач "по рыбе‚ которую в Египте мы ели даром". Мы пришли в ужас. Собрались в синагоге и поклялись на Торе Господу Богу и Святой Земле на верность до последнего дыхания‚ а кто клятву переступит‚ пусть постигнет того отлучение от народа Израиля и позор до скончания веков".

На второй год существования поселение задолжало большую сумму денег. Продали треть земель поселенцам из России‚ но это не помогло; обратились за помощью в еврейские организации‚ к частным лицам‚ и в ноябре 1883 года к ним приехал из Парижа представитель барона Э.Ротшильда. Составили договор‚ по которому поселенцы из Румынии передали покупателю свою землю‚ девятнадцать домов‚ два хлева‚ две лошади‚ пять коров‚ двенадцать быков‚ трех телят и одного осла‚ а тот обязался выплатить долги поселенцев со дня их приезда‚ выстроить недостающие дома‚ приобрести двадцать плугов‚ "выделить на каждый двор одного быка‚ одну корову‚ одну лошадь и одного осла; построить синагогу‚ школу и баню; выдавать на каждого человека по десять франков в месяц на проживание и корм для скота в течение девяти месяцев‚ до жатвы".

Были затем удачи на их пути‚ были и поражения; жители страдали от эпидемий и саранчи‚ от нападений арабов и произвола турецких властей‚ но поселение выстояло и стоит по сей день в Верхней Галилее‚ к востоку от Цфата. К 1914 году жили в нем семьсот человек; там была сельскохозяйственная школа‚ библиотека‚ синагога‚ винодельня для изготовления малаги. Поселение называется Рош–Пина‚ что в переводе с иврита означает "Краеугольный камень"; название взято из псалмf Давида: "Камень‚ который отвергли строители‚ стал главою угла..."

2

В еврейской газете тех времен сообщили: "Исход из Румынии начался‚ и ничто уже не в силах его остановить". Группами и поодиночке они отправлялись в путь и приплывали в Хайфу‚ где разместились переселенцы‚ отделившиеся от основателей Рош–Пины. В то время Хайфа была деревней на склоне горы‚ где маленькие домишки теснились друг к другу возле базара. Не было порта‚ не было пристани: корабли бросали якорь вдалеке от берега‚ пассажиров перевозили в лодках на сушу.

Жил в Хайфе часовщик Шмуэль Ингер‚ тоже выходец из Румынии‚ который сообщил переселенцам‚ что на расстоянии тридцати километров южнее Хайфы‚ на отрогах горы Кармель можно купить шесть тысяч дунамов отличной земли – на живописной горе‚ с видом на море. Послали туда своих представителей‚ и те вернулись очарованные и восторженные; они рассказывали о рощах оливковых деревьев и даже уверяли‚ будто видели там чудо – дерево‚ из которого сочится мед. Деньги на покупку прислал центральный комитет переселенческих обществ Румынии; осенью 1882 года приобрели ту землю и объявили запись желающих.

Переселенцы из румынских городов и местечек отправились в путь тремя группами. Первые две благополучно высадились в Хайфе‚ но третьей группе не повезло. Их корабль пришел в хайфский порт, на борт поднялись полицейские и заявили‚ что никто не сойдет на берег: это делалось по распоряжению турецких властей‚ чтобы ограничить приток иностранных подданных в Османскую империю. Из Хайфы корабль отправился в Бейрут‚ но их снова не пустили на берег. В Бейруте им разрешили запастись едой; они купили хлеб‚ корзину яиц‚ корзину маслин‚ две корзины редиски и поплыли в Яффу. Из Яффы снова вернулись в Бейрут‚ где некоторым удалось проскочить на берег‚ из Бейрута приплыли в Хайфу; наконец‚ капитану надоело плавать взад–вперед вдоль берега: он пересадил пассажиров на другой корабль‚ который отправлялся в Египет‚ а сам уплыл назад.

Так переселенцы оказались в Порт–Саиде. Там они встретили некоего еврея‚ бывалого человека‚ который посочувствовал им и пообещал помочь. В Порт–Саид пришел корабль с христианами–паломниками‚ направлявшимися на Святую Землю. Бывалый человек достал для евреев фальшивые паспорта‚ и на время путешествия некий Реувен‚ к примеру‚ стал Дмитрием‚ его мать оказалась "женой" француза Леграна‚ а его бабушка обратилась в миссис Пальмерстон. Они взошли на борт корабля‚ смешались с прочими паломниками‚ благополучно сошли в яффском порту и переехали в Хайфу.

Шестого декабря 1882 года первые поселенцы переехали на необжитое место‚ заросшую лесом гору; новому поселению дали название Самарин по имени заброшенной арабской деревни Замарин. Прежде всего проложили дорогу‚ очистили заброшенные колодцы‚ вывезли камни с полей; работали все мужчины‚ с тринадцатилетнего возраста‚ по звуку трубы начинали и заканчивали день‚ в больших котлах варили суп из чечевицы и мамалыгу. Через десять месяцев после поселения в Самарине побывал журналист еврейской газеты и был потрясен видом жителей: "Как они пережили зиму?! И как справляются теперь?"

Переселенческий комитет присылал крохи‚ на которые невозможно было прожить; жители познали голод‚ малярию с дизентерией‚ тяжкий труд‚ нападения окрестных арабов и кровавые стычки. Несколько семей вернулись в Румынию‚ но остальные держались и скудный доход делили поровну‚ не прибавляя богатому‚ не убавляя неимущему‚ посылая телеграммы с просьбой о поддержке: "Поселенцы в Самарине страдают от голода. Все больны. Умоляем о помощи". Однажды к ним приехал посланец барона Морица Гирша‚ основателя еврейских поселений в Аргентине. Вид этих людей привел его в ужас‚ и он предложил им немедленно переехать в Аргентину‚ расписывая прелести и удобства тех мест. Его выслушали‚ а потом один из поселенцев сказал: "Нет у нас на земле никакого другого дома; здесь жить будем и здесь умрем!" А Малка Аронсон добавила: "Даже если придется грызть камни‚ с места мы не сойдем".

В октябре 1883 года Э.Ротшильд взял их под свое покровительство; на деньги барона насадили виноградники и основали винодельческую фабрику‚ а через десять лет после закладки поселения в газете написали: "Даже не верится‚ что... эти замечательно обработанные долины‚ эти чудные склоны гор‚ устланные зелеными коврами виноградных лоз‚ эти прямые‚ обсаженные деревьями улицы‚ каменные дома‚ водопроводные башни заменили собою в такой короткий промежуток времени еще недавно царившую пустынность... В поселении есть прекрасно устроенная синагога‚ школа для детей‚ аптека‚ врач‚ питомники‚ баня с миквой‚ больница‚ дом для еврейских рабочих и масса других прекрасных учреждений. Посевы в настоящем году хороши..‚ душ в поселении около семисот‚ преимущественно из румынских евреев".

Так образовалось и так утвердилось на этой земле еще одно поселение. Впоследствии его стали именовать Зихрон–Яаков – Памяти Яакова‚ в честь Яакова‚ отца барона Э.Ротшильда. Так оно называется и теперь.

3

В 1847 году французы подавили в Алжире восстание арабов‚ а их руководителя эмира Абд–ал–Кадира выслали из страны. Он жил в Дамаске‚ преуспел в делах‚ стал влиятельным лицом при дворе турецкого султана. Алжирский еврей Шмуэль Абу‚ один из сторонников Абд–ал–Кадира‚ бежал из Алжира и поселился в Цфате. Он ездил по делам в Дамаск и по дороге проезжал мимо зеленых берегов небольшого озера‚ расположенного севернее Кинерета‚ возле реки Иордан. Там было пустынно; никто не хотел селиться в тех краях‚ лишь пастухи со стадами изредка появлялись на заболоченных берегах озера. "Стоит хоть однажды переночевать на этих проклятых землях‚ – говорили в Цфате‚ – и ты будешь страдать от лихорадки‚ уповая лишь на милосердие Небес".

Но Абу был‚ очевидно‚ человеком настойчивым: благодаря ходатайству Абд–ал–Кадира турецкий султан позволил Шмуэлю Абу приобрести земли в долине Хулы. Он купил у бедуинов две тысячи двести дунамов на западном берегу озера‚ разделил на участки и предложил евреям Цфата взять землю бесплатно и переехать туда. Никто не пожелал рисковать‚ лишь братья Мизрахи‚ Шломо и Шауль‚ поселились в долине Хулы‚ возделывали свои участки и не уходили оттуда. Во время пахоты они обнаружили в земле камень из древней синагоги‚ некогда стоявшей на том месте; на камне уцелело начало надписи: "Да помянут добром того‚ кто совершит..."

Наконец‚ в Цфате появились Фишель Саломон и Иегуда Лейб Рубин‚ представители поселенческого общества из польского города Межирича. Они купили землю у семьи Абу‚ а сделку оформили в августе 1883 года‚ в пятнадцатый день месяца ав по еврейскому календарю‚ намеренно в этот день‚ ибо отметили еврейские мудрецы древности – "не было лучших дней‚ чем пятнадцатое число месяца ав". Через год там поселились первые восемь семей из Межирича и Брест–Литовска‚ братья Мизрахи присоединились к ним‚ – так образовалось поселение Иесуд га–Маала‚ что означает в переводе "основание подъема"‚ "начало восхождения"‚ "начало исхода"‚ как написано в книге Эзры: "Потому что начался исход из Вавилона в первый /день/ первого месяца..."

Турецкие власти не позволяли строить жилые помещения‚ и жить было практически негде. Поселенцы обнаружили на купленной земле полуразрушенный сарай без окон‚ в котором разместились вместе со скотом‚ а их жены с детьми жили пока что в Цфате. На другой оконечности озера располагались бедуины в примитивных тростниковых хижинах‚ и в какой–то момент один из поселенцев предложил: "Раз уж мы оказались в этом краю‚ станем жить как бедуины". Нашлись противники этой идеи‚ но рабби Фишель Саломон убедил колеблющихся‚ зачитав стих из пророка Гошеи: "Опять поселю тебя в шатрах..."

Иного выхода не было‚ а потому одолжили лодку у рыбака и нарезали тростник на озере; отработали день у богатого араба и получили взамен деревянные стойки; поставили‚ наконец‚ тростниковые шалаши без окон‚ перевезли туда свои семьи‚ жен с детьми‚ и жили так шесть лет‚ страдая от блох и насекомых‚ которые их заедали. Это было единственное еврейское поселение‚ где разместились в шалашах‚ вдалеке от прочих поселений‚ "словно отрезанные от жизни‚ от всего мира‚ в месяц по одному письму или номеру газеты‚ свежего человека не увидеть; аборигены же‚ бедуины‚ бродят в костюмах Адама‚ словом‚ полудикари".

Врача у них не было‚ лекарств тоже не было; они не знали‚ что за болезнь к ним прицепилась‚ при которой то колотит озноб‚ то обдает сильным жаром‚ и вскоре положили на верблюда‚ отвезли в Цфат и похоронили на кладбище первую жертву лихорадки – молодую женщину. Следом за ней умерли в один день два брата. За ними – их отец. Поселенец Мендель Фельдман похоронил семерых детей‚ а самый последний из них заболел лихорадкой в день свадьбы. Они уже стояли под хупой‚ жених с невестой‚ все вокруг были празднично разодеты‚ и вдруг жениха начал бить озноб. Наученные прежним опытом‚ поселенцы сразу поняли‚ что это такое. С согласия раввина и родственников свадебный обряд прекратили‚ чтобы в день свадьбы молодая невеста не стала вдовой. И действительно‚ жених умер в ту же ночь‚ еще до рассвета. Смерть не раз приходила к ним‚ а в будущем‚ когда поселение Иесуд га–Маала встало на ноги‚ о нем написали: "Посетив кладбище‚ где число могил больше числа ныне здравствующих‚ легко убедиться во власти рока".

Пешком из Курдистана в Цфат пришел пятнадцатилетний Иегуда Баразани‚ присоединился к поселенцам из Польши и завел собственное хозяйство. Пришел из Курдистана Иона Мизрахи‚ обосновался в поселении‚ а его сына впоследствии называли "пчелиным царем"‚ потому что он поставил в тех краях первую пасеку. Жила в поселении и Рахель Ашкенази‚ уроженка Цфата‚ которая не уступала в ловкости лучшим наездникам Галилеи; из уважения‚ а то и опаски‚ ее называли "левия" – львица. Жители Иесуд га–Маалы вспахали землю под пшеницу‚ развели огороды‚ устроили плантации оливковых деревьев‚ яблонь и абрикосов. Люди глубоко религиозные‚ они выбирали для разведения те сельскохозяйственные культуры‚ о которых знали из Торы и Талмуда. Работали усердно‚ со старанием‚ но вскоре выяснилось‚ что результатов труда надо ждать долго‚ а средств к существованию не было. Им присылали немного денег из России‚ присылали из Америки‚ но этого было недостаточно. Поселенцы Иесуд га–Маалы снова и снова просили помощи у еврейских организаций: "Иссякли наши средства... Нет у нас лекарства для излечения недуга‚ нет хлеба насытить души наши"; они посылали телеграммы: "Пожалуйста‚ пришлите деньги. Вынуждены страдать от долгов. Боль нестерпимая и голод!"

К ним приехал посланец общества Хиббат Цион‚ и нищета жителей его поразила. В одном из шалашей он насчитал тринадцать человек‚ на всех была одна только ложка‚ которой во время еды пользовались по очереди. К вечеру в поселении становилось темно: керосиновые лампы не зажигали‚ потому что тростниковые шалаши могли мгновенно воспламениться; единственной едой был жидкий суп после изнурительной работы в поле. Порой не было никакой еды‚ и на помощь приходили бедуины. "В скудные времена они подкармливали нас‚ – вспоминал один из поселенцев. – Тайком подкладывали еду в хижины‚ чтобы избавить нас от стыда". Поселенцам предложили переехать в Петах–Тикву‚ но они яростно воспротивились: "Только после смерти вы сможете лишить нас наших земель!"

Они остались на старом месте и продолжили борьбу на выживание. Виленский еврей Михаил Гальперин пожертвовал пять тысяч рублей на приобретение дополнительной земли‚ а затем поселению помог барон Э.Ротшильд. В 1887 году он объезжал север Галилеи‚ залюбовался отражением гор в спокойной воде озера и заметил неподалеку тростниковые хижины‚ напоминавшие становище первобытного человека. "Что это такое?" – спросил барон. Ему объяснили‚ что это еврейское поселение‚ жители которого не хотят переселяться на другое место. Барон был так поражен их упорством и мужеством‚ что решил взять поселение под свое покровительство. За его счет стали осушать болота‚ строить жилье‚ и наконец‚ впервые зажгли в одном из домов керосиновую лампу. Все поселенцы собрались на улице под окном и зачарованно смотрели на свет лампы‚ а дети‚ не видавшие прежде такого чуда‚ радовались больше всех.

Перед Первой мировой войной в поселении жили сто шестьдесят человек‚ треть из которых составляли вдовы и сироты погибших от лихорадки. "Белые дома окружены целым лесом деревьев‚ – написали в книге‚ – что вместе с озером придает поселению очень красивый вид. Главное занятие жителей – хлебопашество‚ подспорьем служит рыболовство. В поселении имеется школа и синагога". Жизнь была скудной‚ урожаи не всегда радовали‚ – долгие годы Иесуд га–Маала считалась одним из самых бедных поселений на этой земле. После образования государства Израиль приступили к осушению озера Хулы‚ у поселенцев появились дополнительные земли‚ и положение постепенно улучшилось.

4

Это место называлось по–арабски Вади эль–Ханин – Долина роз. Старая бедуинская легенда рассказывает‚ что в далекие времена долиной владел могущественный и богатый шейх‚ который взял в жены египетскую принцессу. Но принцесса не могла забыть прекрасные сады Египта с их прохладной водой‚ цветущими розами и безвыходно сидела в доме‚ словно окаменев от горя. Какими подарками ни одаривал ее шейх‚ принцесса тосковала и была безутешна. Наконец‚ шейх спросил‚ почему она вечно грустит и не отвечает на его любовь. "О шейх‚ – сказала принцесса‚ – разве ты‚ при всем твоем могуществе‚ можешь воссоздать для меня дивные сады Египта?"

И тогда шейх поклялся‚ что он превратит унылую и заброшенную долину в цветущий сад‚ который превзойдет своей красотой лучшие сады Египта. Он повелел выкопать в долине триста пятьдесят пять колодцев – по числу дней в году по лунному календарю‚ вокруг них повелел заложить триста пятьдесят пять прудов и триста пятьдесят пять садов‚ посадить там все виды плодовых деревьев и цветущих кустарников‚ а для ухода за садами назначил триста пятьдесят пять садовников. Прошло время‚ и каждое утро к принцессе стал приходить очередной садовник‚ который приносил кувшин чистой холодной воды из своего сада и плоды–первенцы в золотой‚ украшенной розами корзине. Принцесса вышла‚ наконец‚ из дома‚ увидела перед собой долину во всей красе‚ райские сады‚ которых не было даже в Египте‚ – утешилась принцесса и расцвела‚ а долину стали называть Вади эль–Ханин – Долина роз.

Эту историю бедуины передавали от отца к сыну‚ в подтверждение ее правдивости указывали на полузасыпанные колодцы с прудами‚ на остатки построек и говорили: "Миновали благословенные времена‚ и долина скорбит по тем ушедшим дням‚ как вдова‚ потому что нет могучего шейха‚ который пробудил бы ее к новой жизни". В 1878 году в Долине роз появился новый "шейх" – немец Рейслер‚ принадлежавший к христианской секте темплеров. Он купил две тысячи дунамов земли и поселился там со своей семьей. Рейслер заложил апельсиновую плантацию‚ пытался выращивать овощи и картофель‚ но вскоре семья заболела малярией‚ жена и две дочери умерли‚ а Рейслер уехал оттуда навсегда: очевидно‚ не он был тем шейхом‚ которого ожидала долина.

В 1882 году Рейслер приехал в Одессу‚ чтобы найти покупателя на свое заброшенное имение. Неподалеку от города‚ на берегу лимана жил Реувен Лерер‚ в прошлом – поставщик фуража для русской армии‚ член одесской организации Хиббат Цион. Лерер любил сельский труд‚ умело хозяйничал на своей земле‚ и имение его процветало. Но времена стали беспокойными‚ погромы шли за погромами‚ а потому он задумался о будущем своих детей. В это время и объявился Рейслер с неожиданным предложением‚ которое Лерер воспринял как Божий знак; они быстро договорились и поменялись имениями. /К слову сказать‚ Рейслеру оставалось хозяйничать под Одессой до 1917 года‚ а имение Лерера стало городом в Израиле‚ – не был ли это на самом деле Божий знак?/

В 1883 году новый "шейх", пятидесятилетний Реувен Лерер впервые появился в Долине роз. От плантаций‚ заложенных Рейслером‚ сохранились жалкие остатки‚ но колодцы с оросительными системами были в исправности; сохранился и дом‚ в котором можно было поселиться. В нескольких километрах от той долины уже закладывали Ришон ле–Цион‚ а вокруг имения располагались арабские деревни и шатры бедуинов‚ которые прозвали Лерера "хаваджа москоби" – господин из Москвы. Он назвал свое имение Нахалат Реувен – Надел Реувена‚ через год привез из Одессы жену с пятью детьми‚ и они разместились на новом месте – единственная еврейская семья в окружении арабского населения.

Сначала они поселились в доме Рейслера‚ в низком‚ влажном месте долины‚ и семья сразу же стала болеть малярией‚ – недаром существует пословица: "Смерть поселяется в доме‚ который стоит на болоте". Вовремя сообразив‚ Лерер переселился в заброшенный постоялый двор на пригорке‚ окруженный изгородью из кактусов‚ а затем построил возле него небольшой дом‚ две комнаты с верандой. Ему повезло. В его семье никто не умер от малярии‚ но без жертв всё–таки не обошлось: в один из летних дней пятилетний сын Лерера погиб от солнечного удара‚ и его отнесли на кладбище в Ришон ле–Ционе.

Закладка новых плантаций‚ их охрана требовали больших денег‚ и семье не хватало самого необходимого. Однажды в доме не оказалось даже горстки муки‚ чтобы испечь субботнюю халу. Дети легли спать голодными‚ а посреди ночи раздался стук в дверь. "Откройте‚ не бойтесь!" – закричал кто–то по–арабски‚ и в приоткрытую дверь просунули мешок с зерном. Араб добавил еще что–то и исчез в темноте. "Наверно‚ он принес зерно на хранение‚ – подумал Лерер. – Возьмем из него немного и рассчитаемся впоследствии". Араб так и не вернулся за своим мешком‚ а Фейга‚ жена Лерера‚ говорила с тех пор‚ что это пророк Элиягу явился к ним – помочь в трудную минуту. Наконец‚ плантации цитрусовых стали давать первые плоды‚ дела постепенно улучшились‚ и Лереру недоставало лишь одного – десяти человек для миньяна‚ чтобы молиться как положено.

В 1887 году Лерер продал участки по дешевой цене‚ и в его поместье поселились четыре семьи – Аарон Айзенберг из Пинска‚ Авраам Яловский из Белостока‚ Голда Милославская и Шломо Яффе из Александровска на Украине. Они разместились сначала на постоялом дворе‚ а затем построили общий дом из кирпича‚ который сами готовили и обжигали; на каждую семью приходилась одна комната с дверью и отверстием вместо окна. Кузнец Авраам Яловский работал в глиняной хижине в долине‚ за пределами общего двора. Возле его кузницы собирались арабы и бедуины; он разговаривал с ними на ломаном арабском языке‚ а заодно присматривал за поселением‚ потому что мужское население с утра уходило на работу. В один из дней Яловского нашли убитым возле наковальни с зажатым в руке молотом. До последней минуты он сражался против убийц и умер от многих ножевых ран.

А поселение продолжало жить. "Душа радуется‚ когда глядишь на этот поселок даже издали... – писал очевидец. – В саду произрастают апельсины‚ лимоны‚ орехи‚ яблоки‚ гранаты и финики... Поселенцы – люди молодые‚ здоровые‚ энергичные и честные; некоторые из них занимаются тесанием камней и этим добывают себе хлеб‚ пока земля‚ в которую они вложили массу труда‚ сможет их обеспечить... Душ в колонии: мужского пола – семнадцать‚ женского – шестнадцать. Земли – тысяча пятьсот дунамов‚ виноградных лоз – пятьдесят шесть тысяч семьсот‚ верблюдов – два‚ ослов – два‚ коза – одна".

Аарон Айзенберг из Пинска работал каменотесом и маляром; многие километры прошел он по стране‚ большей частью босиком‚ с сандалиями в руках‚ сберегая их для тех случаев‚ когда ему приходилось бывать в "обществе". Он собрал вокруг себя молодежь‚ и сводчатый погреб постоялого двора стал местом их встречи. Они достали деньги у переселенческих обществ‚ купили у Лерера дополнительные участки земли‚ и вскоре там поселились двенадцать новых семей. Это место назвали Вади Ханин‚ первым в нем родился Бен–Карми‚ сын Аарона Айзенберга /незадолго до его рождения Айзенберг заложил виноградник: Бен–Карми означает "сын моего виноградника"/.

Оставшиеся свободные земли в Вади Ханин приобрел Михаил Гальперин‚ чтобы организовать рабочий поселок. В 1891 году состоялось освящение нового поселения. Еще с вечера стали съезжаться гости‚ всю ночь танцевали у костров‚ а утром со стороны Ришон ле–Циона появилась группа всадников. Во главе ее на белой лошади скакал Михаил Гальперин в черкеске‚ с серебряным кинжалом за поясом‚ над ним развевалось большое бело–голубое знамя – "знамя Сиона". Его водрузили на вершине холма‚ а новое поселение получило название Нес–Циона. Так оно называется и по сей день: Нес–Циона – Знамя Сиона‚ из книги пророка Иеремии: "Поднимите знамя в Сионе..."

5

Идеалисты встречались во все времена. Мечтатели рождались и рождаются в каждом поколении. Люди бескорыстные и непрактичные зафиксированы в хрониках у каждого‚ наверно‚ народа. Они постоянно выделялись‚ эти люди – мечтатели‚ фантасты‚ не от мира сего – посреди остального населения‚ занятого проблемами собственного благополучия. И всегда оно выглядело странным‚ их бескорыстие‚ в глазах практичных людей‚ выглядело подозрительно‚ потому что настороженно относится человек к тому‚ чем сам не располагает‚ усматривает в этом хитрость‚ ловкость‚ зловредный умысел. Вечно были они‚ эти бессеребренники‚ объектом насмешек‚ обмана‚ в лучшем случае – снисходительного удивления‚ но без них как–то не строилась жизнь‚ не получалась‚ не двигалась дальше‚ словно являлись они‚ эти люди‚ тем таинственным ферментом‚ без которого не обойтись.

Михаил /Михаэль/ Гальперин родился в Вильнё в 1860 году‚ в богатой семье. Сколько путей открывалось перед ним‚ сколько протоптанных дорожек звали за собой по привычной уже колее! Мог стать торговцем‚ мог стать банкиром‚ ученым или бездельником‚ – деньги всё позволяли. Но это были не его пути: фантазер – мечтал о несбыточном‚ идеалист – строил на песке замки‚ бескорыстный и отзывчивый – раскидывал время‚ силы и средства на первый зов. Чтобы помочь бедным семьям‚ Гальперин основал на свои деньги еврейскую профессиональную школу и кооперативное производство вязаных изделий‚ а в 1885 году решил отправиться в Эрец Исраэль. Перед отъездом он пришел в виленскую синагогу‚ поклялся перед свитком Торы потратить всё свое состояние на нужды Святой Земли и завершил клятву словами: "Если забуду тебя‚ Иерусалим..."

В первый приезд Гальперин обошел пешком почти всю эту землю‚ вдоль и поперек: было ему тогда двадцать пять лет. Через год он снова приехал сюда‚ жил в Ришон ле–Ционе‚ создал первое рабочее объединение‚ участвовал в "бунте" жителей против администрации барона Э.Ротшильда и был изгнан из поселения. Одни называли его идеалистом‚ "защитником угнетенных и порабощенных"‚ другие – "взбалмошным господином"‚ "умственно расстроенным человеком"‚ который "разъезжал верхом по Иудее в сопровождении ватаги мальчишек"‚ – на самом деле он был лишь самим собой и в третий приезд пожертвовал деньги на развитие поселения Иесуд га–Маала‚ основал Нес–Циону. Из воспоминаний современника: "Это был удивительно красивый человек – рослый‚ крепкий‚ с ниспадающими на плечи светлыми кудрями и прекрасными голубыми глазами. От всей его внешности веяло благородством и торжественностью пророка или сказочного героя. У него был прекрасный голос‚ исключительный голос‚ сильный‚ мягкий: пел он очень красиво".

Затем Гальперин опять возвратился в Россию‚ объезжал города черты оседлости‚ устраивал собрания еврейской молодежи. Очевидец писал: "Он был для нас старшим братом и примером для подражания. Он хотел воспитать нас для будущей жизни в Эрец Исраэль‚ привив навыки земледельца и воина. По вечерам мы ездили с ним в лес‚ на ночевку под открытым небом‚ а наутро приступали к занятиям спортом под его руководством. Затем он собирал нас на беседу и пленял сердца рассказами об Эрец Исраэль‚ которую исходил вдоль и поперек". В 1903 году‚ после погрома в Кишиневе‚ Гальперин собрал сотни молодых евреев и организовал самооборону в Вильне; на его деньги покупали оружие и заказывали у кузнецов сабли и пики. Опережая других‚ Гальперин призывал основать "народный еврейский легион"‚ вооружиться оружием‚ полученным у Англии‚ и отвоевать у турок Эрец Исраэль для создания еврейского государства. Многие изумлялись такому предложению‚ не принимали его всерьез‚ но через короткое время об этом заговорили другие.

В 1903 году Гальперин поехал на Сионистский конгресс‚ на котором решался вопрос‚ куда переселять европейских евреев: в Эрец Исраэль или в Уганду‚ как рекомендовало правительство Великобритании. Делегация российских евреев была против плана Уганды‚ а Михаил Гальперин продемонстрировал это самым эксцентричным образом: во время прений он внезапно вскочил на стол и во весь голос пропел "Га–Тикву": "Еще не пропала надежда народа‚ она не угасла за двадцать веков..."

В 1906 году он снова отправился в Эрец Исраэль и перед отплытием корабля поклялся в одесской синагоге‚ что никогда не вернется в Россию. Это было уже иное время; тон на этой земле задавали практики‚ люди дела‚ которые не пренебрегали повседневными мелочами‚ а Гальперин оставался тем же мечтателем и чудаком‚ что бродил по дорогам из поселения в поселение с кинжалом за поясом. У него не осталось ни копейки от прежнего состояния; он работал сельскохозяйственым рабочим или ночным сторожем‚ был ранен‚ познал голод и одиночество‚ но постоянно устремлялся на помощь нуждающимся: однажды‚ не раздумывая‚ снял с ног единственную пару обуви и выставил на продажу‚ чтобы помочь бедным поселенцам.

Когда в Яффе появился дом терпимости‚ Гальперин потребовал от властей‚ чтобы закрыли это заведение‚ а его владельцев–евреев выслали из города. Ему угрожали‚ его грозили застрелить в одну из ночей‚ но Гальперин добился своего. "Я никогда не сожалел о прежних своих поступках‚ – говорил он. – Я постоянно чувствую себя счастливым". Казалось‚ уходит человек в неизвестность‚ вытесняется из общей памяти другими‚ более активными и более удачливыми‚ но его характер и буйный темперамент еще раз вынесли его на волну всеобщего внимания‚ притом самым неожиданным образом.

В 1911 году в Яффу приехал на гастроли итальянский цирк. Для увеличения сборов хозяин цирка предложил местным храбрецам войти в клетку со львами на глазах у публики и открыл предварительную запись желающих. В городе нашлись четыре смельчака: итальянский консул‚ греческий купец‚ турецкий чиновник и араб–лодочник. Цирк был переполнен. На арене стояла клетка со львами. Директор называл публике имена храбрецов. Цирк зашумел‚ цирк загалдел: "Где евреи? – кричали со всех сторон. – Неужто нет смелого человека среди трусливых детей смерти?.." Так называли евреев в те времена – "дети смерти". В этот момент на арену цирка вышел широкоплечий человек с гривой светлых волос; на нем была белая рубаха с вышитым на ней синим магендавидом. Директор цирка объявил: "Михаэль Гальперин – еврей!" Цирк разразился аподисментами.

Наступил решающий момент. Дверь клетки открылась. Смельчаки вошли внутрь и‚ вытерпев несколько секунд‚ стремительно выскочили назад. И тут произошло неожиданное: Михаил Гальперин закрыл за ними дверь и остался в клетке в обществе трех львов. Цирк замер. Подняв руки кверху‚ Гальперин закричал из клетки‚ обращаясь к публике: "Ну‚ кто здесь осмелился назвать потомков Бар–Кохбы и Макавеев "трусливые дети смерти"? Пусть умолкнут все ругатели Израиля. Придет время‚ и мы станем свободным народов на нашей родине‚ на земле наших предков!" Гулкий бас Гальперина вывел львов из неподвижности. Они угрожающе зарычали. Укротитель забеспокоился. И тогда Гальперин запел "Га–Тикву": "Еще не пропала надежда народа‚ она не угасла за двадцать веков..." Он пропел весь гимн до самого конца‚ а потом спокойно вышел из клетки. Цирк охнул и разразился громовой овацией.

Назавтра вся страна знала‚ что сделал Михаил Гальперин. О происшествии в цирке написали в газетах всего мира. Очевидцы рассказывали и пересказывали эту историю; молва о сказочном герое распространилась среди бедуинских племен‚ вплоть до Сирии и Заиорданья‚ обрастая по пути живописными подробностями‚ приправленными восточной фантазией. /По одной из версий владелец цирка пригласил храбрецов выпить стакан чая и выкурить сигарету в обществе львов‚ а Гальперин сказал из клетки такие слова: "Народ Израиля теперь‚ как лев в железной клетке. Но придет день‚ и мы разобьем клетку!" – после чего пропел гимн от начала до конца./

Михаил Гальперин умер в 1919 году в больнице Цфата и похоронен в поселении Маханаим. После него остались три ящика рукописей – проза‚ стихотворения‚ пьесы на идиш‚ которые сгорели в пожаре. В память о нем названо поселение Гиват–Михаэль неподалеку от Нес–Ционы‚ созданной на средства этого человека.


Шмуэль Абу был назначен французским консулом в Цфате и Тверии‚ а после его смерти должность консула перешла к сыну Яакову. Семья Абу была одной из самых уважаемых в Цфате; как писали исследователи‚ "члены семьи Абу‚ занимавшие высокие посты‚ пользовались репутацией людей‚ которые при всякой беде своих соплеменников всегда принимали их сторону". На горе Мерон‚ неподалеку от Цфата‚ похоронен рабби Шимон бар–Йохай‚ выдающийся еврейский мудрец и законоучитель. Шмуэль Абу выкупил у арабов участок земли возле его могилы и возвел над ней гробницу; его потомки сохраняли могилу от разрушения‚ а потому – в знак признательности и уважения – ежегодное шествие десятков тысяч людей в праздник Лаг ба–омер начинается от дома семьи Абу: из него выносят старинный свиток Торы и идут к той гробнице.

В 1840 году Авраам Шлуш из алжирского города Орана и несколько его друзей арендовали парусный корабль‚ погрузили на него свои семьи и поплыли в Эрец Исраэль. В Хайфе пассажиров переправляли в лодках на берег; одна из них перевернулась на большой волне‚ восемнадцать человек утонули‚ среди них два сына Авраама – Йосеф и Элиягу. Авраам Шлуш поселился в Яффе‚ успешно торговал‚ его сын Аарон занимался ювелирным делом‚ отправляя свои изделия в Англию‚ выкупал земли для расширения еврейских кварталов Яффы‚ управлял цитрусовой плантацией Моше Монтефиоре. Закон запрещал продажу земель иностранцам‚ а потому Аарон Шлуш‚ турецкий подданный‚ оформлял на свое имя приобретение участков‚ купил землю для кладбища неподалеку от Яффы и передал ее еврейской общине.

Сыновья Аарона Авраам и Йосеф Элиягу брали подряды на строительство домов и школ в еврейских поселениях‚ построили первые дома будущего Тель–Авива и гимназию "Герцлия"‚ проложили в песках улицы. Йосеф Элиягу Шлуш /названный в память утонувших сыновей Авраама/ приобретал земли для еврейского заселения в Изреэльской долине‚ предугадал развитие Тель–Авива и приобретал участки для будущей застройки‚ добился права на независимое муниципальное управление города. Он был среди основателей общества‚ выступавшего против юдофобской пропаганды в арабской прессе; на исходе жизни выпустил книгу воспоминаний‚ описав патриархальный семейный быт выходцев из Северной Африки с беспрекословным почитанием родителей: "Мы решили сосватать тебе девушку из знатной семьи‚ – сказала мне покойная госпожа мать‚ – из дома господина Авраама Мояла". Семнадцатилетний юноша поцеловал руку своих родителей и родителей невесты‚ и свадьба состоялась.

В 1860 году Аарон Моял‚ зажиточный еврей из марокканского города Рабата‚ продал всё свое имущество и переехал с семьей в Эрец Исраэль. В Яффе он купил участки земли вне крепостных стен‚ построил здания для жилья и торговли‚ стал первым евреем‚ поселившимся за стенами города. Его сын Авраам Моял представлял на этой земле одесское отделение общества Хиббат Цион. Х.Хисин писал о нем: "Уроженец Марокко‚ обладая всеми арабскими манерами и привычками‚ отлично знакомый с законами и обычаями страны‚ находясь на короткой ноге со всеми сильными края‚ благодаря своим банкирским оборотам и обширным связам..‚ Авраам Моял мог легко и без особенных расходов добиться таких вещей‚ которые для нас‚ чужестранцев‚ трудно достижимы... Мы чувствовали себя за ним‚ как за каменной стеной".

Турецкие власти запрещали билуйцам постройку домов и хозяйственных сооружений в Гедере; когда они начали строительство конюшни‚ окрестные арабы вызвали офицера с солдатами‚ и строение было разрушено. Авраам Моял предложил билуйцам вновь построить конюшню‚ а если появится тот самый офицер‚ напомнить ему‚ что он должен Моялу двести лир. Билуйцы спешно построили конюшню‚ а когда пришли солдаты во главе с офицером‚ напомнили ему о невыплаченном долге. Офицер "прикусил язычок и стал кроток‚ как овечка..; напившись у нас кофе‚ он велел кланяться ховадже Ибрагиму". Во время похорон Авраама Мояла еврейские магазины Яффы были закрыты; за гробом шли именитые люди города‚ "облагодетельствованные им вдовы и сироты оглашали воздух своими рыданиями и причитаниями".

***

В поместье Реувена Лерера приезжали барон Эдмонд Ротшильд‚ Теодор Герцль и прочие знаменитости‚ которым демонстрировали образцовое хозяйство. Лерер выращивал цитрусовые и виноград‚ разводил кур‚ продавал молоко и молочные продукты; одним из первых начал заниматься пчеловодством‚ отправляя мед в Европу и Америку. Реувен Лерер умер в своем поместье в 1917 году. Его жена Фейга Леа была старше мужа на девять лет. Когда он решил покинуть Россию‚ воспротивились ее родители‚ и Фейга пошла к раввину‚ чтобы ответил на вопрос: ехать или не ехать. Старый раввин посоветовал последовать за мужем‚ за что она непременно удостоится благополучия‚ долголетия и многочисленного потомства. Фейга познала на этой земле голод‚ болезни с лишениями‚ а затем обеспеченную старость. Она умерла в 1939 году; было ей тогда сто шестнадцать лет‚ и в последний путь ее провожали семьдесят внуков‚ правнуков и праправнуков.

***

В 1884 году приехал из Америки богатый еврей Мордехай Ицхак Любовский. Его дети остались в Соединенных штатах‚ а он решил поселиться в Эрец Исраэль и подыскивал участок земли. Однажды Любовский приехал на берега озера Хулы‚ и красота тех мест его очаровала. Рядом протекала река Иордан в ложе из черного базальта‚ а через нее был перекинут мост‚ построенный в давние времена‚ который называется Бнот Яаков – Дочери Яакова. По арабской легенде у Яакова было много дочерей; в этих местах они искали своего пропавшего брата Йосефа и плакали‚ а их слезы превратились в черный базальт. Любовский надумал построить роскошную гостиницу Гранд–Отель‚ чтобы туда приезжали богатые люди‚ гуляли по живописным окрестностям‚ платили за это хорошие деньги. С Гранд–Отелем‚ в конце концов‚ ничего не вышло; Любовский продал часть земель евреям из Америки‚ чтобы создать сельскохозяйственное поселение Шошанат га–Ярден – Роза Иордана‚ но поселенцы не добились успеха.

Земли перекупило общество Хиббат Цион‚ туда переехали несколько семей из Рош–Пины‚ и новое поселение назвали Мишмар га–Ярден‚ что означает Стража Иордана. Это был уже 1890 год. Поселенцы поставили глинобитные домики‚ однако зимние дожди размыли стены‚ они осели и развалились. Тогда сложили стены из базальта‚ освоились на новом месте‚ но первый же урожай был очень плохим‚ и переселенцы запросили помощи. Из России послали несколько сот франков‚ еще меньше прислали из Берлина; в поселении была нужда‚ не хватало хлеба для детей‚ – наконец‚ их взял под покровительство барон Э.Ротшильд‚ и к началу Первой мировой войны там жили около ста человек.

В 1948 году‚ во время Войны за независимость‚ сирийцы разрушили до основания Мишмар га–Ярден‚ а жителей угнали в плен. Потом они вернулись из плена‚ но поселение уже не восстановили. Если посмотреть на сегодняшнюю карту Израиля‚ можно увидеть неподалеку от того места новое поселение с прежним названием Мишмар га–Ярден. А на месте старого поселения располагается теперь кибуц Гадот и стоит скромный памятник‚ напоминающий о прежних событиях. На памятнике написано: "Путник‚ уважай честь и покой этого места".


назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее