ГЛАВА – ПРИЛОЖЕНИЕ

Элиэзер Бен–Иегуда и возрождение языка иврит.

1

Эти страницы посвятим человеку‚ которого все‚ должно быть‚ знают в Израиле‚ именем которого названы улицы в городах‚ о делах которого рассказывают в школах и поют песни. Он родился на Пурим‚ веселый и карнавальный праздник Пурим в память спасения народа от уничтожения. В тот день евреи во всем мире читали в синагогах Книгу Эстер‚ радовались и веселились‚ разносили по домам подарки‚ раздавали милостыню беднякам‚ накрывали праздничные столы. Так было везде‚ так было и в бедном местечке Лужки Виленской губернии‚ в черте еврейской оседлости Российской империи. В тот день‚ седьмого января 1858 года‚ в хасидской семье Иегуды и Ципоры Перельман родился мальчик‚ которого назвали Элиэзер. Элиэзер Ицхак Перельман – по–домашнему Лазарь.

Это был слабый‚ болезненный ребенок‚ но с раннего детства он выделялся среди прочих детей прекрасной памятью и любознательностью. Ему было пять лет‚ когда умер отец‚ и заботу о сыне приняла на себя его мать. Какая еврейская мама не желала в то время‚ чтобы ее ребенок стал "великим в Израиле"? Какая еврейская мама не напевала над колыбелью: "Сын мой‚ скоро ты вырастешь и непременно станешь раввином..."? Ципора Перельман ничем не отличалась от прочих матерей: когда сыну исполнилось тринадцать лет‚ она повезла его в город Полоцк‚ в тамошнюю иешиву. Глава иешивы был знатоком языка иврит и передал любовь к языку своему ученику; в Полоцке Элиэзер начал читать светскую литературу на иврите: огромное впечатление произвели на него сочинения Авраама Мапу – "творца еврейского романа".

Затем дядя Элиэзера увез его к себе‚ в литовское местечко Глубокое‚ чтобы продолжил религиозное образование и стал раввином по желанию матери. В том местечке жил почтенный купец Шломо Нафтали Ионас. Его старшая дочь Двора обучила Элиэзера русскому языку и общеобразовательным предметам; после сдачи вступительных экзаменов он поступил в реальное училище в городе Двинске и увлекся модными тогда идеями русских народников. "Я отдалился от еврейского народа‚ – вспоминал он впоследствии‚ – и он предстал передо мной маленьким и ничтожным. Я желал работать для великого русского народа".

В 1877 году началась русско–турецкая война за освобождение болгар. Все восхищались маленьким народом‚ который в течение столетий сумел сохранить религию‚ культуру и язык под властью мусульман. И тогда Элиэзер Перельман задумался о судьбе своего народа: "В это время – будто вдруг открылись небеса... И внутренний голос произнес: "Возрождение Израиля – на земле предков!"

В 1878 году он поехал в Париж‚ чтобы изучить медицину‚ стать врачом и переехать затем в Эрец Исраэль. В Париже Перельман впервые сформулировал принцип возрождения еврейского народа: территория‚ государство и язык. Он написал статью "Жгучий вопрос" и опубликовал ее на иврите в журнале "Га–шахар" – "Рассвет"‚ выходившем в Вене. За первой статьей последовали другие‚ которые он подписывал псевдонимом Элиэзер Бен–Иегуда. Собственно говоря‚ это и было настоящее имя автора: Бен–Иегуда означает "сын Иегуды" – так звали его отца.

Еще не прошли погромы на юге России‚ всколыхнувшие российское еврейство; еще одесский врач Лев Пинскер не написал знаменитую брошюру "Автоэмансипация"‚ а Теодор Герцль учился в университете‚ не помышляя о своем удивительном будущем‚ – Элиэзер Бен–Иегуда уже провозглашал на страницах газеты: "Сегодня мы кажемся умирающими‚ но завтра непременно проснемся к жизни; сегодня мы оказались на чужой земле‚ но завтра будем жить на земле своих отцов; сегодня мы говорим на чужих языках – завтра заговорим на иврите... Увеличим еврейское население в нашей безлюдной стране‚ возвратим остатки нашего народа на землю предков, оживим нацию – оживет ее язык!.. И если мы не пойдем этим путем‚ то погибнем‚ погибнем навеки!"

2

Небольшое отступление‚ необходимое для понимания того дела‚ которому Бен–Иегуда посвятил свою жизнь. Тринадцать столетий подряд – со времен завоевания Ханаана и расселения на этой земле – евреи говорили на иврите. Во втором веке новой эры‚ после восстания Бар–Кохбы‚ римляне уничтожили и изгнали из Эрец Исраэль большинство еврейского населения‚ и иврит постепенно вышел из разговорной практики. Семнадцать веков после этого евреи жили в странах рассеяния. Им приходилось общаться с местным населением‚ и они перенимали многое из языков тех народов‚ среди которых находились. Так постепенно образовывались языки для "внешних связей"; они закреплялись в еврейской среде и со временем становились языками внутреннего общения.

В Испании диалекты древнеиспанского языка с добавлением слов из иврита превратились в язык ладино‚ на котором говорят евреи – выходцы с Пиренейского полуострова. В Германии на базе немецких диалектов образовался идиш‚ язык ашкеназов – евреев Германии и Восточной Европы. У бухарских евреев появился еврейско–таджикский диалект; крымские евреи‚ крымчаки создали крымчакский диалект крымско–татарского языка‚ горские евреи Кавказа – еврейско–татский язык‚ диалект татского языка; в разные времена существовали также еврейско–итальянский язык‚ еврейско–французский‚ еврейско–иранский‚ еврейско–провансальский и другие. Все эти языки использовались в практической жизни и насыщались новыми словами‚ которые появлялись в торговле и промышленности‚ в быту‚ политике и культуре.

Но одновременно с этими языками существовал иврит – язык народа во всех странах рассеяния: язык повседневных молитв‚ трактатов на талмудические темы‚ язык поэтов и философов‚ а порой частных писем и документов. Он развивался и обогащался усилиями многих авторов вплоть до конца девятнадцатого века; в него входили новые слова для обозначения появлявшихся предметов и понятий‚ но из литературного языка эти слова не переходили в разговорный язык. Практически все евреи знали иврит‚ потому что учили его с малых лет‚ молились на этом языке три раза в день‚ читали в синагоге главы из Торы‚ изучали Закон в иешивах и бейт–мидрашах. Язык для "внешних связей" существовал для улицы и бытового общения друг с другом‚ а на иврите евреи разговаривали со Всевышним. Многие столетия этот язык не употребляли в обыденном разговоре‚ и в нем отсутствовали слова и выражения для определения новейших предметов и понятий. Чтобы иврит стал разговорным языком народа‚ следовало ввести в него эти слова‚ и тогда единый язык смог бы объединить евреев разных стран‚ тех евреев‚ что говорили на ладино‚ идиш или на еврейско–таджикском диалекте.

Потому–то Элиэзер Бен–Иегуда и провозгласил связь между еврейским возрождением на своей земле и языком иврит: у народа не должно существовать двух разных языков для разных сфер жизни. Язык должен быть один для всех‚ и это – иврит. "Стремясь к обретению своей земли‚ к собственной политической жизни‚ – писал Бен–Иегуда‚ – мы должны обрести и свой язык‚ который нас сплотит. Этот язык – иврит‚ но не язык раввинов и ученых. Нам нужен такой иврит‚ на котором мы сможем говорить о житейских делах. Нелегко будет возродить язык‚ надолго погрузившийся в спячку. Времени мало‚ а работы впереди невпроворот... Мы оживим его‚ вложив в уста наших потомков на той земле‚ где он когда–то цвёл и плодоносил!"

Бен–Иегуда вспоминал‚ как он впервые заговорил на иврите в парижском кафе‚ какое странное появилось ощущение‚ когда "таинственные звуки этого древнего мертвого восточного языка смешались с веселыми звуками живой‚ красивой‚ богатой французской речи". Из Парижа он посылал в газету свои предложения – новые слова для обиходного употребления; первым из них было слово "милон" – словарь. Впереди ожидала работа на долгие годы в изобретении слов и поисках утраченных названий. "Из иврита они пришельцами явились в арабский‚ греческий и другие языки‚ где получили права гражданства‚ – говорил Бен–Иегуда. – Теперь пора их отыскать и вернуть домой. Кому–то придется годами искать в еврейских книгах и в сочинениях на других языках‚ в библиотеках всего мира те слова‚ которыми наш народ некогда пользовался‚ но которые были утрачены".

В Париже – от напряженных занятий и скудной жизни – у Бен–Иегуды проявилась чахотка. Он прервал изучение медицины‚ и оправившись от болезни‚ решил навсегда переехать в Эрец Исраэль‚ чтобы поселиться в Иерусалиме. В октябре 1881 года в яффском порту сошла на берег молодая пара. Мужчине было двадцать три года‚ его жене Дворе – двадцать шесть. Это была та самая Двора Ионас из литовского местечка‚ которая обучала его когда–то русскому языку: она присоединилась к Элиэзеру в Вене‚ и они поженились в Каире‚ по пути в Эрец Исраэль. Турецкий чиновник записал в книге регистраций – Элиэзер Бен–Иегуда: с того дня это стало его фамилией в паспорте‚ взамен прежней – Перельман.

Элиэзер поцеловал землю‚ взял за руку свою жену и торжественно объявил‚ что отныне они станут говорить только на иврите. Двора сообщила в ответ‚ что она знает не более десяти слов на этом языке‚ но Элиэзер не обратил на подобное обстоятельство никакого внимания. Отныне они будут говорить на иврите‚ только на иврите – и всё. Так оно и случилось‚ хотя первое время он изъяснялся с женой‚ в основном‚ языком жестов. Дом Элиэзера и Дворы стал первым домом на этой земле‚ где его обитатели говорили в быту на иврите – после перерыва в семнадцать веков.

Любопытное совпадение. Практически в то же время в Египте подобное условие поставил перед своей невестой некий Клаудиус Лабиб. Более того‚ он занес это условие в брачный контракт: в их доме будут говорить исключительно на коптском языке – языке потомков древних египтян‚ к которым принадлежали жених и невеста. Клаудиус Лабиб желал возродить древний язык‚ но ему это не удалось‚ а Элиэзер Бен–Иегуда и его последователи совершили невозможное. Сегодня миллионы людей говорят на иврите‚ сегодня иврит – основной язык общения в Израиле‚ но это не пришло само собой‚ это потребовало многих лет и невероятных усилий.

3

В Иерусалиме жили евреи – выходцы из разных стран‚ которые говорили почти на двадцати языках; на иврит они переходили лишь для того‚ чтобы понять друг друга: когда еврей из Польши‚ к примеру‚ встречался на рынке с евреем из Марокко. Но их иврит не был повседневным языком‚ языком семьи и школы; он не развивался многие века и не удовлетворял современным нуждам. На иврите печатали и статьи в газетах‚ однако журналисты оказывались беспомощными‚ сталкиваясь с новейшими предметами и понятиями. Когда появился поезд‚ потребовалось дать ему название на иврите‚ для чего изобрели сложное‚ громоздкое выражение: поезд – это "сочетание коня‚ огня и железа‚ движущееся по двум полосам". Для слова "микроскоп" составили выражение из библейских цитат‚ которое звучало так: "стекло‚ увеличивающее слетающую со стены мошку до размеров ливанского кедра".

Газеты печатали статьи в "возвышенном" стиле‚ обильно цитируя библейские и талмудические тексты‚ что делало их непригодными для использования в семье‚ на улице‚ на работе. Когда появилась в стране телеграфная связь‚ газета оповестила читателей такими словами: "Как великолепно вписываются в горный пейзаж опоры вестника‚ несущего тысячи новостей! Нити туго натянуты‚ опоры гордо шагают вдаль..‚ и стремительно‚ словно гордые орлы‚ несутся к каждому жителю важные для него сообщения". А когда некий пастух повредил телеграфную линию‚ в газете написали: "О‚ как силен еще дух дикости‚ но мудрый султан наш твердой рукой обуздает злоумышленников. Да снизойдет милость Господа на Сион‚ чтобы одни лишь добрые вести достигали наших ушей!"

Бен–Иегуда провозглашал: "Нам необходим общенациональный язык‚ который объединял бы нас всех!" Одни сочувствовали ему‚ но считали‚ что эта "святая мечта" неизбежно растворится в воздухе‚ как прочие миражи палестинской пустыни. Другие отвергали его идею‚ как нереальную: "Превратить иврит в разговорный язык абсолютно невозможно. Такого еще не было ни с одним языком мира. Разбитый стеклянный сосуд нельзя восстановить; аналогичным образом язык‚ чье естественное развитие прекратилось..‚ может быть историческим‚ литературным‚ религиозным языком‚ но отнюдь не языком живым‚ народным".

Однако Бен–Иегуда был человеком упрямым‚ который не слушал никого‚ делал свое дело‚ на улице обращался к прохожим только на иврите. Над ним смеялись‚ с ним спорили‚ но он не признавал никакой другой язык и придерживался этого при любых обстоятельствах. Однажды они гуляли по лесу; его жена наткнулась на скорпиона и в ужасе закричала на иврите: "Скорпион‚ Элиэзер‚ скорпион!"‚ на что он спокойно ответил: "Сколько раз повторять тебе‚ Двора‚ что скорпион на иврите произносится не "акрев"‚ а "акрав"!"

В 1882 году у них родился сын‚ и перед его рождением Элиэзер сказал жене: "Двора! После перерыва почти в две тысячи лет ты станешь первой матерью‚ которая заговорит со своим ребенком на иврите. Пообещай мне‚ что он не услышит ни одного слова на языке стран рассеяния". Мальчику дали имя Бен–Цион – Сын Сиона. Родители ограждали его от звуков речи на других языках; когда в дом приходил гость‚ не владевший ивритом‚ Бен–Циона уводили из комнаты или заранее укладывали спать. Ему шел уже четвертый год‚ но у него не было товарищей‚ он не развивался подобно другим детям‚ а потому не говорил ни слова. Родителей предупреждали‚ что ребенок может остаться недоразвитым на всю жизнь‚ но Бен–Иегуда никого не желал слушать. Однажды Двора по забывчивости стала напевать по–русски колыбельную песню; это услышал Бен–Иегуда и невероятно рассердился. "Я очень испугался‚ – вспоминал Бен–Цион‚ – увидев отца в гневе‚ а мать в слезах. Тогда и закончилось мое молчание‚ я заговорил". Так он стал первым ребенком‚ родным языком которого был иврит.

Бен–Цион начал задавать вопросы; отвечать ему следовало тоже на иврите‚ и отец разыскивал необходимые слова в Торе и Талмуде для обозначения предметов‚ которые окружали ребенка. Существовали предметы с понятиями‚ которых негде было отыскать‚ – слова для них Бен–Иегуда придумывал сам. Это была невероятная по трудности работа; его словотворчество основывалось на знании законов языка иврит‚ на изучении старинных текстов и средневековых трактатов по грамматике. Многие слова – кукла‚ кисель‚ яичница‚ полотенце и другие – Бен–Иегуда придумывал сначала для сына‚ а затем они входили в общее употребление.

У мальчика не было друзей‚ потому что никто вокруг не говорил на понятном ему языке‚ и родители подарили сыну собаку и кошку; их специально выбрали разнополыми‚ чтобы обращаясь к ним на иврите‚ Бен–Цион применял глаголы мужского и женского рода. Однажды отец развеселил сына‚ тот засмеялся‚ и Бен–Иегуда в восторге закричал: "Двора‚ мальчик смеется на иврите!" На что Двора ответила: "Скоро ты скажешь‚ что он и плачет на иврите".

4

В 1882 году Бен–Иегуде предложили преподавать иврит в иерусалимской школе‚ с крохотной зарплатой пятьдесят франков в месяц. Он согласился на это‚ поставив непременное условие: "разговаривать с учениками только на иврите; ни на каком ином языке они не услышат от меня ни единого слова‚ ни на каком другом языке я не позволю ученикам обращаться ко мне". Бен–Иегуда начал преподавать по новейшей тогда системе – "иврит на иврите"‚ не используя иной язык для объяснения слов и понятий.

Это была невероятно трудная задача‚ но прошло несколько месяцев‚ и его ученики заговорили на иврите на бытовые темы – еда‚ одежда‚ уличные и домашние происшествия. Бен–Иегуда не мог вести уроки по шесть часов в день‚ у него начались горловые кровотечения‚ а потому пришлось оставить школу. В том же году совместно с И. М. Пинесом‚ Д. Елиным и другими он основал общество "Возрождение Израиля" – для поддержки еврейских поселений‚ развития разговорного языка и культуры на иврите. Единомышленники договорились "разговаривать друг с другом только на иврите – дома‚ на улице и на рынке‚ не испытывая стыда‚ обучать сыновей и дочерей этому языку‚ а также прочих домочадцев".

Бен–Иегуда работал редактором в газете "Хавацелет"‚ сблизился с ортодоксальными евреями Иерусалима и – человек атеистических взглядов – решил соблюдать все религиозные предписания. "Я охотно склонился перед религиозными требованиями‚ – писал он‚ – потому что это религия народа... Мне казалось‚ что подобные уступки... помогут нам достичь единства‚ необходимого для борьбы за национальное возрождение". Бен–Иегуда отрастил бороду и пейсы‚ носил традиционные одежды ашкеназских евреев‚ рано утром ходил в синагогу‚ накинув на плечи таллес; его жена Двора надевала парик по примеру соседок и строго соблюдала в доме религиозные предписания. "Мы не собираемся отказываться от заповедей Торы и Талмуда! – провозглашал Бен–Иегуда. – Мы хотим сделать Закон краеугольным камнем всей нашей деятельности... Когда борешься за землю и за язык‚ не время бороться против религии".

Бен–Иегуда желал‚ чтобы раввины возглавили эту борьбу: "Кому же и стать во главе народа‚ как не раввинам? К чьему голосу прислушается народ‚ как не к голосу раввинов?" Но отношения с раввинами не налаживались‚ разногласия возрастали‚ и постепенно Бен–Иегуда стал нападать на ортодоксов‚ которых считал противниками национального возрождения; он сбрил бороду‚ поменял платье на европейское и перестал ходить в синагогу‚ что обострило его отношения с еврейской общиной Иерусалима.

В 1884 году Бен–Иегуда начал выпускать еженедельник на иврите "Га–цви" – "Олень": первый номер вышел в свет двадцать четвертого октября 1884 года. Статьи в газете были написаны простым‚ доходчивым языком‚ без той напыщенности и усложненности стиля‚ которыми отличались другие издания. Бен–Иегуда публиковал сообщения из жизни страны и всего мира‚ новости науки и техники‚ а также слова и выражения‚ которые могли пригодиться в разговорной практике. Он поехал в Россию и набрал подписчиков на газету; барон Э. Ротшильд выделил ежемесячную финансовую помощь‚ и после выхода первых номеров современник сообщал: "Газета вызвала фурор в городе. Прошло лишь пять недель после первого выпуска‚ и уже продают по двести экземпляров в неделю; есть надежда‚ что их количество увеличится до тысячи... В ближайшее время "олень" раскинет свои рога по всем городам; даже в других странах есть у него немного подписчиков".

Жизнь была трудной‚ почти нищенской. В доме вечно всего не хватало‚ но Бен–Иегуда отказывался от помощи‚ распределяемой среди ашкеназских евреев. Нередко они ели за обедом лишь хлеб с редиской; порой семья голодала или оказывалась на улице‚ потому что нечем было заплатить за квартиру. Однажды ему прислали сто рублей из России на прежнюю его фамилию; требовалось расписаться по–русски "Перельман"‚ но Бен–Иегуда отказался это сделать‚ и деньги вернулись обратно.

Его жена воспитывалась в обеспеченной семье; перед приездом она жила с родителями в Москве‚ увлекалась литературой и философией‚ а здесь‚ в нищей турецкой провинции‚ познала голод и лишения. Двора продала свои драгоценности‚ чтобы прокормить семью‚ работала учительницей иврита и истории в женской школе‚ занималась вязанием‚ продавая изделия собственного изготовления‚ по ночам надписывала адреса на конвертах‚ чтобы очередной номер газеты попал к подписчику до конца недели. Она родила пятерых детей: кроме Бен–Циона появились на свет Ямина‚ Атара‚ Шломит и Авихайл.

Двора часто болела‚ но не соглашалась взять в дом помощницу: она не желала‚ чтобы ее дети слышали какой–либо язык‚ кроме иврита. Она заразилась чахоткой от мужа‚ и почувствовав приближение смерти‚ написала письмо в Россию‚ своей сестре Поле‚ в котором намекала‚ что Поля должна выйти замуж за Элиэзера. В 1891 году Двора умерла от чахотки – было ей тогда тридцать шесть лет‚ а вслед за ней умерли от дифтерии трое детей.

Девятнадцатилетняя Поля изучала химию на Высших женских курсах в Москве. Между ней и Элиэзером началась переписка‚ возникла взаимная симпатия; она пожелала носить ивритское имя‚ и из предложенного списка имен выбрала одно: Хемда – желанная. Бен–Иегуда предупреждал ее о своей болезни‚ но Хемда приехала в Иерусалим‚ в 1892 году вышла замуж за Элиэзера и родила ему еще пятерых детей. Она не знала иврита; изучение давалось с большим трудом‚ но через полгода после приезда Хемда вошла в кабинет мужа и сказала на иврите: "С этой минуты я буду говорить только на иврите – с тобой‚ и со всеми остальными". В семье запрещалось говорить на других языках‚ и их дочь вспоминала: "Нам было трудно‚ но мы не возмущались‚ ибо знали‚ что так должно быть. Как только отец придумывал новое слово‚ мы обязаны были его употреблять. На улице над нами смеялись. Дети дразнили нас. Но мы никогда не говорили: "Хватит!" Мама объясняла‚ что когда мы вырастем‚ то поймем‚ кто такой Элиэзер Бен–Иегуда".

Хемда переводила на иврит‚ писала рассказы для юношества‚ очерки из жизни народов‚ литературную критику‚ по настоянию мужа редактировала в газете постоянную колонку для женщин: Бен–Иегуда считал‚ что женщина более других может способствовать распространению языка в семье. Хемда писала об одежде‚ прическах‚ прочих деталях дамского туалета; совместными усилиями супругов появилось в иврите слово "офна" – мода /в одной из статей Хемда употребила слово "ханукия": с тех пор оно используется при обозначении ханукального светильника/. Всякое новое слово они применяли в газете неоднократно‚ чтобы к нему привыкли; в доме стояла специальная коробка с надписью "Ввести в язык"‚ куда складывали карточки с изобретенными словами.

Жизнь оставалась скудной. Постоянно всего не хватало. Хемда потеряла двух старших детей‚ но несмотря на горе и лишения была прекрасной матерью‚ следила за здоровьем мужа‚ помогала ему во всех делах‚ редактировала порой газету‚ чтобы освободить Элиэзеру время для работы над основным делом жизни – подготовкой словаря языка иврит. Их дочь сказала впоследствии про своего отца: "Каким бы он ни был гением‚ вряд ли достиг бы того‚ чего он достиг‚ если бы рядом не оказалось сначала Дворы‚ а потом Хемды".

5

В 1888 году в Ришон ле–Ционе основали школу "Хавив"‚ где начали обучение на иврите. Не было еще учебников‚ недоставало слов для обозначения предметов и понятий; Бен–Иегуда приезжал раз в неделю из Иерусалима и предлагал ученикам новые слова‚ созданные за последние дни. Директор школы Мордехай Хавив – его имя дало название этой школе – перевел с русского языка на иврит учебник по естествознанию; Бен–Иегуда составил на иврите хрестоматию для детей и учебник еврейской истории; совместно с учителями он начал выпускать газету "Олам катан" – "Маленький мир": первую в мире газету для детей на иврите. Давид Юделович‚ преподаватель в школе "Хавив"‚ принципиально говорил лишь на иврите‚ призывая учеников и их родителей: "Иврит дома‚ иврит на улице‚ иврит повсюду!"; даже Махмуд Дарауш‚ помощник Юделовича‚ выучил этот язык‚ чтобы с ним разговаривать: это был первый араб‚ который заговорил на разговорном иврите.

Словарь обиходного языка был ограничен; недоставало слов для семьи‚ школы и фабрики‚ для ученых‚ писателей‚ журналистов. Требовались многие слова для выражения предметов и понятий повседневной жизни‚ и в декабре 1890 года Элиэзер Бен–Иегуда создал Комитет языка иврит для его распространения "во всех слоях общества". Он прекрасно понимал‚ насколько велика ответственность в этом деле: "Лишь группа ученых‚ работающих совместно‚ способна создавать необходимые слова. Иначе иврит уподобится беззащитному городу‚ красу и честь которого может осквернить каждый‚ кто только пожелает". Вместе с ним работали в комитете педагог Давид Елин‚ исследователь Эрец Исраэль Авраам Моше Лунц‚ раввины Хаим Хиршензон и Иехиэль Михаэль Пинес‚ историк Зеэв Явец‚ врач Аарон Мазиа‚ директор иерусалимской школы Нисим Бахар‚ учителя Иегуда Гур‚ Давид Юделович‚ Йосеф Меюхас‚ Элиягу Сапир и другие.

Члены комитета создавали слова и выражения‚ черпая материал из иврита библейских текстов‚ талмудической и средневековой литературы‚ из арамейского языка прошлых веков; они "конструировали" новые слова из существовавших корней на основе именных и глагольных моделей‚ а когда не было выбора – из греческих и латинских слов‚ обнаруженных в Талмуде. Комитет опубликовал перечень арифметических терминов в помощь учителям начальных школ‚ а затем приступил к разработке терминологии в различных областях науки и техники‚ создавая словари для книгопечатания‚ бухгалтерии‚ гончарного и слесарно–кузнечного дела. Не все новые слова прижились в языке; бывали‚ конечно же‚ и курьезы‚ когда пытались приспособить древний язык к современной действительности‚ однако Комитет языка иврит ввел в обиход многие слова и выражения‚ которыми пользуются по сей день‚ даже не задумываясь над тем‚ что совсем недавно этих слов не было. По предложению Бен–Иегуды члены комитета приняли за разговорную норму сефардское произношение‚ которое‚ по их мнению‚ ближе к библейскому‚ нежели ашкеназское. Сегодня в Израиле все говорят на иврите в сефардском произношении‚ – оно отличается от "литовского" или "украинского" варианта ашкеназского произношения.

Ортодоксальные евреи Иерусалима с возмущением восприняли "осквернение" иврита в обыденном разговоре; на этом языке Всевышний даровал еврейскому народу Тору‚ на этом языке возносили молитвы в Иерусалимском Храме‚ – разве можно святой язык превращать в язык улицы и разговаривать на нем на самые вульгарные темы? Бен–Иегуде не прощали и его резкие статьи‚ направленные против иждивенческого существования на средства благотворителей; опасались‚ что по вине "нарушителя традиций" прекратятся пожертвования из–за границы‚ которые кормили многих. В окна его конторы кидали камни‚ требовали предать отлучению; в 1894 году последовал донос властям‚ будто в его газете призывали евреев к мятежу против Турции‚ и Бен–Иегуду арестовали. Когда он сидел в тюрьме‚ его сына окружила на улице толпа подростков: "Твой отец–безбожник попал за решетку! Он сидит вместе с убийцами – так ему и надо!" Сын Элиэзера знал только иврит‚ и потому мальчишки кричали на понятном ему языке. Бен–Цион прибежал домой‚ долго плакал от обиды‚ а потом улыбнулся и сказал: "Как же обрадуется отец‚ когда узнает‚ что они дразнили меня на иврите!"

Суд над Бен–Иегудой вызвал огромный интерес не только у еврейского населения; среди арабов распространялись слухи‚ будто этот человек подговаривал евреев собрать пять тысяч бойцов‚ захватить Иерусалим и всю страну – при поддержке британского военного флота. Бен–Иегуду присудили к году тюремного заключения и запретили выпускать газету; в тюрьме у него обострилась болезнь‚ вновь начались горловые кровотечения. В еврейских газетах мира с возмущением писали об этом событии‚ в поселениях собирали деньги в помощь семье‚ барон Э.Ротшильд оплатил расходы при обжаловании приговора‚ – суд в Бейруте оправдал Бен–Иегуду и выпустил на свободу‚ но еженедельник ему не разрешили издавать.

Лишившись на время журналистской работы‚ Бен–Иегуда начал составлять словарь. "Нет худа без добра! – писал он впоследствии. – Милостью "хороших" людей‚ оклеветавших меня‚ я был на пятнадцать месяцев освобожден от редактирования журнала‚ воспользовался этим "прогулом" и начал работать над книгой‚ первая мысль о которой блеснула перед моими глазами шестнадцать лет тому назад". У него было тяжелейшее финансовое положение. В семье не хватало денег на еду‚ и Бен–Иегуда записывал слова для будущего словаря на конвертах от полученных писем‚ на полях газет и оберточной бумаге‚ в маленькую записную книжку‚ в которой вел счет долгов бакалейщику. Его работу встречали насмешками‚ не верили в ее осуществление‚ но он не сдавался‚ повсюду носил железные ящички‚ которые служили картотекой для словаря‚ в 1903 году выпустил малый словарь языка иврит.

Прошло еще несколько лет‚ и Элиэзер Бен–Иегуда начал выпуск "Полного словаря древнего и современного иврита". Это была огромная и кропотливая работа: значение каждого слова в словаре объяснялось на иврите‚ а в случае необходимости – на французском‚ немецком и английском; приводился корень каждого слова‚ его произношение и употребление‚ а также изменения‚ которым это слово подвергалось в разные времена; давалось сопоставление слов на иврите со схожими словами других семитических языков. "Столы его были завалены книгами‚ открытыми и закрытыми‚ – вспоминал очевидец‚ – и худое маленькое тело уходило в эти кучи книг... Он работал по двенадцать и восемнадцать часов в сутки‚ составляя словарь; одинокому прохожему‚ которому случалось проходить по улице в темную ночь‚ свет от лампы‚ зажженной Бен–Иегудой‚ освещал дорогу. И нам казалось‚ что его свеча еще долго будет светить нам..."

Пять томов словаря вышли при жизни Бен–Иегуды‚ еще три – вскоре после его смерти; этот огромный труд был завершен в 1959 году‚ когда вышел последний‚ семнадцатый том: составители всех томов пользовались незавершенными материалами Элиэзера Бен–Иегуды.

6

Бен–Цион – первенец Элиэзера Бен–Иегуды – родился тридцатого июля 1882 года‚ в пятнадцатый день месяца ав по еврейскому календарю‚ в тот самый день‚ когда было заложено поселение Ришон ле–Цион. Он изучал журналистику в Европе‚ а затем помогал отцу выпускать ежедневную газету "Га–Цви" – под псевдонимом Итамар Бен–Ави. /Имя Итамар отец намеревался дать сыну при рождении‚ но это было отступлением от традиций‚ и многие воспротивились. Фамилия Бен–Ави в переводе на русский язык – "сын своего отца"; три буквы слова Ави являются аббревиатурой на иврите – Элиэзер Бен–Иегуда‚ а потому Бен–Ави – это также "сын Элиэзера Бен–Иегуды"./

Статьи в новой газете были написаны легко‚ доходчиво‚ привлекая читателей‚ и вот один только пример. В 1910 году на небе появилась хвостатая комета Галлея‚ которая переполошила весь мир. Ее размеры устрашали; многие решили‚ что столкновение кометы с землей приведет к концу света‚ и в газете Бен–Иегуды таким образом откликнулись на это явление: "Этот выпуск может прийти к читателям в тот момент‚ когда не будет уже читателей и‚ возможно‚ этого мира. Но если мир всё–таки сохранится‚ и читатели останутся‚ то стоит им узнать о некоторых деталях‚ связанных с появлением кометы..."

В 1919 году Итамар Бен–Ави основал в Иерусалиме газету "Доар га–йом" – "Ежедневная почта"; по примеру европейских газет в ней печатали сенсационные сообщения под крупными заголовками. Многие годы Итамара считали "журналистом номер один" на этой земле; в своих статьях он применял новые слова и выражения‚ которые вошли в современный иврит: "итонай" – журналист‚ "мдинай" – политик‚ "маацама" – держава‚ "ацмаут" – независимость‚ "котерет" – заголовок‚ "катава" – репортаж‚ "серет" – фильм‚ "колноа" – кино‚ "такдим" – прецедент‚ "такрит" – происшествие‚ "ярид" – ярмарка‚ "хашмалит" – трамвай‚ "алхут" – радио‚ "моадон" – клуб‚ "мхонит" – автомобиль‚ "офаноа" – мотоцикл‚ "мааган" – причал‚ "заркор" – прожектор‚ "ахзава" – разочарование‚ "хамама" – оранжерея‚ "мувталь" – безработный‚ "каяс" – вор–карманник‚ и прочие.

Вернувшись из Европы‚ Итамар познакомился с девушкой из сефардской семьи‚ которую звали Леа Абушдид. Ее мать категорически возражала против женитьбы; Итамар стоял по вечерам под окнами‚ страдал от любви в течение нескольких лет‚ писал письма девушке: "Я не могу больше страдать‚ хожу как тень‚ и только твой облик‚ твои глаза передо мной..."‚ – но всё было напрасно. Тогда он начал сочинять любовные стихи и публиковал их в газете "Га–Цви". Эта драма неразделенной любви стала темой разговоров повсюду‚ от Иерусалима до Метулы. Она увеличила тираж газеты. Получая очередной номер‚ читатели первым делом интересовались: "Что нового? Чем это закончилось у Итамара?"

Леа плакала‚ читая стихи в газете‚ а ее мать воспринимала это с большим недовольством: "Зачем он выносит наружу свои чувства? – говорила она. – У нас‚ у сефардов‚ любят в тишине". Мать сватала дочери самых завидных женихов – врачей‚ учителей‚ торговцев; Итамар ревновал‚ ссорился с женихами‚ его вызывали на дуэль‚ – наконец‚ отчаявшись‚ он решил покончить жизнь самоубийством и опубликовал в газете стихотворение "Прощай": "Еще немного‚ и ты‚ дорогая‚ заплачешь..."

Когда газета увидела свет‚ весь Иерусалим пришел в волнение. Элиэзер Бен–Иегуда поспешил в дом Леи‚ чтобы уговорить ее выйти замуж за сына. Хемда Бен–Иегуда упросила уважаемого жителя города‚ и тот пошел к девушке за разъяснениями. На старости лет Леа вспоминала: "Ты желаешь его?" – спросил он. Я не ответила. "Скажи‚ наконец‚ да или нет?" Я была в полной растерянности‚ но неожиданно услышала за окном голос Итамара‚ который ожидал ответа. "Да"‚ – ответила тихо‚ по–французски..." Их свадьба состоялась в 1913 году‚ и перед свадебным балдахином мать прошептала дочери: "Подумай в последний раз. Ты можешь еще отказаться..."

Итамар и Леа прожили вместе тридцать лет в любви и согласии. Вторая мировая война застала их в США‚ где Итамар скоропостижно умер в 1943 году. Его похоронили возле отца на Масличной горе в Иерусалиме; в его честь назван жилой квартал Нвэ–Итамар возле Нетании. Леа прожила еще тридцать восемь лет и до последнего дня тосковала по мужу.

7

В 1898 году в Ришон ле–Ционе появился первый детский сад‚ в котором говорили на иврите‚ и первый народный дом – культурный центр‚ языком деятельности которого стал иврит. В 1903 году был создан Союз еврейских учителей‚ в 1906 году – еврейская гимназия в Яффе‚ где все предметы преподавали на иврите /переведена затем в Тель–Авив и получила название "Герцлия"/. Следом за ней появились еврейские гимназии в Иерусалиме и Хайфе‚ а также сеть начальных школ‚ где языком преподавания стал иврит.

Трудности были невероятными‚ и Давид Юделович вспоминал: "Мы начинали обучение без книг‚ без нужных слов и выражений‚ без глаголов и сотен существительных... Мы были полунемыми‚ заиками‚ заменяли слова взглядами и жестами... Я помню‚ как был счастлив‚ когда мне удалось сформулировать на иврите первые вопросы по сложению и вычитанию". В сельскохозяйственной школе Микве Исраэль с трудом нашли преподавателей‚ которые обучали на иврите полевым работам‚ разведению рассады и домашней птицы. Не было игр на этом языке, не было детских песен‚ но ивритом в первую очередь овладевали дети в еврейских поселениях; возвращаясь из школы‚ они приучали родителей говорить с ними на этом языке. А в Петах–Тикве отцы и матери сели на школьные скамьи‚ чтобы изучать иврит‚ потому что дети отказывались говорить с ними на других языках.

Бен–Иегуда издавал газеты под разными названиями: "Га–цви" – "Олень"‚ "Гашкафа" – "Точка зрения"‚ "Га–ор" – "Свет". После революции "младотурок" и ослабления цензуры он начал выпускать первую на этой земле ежедневную газету на иврите‚ под прежним названием "Га–цви": ее первый номер вышел в свет тридцатого сентября 1908 года. Читатели присылали письма с просьбой разрешить вопросы‚ возникавшие при употреблении иврита в разговорной речи‚ и Бен–Иегуда отвечал на каждое письмо. К примеру: "Уважаемый господин издатель‚ обращаюсь к вам с покорнейшей просьбой! Как назвать на иврите такие предметы /названия приведены в письме по–немецки/: полотенце‚ скатерть‚ занавеска‚ решетка?" Ответ: "Кусок ткани‚ которым осушают лицо и руки‚ назовем "магевет"‚ от глагола "легавот" – осушать. Для покрывала на стол в Талмуде есть название – "мапа". Занавеску можно назвать "парохет" /занавес‚ закрывающий в синагоге Арон га–Кодеш/. Для обозначения железных прутьев есть слово в Талмуде – "гротаот".

Всякий раз‚ когда очередной номер газеты из Эрец Исраэль попадал в страны рассеяния‚ читающая публика с изумлением обнаруживала в нем неизвестные слова‚ к которым надо было привыкать. Таких слов было очень много: "итон" – газета‚ "милон" – словарь‚ "ипарон" – карандаш‚ "мисада" – ресторан‚ "миспара" – парикмахерская‚ "шаон" – часы‚ "цилум" – фотография‚ "тизморет" – оркестр‚ "парпар" – бабочка‚ "митбах" – кухня‚ "масаит" – грузовик‚ "ракевет" – поезд‚ "миштара" – полиция‚ "минзар" – монастырь‚ "буба" – кукла и многие другие.

Одновременно с этим шла замена иноязычных слов‚ использовавшихся в то время в литературе на иврите: агитацию поменяли на "таамула"‚ организацию на "иргун"‚ инициативу на "юзма"‚ вместо бюджета появился "такцив"‚ вместо бомбы – "пцаца"‚ вместо библиотеки – "сифрия"‚ делегация стала именоваться "мишлахат"‚ телеграмма – "миврак"‚ церемония – "текес"‚ кандидат – "маамад"‚ рецензия – "бикорет" и так далее. Словотворчество вызывало насмешки и недовольство еврейских писателей и деятелей культуры в Европе‚ которые не могли примириться с тем‚ что несколько человек в Иерусалиме занимаются "изобретением слов". Комитет языка иврит называли в насмешку "фабрикой слов"‚ его участников – "разрушителями языка"‚ хотя впоследствии многие писатели использовали новые слова в своих сочинениях.

К началу двадцатого века лишь в десяти–пятнадцати иерусалимских семьях полностью перешли на иврит в обыденной жизни‚ но постепенно этот язык завоевывал всё больше и больше сторонников. Их девизом стало крылатое выражение Бен–Иегуды: "Еврей‚ говори на иврите!" Рассказывали про одного из его последователей‚ как он ходил по улицам Иерусалима и останавливал каждого прохожего: "Еврей‚ говори на иврите!" Когда же его укоряли‚ что неприлично приставать к незнакомым людям‚ он отвечал так: "Если не начнем говорить на иврите‚ если у нас не будет своего языка‚ то и народа у нас не будет‚ и родины – тоже".

8

Иегуда Гур /Гразовский/ из Белоруссии одним из первых стал преподавать по методу "иврит на иврите"‚ не прибегая к помощи другого языка. В его переводе на иврит вышли "Робинзон Крузо" Д. Дефо‚ "Принц и нищий" М. Твена‚ сказки Г. Х. Андерсена‚ книги других писателей; он выпустил серию словарей – иврит–иврит‚ иврит–английский‚ английский–иврит‚ иврит–немецкий‚ немецкий–иврит‚ русский–иврит‚ иврит–французский‚ французский–иврит‚ иврит–польский‚ а также свой основной труд "Словарь языка иврит".

Историк Зеэв Явец‚ учитель школы в Зихрон–Яакове‚ в пятнадцатый день месяца шват по еврейскому календарю – в праздник Ту би–шват‚ новый год деревьев – организовал шествие детей с саженцами в руках для посадки рощи. Это произошло в 1890 году; по примеру Зихрон–Яакова в этот день стали сажать деревья в других поселениях‚ а в 1908 году союз учителей включил Ту би–шват в календарь праздников еврейских школ в Эрец Исраэль.

Через год после этого пятьсот учеников яффских школ посадили в Ту би–шват деревья инжира‚ граната и миндаля; в 1913 году полторы тысячи учеников иерусалимских школ пришли с саженцами в поселение Моца‚ а затем это стало традицией: в праздник Ту би–шват дети и взрослые сажают деревья по всей стране. /Зеэв Явец ввел в употребление такие слова: "шрафраф" – табуретка‚ "сакик" – пакетик‚ "шааванит" – водонепроницаемый материал. Он же предложил способ образования уменьшительных форм существительных и прилагательных: "келев" – собака преобразовал в "клавлав" – щенок‚ "хатуль" – кошка в "хатальтуль" – котенок‚ от слова "ярок" – зеленый образовал "яракрак" – зеленоватый./

В 1905 году на яффских улицах появилось рукописное объявление на иврите: "Рад сообщить почтеннейшей публике‚ что мы открываем в Яффе школу для мальчиков и девочек. Всякий‚ кто пожелает дать детям общее образование на иврите‚ пусть посылает их в эту школу... За девять лет обучения ученики будут изучать следующие предметы: Танах и фрагменты из Талмуда‚ иврит и ивритскую литературу‚ языки – французский‚ немецкий‚ английский и русский‚ арифметику‚ геометрию и алгебру‚ бухгалтерию‚ физику и химию‚ зоологию и ботанику‚ основы геологии и минералогии‚ историю и географию‚ черчение‚ рисование и прочее..."

Объявление подписал доктор философии Иегуда Лейб Матмон–Коэн‚ открывший школу с преподаванием на иврите. Школа помещалась в квартире; сначала в ней было семнадцать учеников и три учителя: Матмон–Коэн‚ его жена Фаня /по окончании занятий она мыла полы и убирала комнаты/ и Бен–Цион Мосензон. На базе этой школы появилась через год еврейская гимназия в Яффе; там ввели единую форму для учеников: девочки носили коричневые платья с длинными рукавами‚ поверх которых надевали черные передники‚ у мальчиков на голове были фески – дань турецкому "патриотизму".

После основания Тель–Авива Яаков Мозер дал деньги на строительство школы в новом поселении; яффскую гимназию перевели в новое здание – так появилась гимназия "Герцлия". /Иегуда Лейб Матмон–Коэн изменил две строчки в тексте "Га–тиквы"‚ которую написал поэт Нафтали Герц Имбер. В авторском варианте было сказано: "вернуться в страну наших предков‚ в город‚ основанный Давидом"; после изменения стали петь: "быть свободным народом на нашей земле‚ земле Сиона и Иерусалима"./

Студент Иегошуа Альтерман‚ приехав из России‚ начал работать на винодельне в Ришон ле–Ционе и с первого дня поклялся говорить только на иврите. Он вспоминал: "Однажды надсмотрщик потребовал‚ чтобы я перелил вино из одной бочки в другую. Он стоял возле меня и давал указания на идиш: "Открой кран". – "Что‚ что ты говоришь?" – переспросил я на иврите. Он подошел и сам открыл кран. Потом стал кричать‚ конечно‚ на идиш: "Закрой кран!" – "Что? Что ты сказал?" – "Закрой кран сейчас же!" – заорал он снова на идиш. "Что ты хочешь‚ чтобы я сделал?" – продолжал я на иврите. А вино всё льется и льется на землю... "Закрой кран‚ идиот! – закричал он уже на иврите. – И убирайся отсюда сейчас же!" – "Теперь я понял‚ что ты хотел сказать"‚ – спокойно ответил я. В тот же день меня выгнали с работы‚ но я знал: победа осталась за мной".

9

Хаим Вейцман писал в своих воспоминаниях: "Европейские страны боролись за престиж и влияние в Османской империи‚ и в своих интригах они часто использовали евреев... Существовала сеть школ‚ поддерживаемая парижской организацией Альянс; в этих школах преподавание велось‚ разумеется‚ на французском языке. Немцы опирались на свою организацию "Гильфсферейн" с ее сетью школ‚ используя эту организацию как орудие ближневосточных интриг. В их школах основным языком был‚ конечно‚ немецкий. Под эгидой Англии находилась школа имени баронессы Эвелин де Ротшильд в Иерусалиме – с английским языком преподавания. А потому еврейские дети в Палестине разговаривали в школе на немецком‚ французском или английском языках – в зависимости от того‚ кто был их зарубежный покровитель. Было что–то удивительное и даже трогательное в том‚ как‚ встречаясь вне школы‚ они тут же переходили на иврит – этот единственный общий для них язык".

В 1908 году общество немецких евреев "Эзра" решило открыть на этой земле учебное заведение для подготовки инженеров разных специальностей. Сначала хотели построить его в Иерусалиме‚ но еврейская община Хайфы воспротивилась: иерусалимские евреи составляли в городе большинство населения‚ хайфские – лишь десять процентов‚ и появление учебного заведения могло увеличить количество евреев в городе. Хайфа победила‚ и в том же году приобрели участок в безлюдном районе города; сто тысяч рублей на покупку земли поступили из фонда К.Высоцкого – одного из крупнейших торговцев чаем. Разрешение на строительство здания получили немцы‚ а потому хайфское учебное заведение оказалось под покровительством Германии. Одиннадцатого апреля 1912 года в фундамент будущего здания Техниона заложили первый камень‚ и строительство началось.

В 1913 году здание построили‚ и руководители организации "Эзра" решили‚ что преподавание в Технионе будет на немецком языке. Самыми яростными противниками иврита оказались богатые и влиятельные лидеры немецкого еврейства‚ о которых Хаим Вейцман сказал: "Они принадлежали к тому известному типу "придворных евреев"‚ которые всегда были больше немцами‚ чем сами немцы‚ – подобострастные ультрапатриоты‚ на лету угадывавшие пожелания своих немецких хозяев. Они и слышать не хотели о каком–то иврите!" Тут же вспыхнула "война языков"‚ резкий и непримиримый спор между сторонниками разных языков преподавания. Это не был академический спор ученых: по всей стране проходили демонстрации‚ митинги протеста‚ бастовали учителя и ученики; Элиэзер Бен–Иегуда предупреждал: если преподавание будет вестись на немецком языке‚ "кровь потечет по улицам".

Обеспокоенные всеобщим возмущением‚ попечители института постановили: географию и историю можно преподавать на иврите‚ но все технические дисциплины надо вести на немецком языке – языке науки‚ так как на иврите практически не существовали технические термины. Бен–Иегуда написал в ответ: "В качестве автора "Словаря старого и нового иврита"... заявляю: преподавание научных предметов на иврите возможно! Если терминология на иврите недостаточно еще разработана‚ то это лишь вопрос времени‚ максимум год". В поддержку иврита выступил и главный раввин Хайфы: он заявил‚ что инженеры‚ будущие выпускники Техниона‚ возможно станут "строителями Третьего Храма‚ а Дом Божий не может быть построен на иностранном языке".

"Войну языков" прервала Первая мировая война. Турки устроили в здание Техниона госпиталь‚ а после войны Сионистская организация выкупила здание на деньги американского еврея Яакова Шифа и подготовила его к открытию. В 1923 году здесь побывал Альберт Эйнштейн и стал председателем общества содействия Техниону в Германии. В декабре 1924 года были набраны первые студенты – двадцать человек‚ а шестого февраля 1925 года состоялась торжественная церемония открытия Техниона. Уже никто не вспоминал про "войну языков": само собой подразумевалось‚ что преподавать будут на иврите‚ и только на иврите. А еще через четыре года семнадцать инженеров стали первыми выпускниками Техниона. На его здании повесили памятную доску с именем того‚ на чьи деньги приобрели землю: Калонимос Зеэв Высоцкий.

10

Теодор Герцль не предполагал‚ что иврит станет языком общения в будущем еврейском государстве. Он писал в 1896 году: "У нас нет единого языка‚ на котором все могли бы изъясняться‚ ибо ивритом мы не владеем. Кто из нас знает иврит настолько‚ чтобы заказать на этом языке железнодорожный билет? Тем не менее‚ всё очень легко и исполнимо. Каждый сохранит тот язык‚ которому он научился в своем отечестве..‚ а главным языком /в еврейском государстве/ сделается тот‚ который постепенно окажется наиболее полезным и общеупотребительным". На первых Сионистских конгрессах Герцль и прочие депутаты произносили речи на разных языках. В 1907 году на конгрессе в Гааге иврит был признан "официальным языком сионистского движения"; через четыре года после этого очередной конгресс провели на иврите‚ но к тому времени группа энтузиастов в Эрец Исраэль добилась успехов в его возрождении.

К началу Первой мировой войны в еврейских поселениях существовало около сорока школ с преподаванием на иврите; работали три еврейские гимназии‚ две учительские семинарии. Выросло первое поколение молодых людей‚ получивших образование в еврейских школах; возникли новые семьи‚ в которых дети от рождения говорили только на иврите. В 1913 году здесь побывал Иехиэль Членов и отметил в своих записях: "Во всех новых школах в городах и поселениях преподают исключительно на еврейском языке. И как свободно! Я был на уроках физики‚ математики‚ ботаники‚ географии‚ истории‚ Талмуда‚ гимнастики‚ – везде‚ без исключения‚ и учитель‚ и ученики свободно и легко обходятся еврейским языком... Собрания‚ митинги‚ пресса‚ театральные представления‚ объявления: всё на еврейском... За живой речью следят строго‚ порой до фанатизма. Очень видным‚ даже чествуемым гостям иногда не дают слова‚ или они сами не берут его‚ если это слово не может быть сказано на родном языке... В детских садах‚ на бульваре в Тель–Авиве‚ на улице в поселении – везде живая детская речь на еврейском языке. Доходит до того‚ что в еврейском ресторане‚ в лавке‚ парикмахерской‚ к извозчику можете обратиться на еврейском языке и почти всегда получить ответ".

К концу Первой мировой войны тридцать четыре тысячи человек сообщили при переписи‚ что иврит является для них основным языком. После установления британского мандата Элиэзер Бен–Иегуда и его последователи добились от английских властей‚ чтобы иврит стал одним из официальных языков страны – наравне с английским и арабским: это произошло двадцать девятого ноября 1922 года. Через месяц после этого Бен–Иегуда умер – во второй день праздника Хануки: было ему тогда шестьдесят четыре года.

Объявили трехдневный траур в еврейских поселениях Эрец Исраэль. Тридцать тысяч человек съехались на похороны‚ треть из них составили ученики еврейских школ‚ для которых иврит стал родным языком. Его похоронили на Масличной горе и написали в некрологе: "Человек‚ который всю жизнь был болен‚ не болел даже часа перед смертью... Он угас потихоньку‚ медленно‚ как угасает пламя. Он был загадкой при жизни и загадкой при смерти. Никто не знал‚ и врачи не знали‚ в чем заключалась внутренняя сила Бен–Иегуды‚ дававшая ему жизнь. Человек с поврежденными легкими‚ больной со дня рождения‚ – когда он жил‚ спрашивали: как этот человек живет? А теперь‚ когда он умер‚ снова все удивляются и спрашивают: Бен–Иегуда умер?.. Тихо! Пусть станет тихо в еврейском мире. Пусть замолчит на минуту еврейский мир – ошеломленный‚ потрясенный‚ осиротевший. Замолк тот‚ кто дал язык народу‚ замолк навсегда‚ навсегда..."

Поэт Хаим Нахман Бялик говорил в интервью в 1924 году: "Эту землю нельзя понять рассудком; всё‚ что создано‚ поражает‚ похоже на чудо‚ и расцвет еврейского языка тоже своего рода чудо... Еврейский язык здесь – не книжный язык‚ не вымышленный‚ не витиеватый; он имеет здоровую и грубую земную основу. С каким удовольствием я слышал‚ как еврейка из Йемена‚ которая пришла разводиться с мужем‚ ругала его на сочном иврите!.. Иврит становится естественным языком со всеми грамматическими ошибками и живым дыханием". А некий священник из Америки написал так: "То‚ что евреи начнут говорить на языке Исайи и Иеремии..‚ еще недавно казалось столь же невероятным‚ как если бы европейцы вернулись к языку Платона и Цицерона... Даже животные здесь понимают по–еврейски. Когда я путешествовал по Палестине‚ моя упрямая лошадь не желала трогаться с места‚ пока я не начинал понукать ее на языке Священного Писания".

К 1958 году в Израиле владели ивритом миллион восемьсот тысяч человек. Каждая волна новоприбывших‚ которая попадает на эту землю из стран рассеяния‚ приезжает без знания иврита и начинает изучать заново‚ с алфавита: "алеф‚ бет‚ гимел‚ далет..." Свершилось невероятное. Впервые в человеческой истории возродился язык‚ который не употребляли в разговорной практике почти две тысячи лет. Подобное считалось невозможным‚ и тем не менее‚ он возродился – живой язык повседневного общения народа. В него вошли тысячи новых слов‚ и в этом заслуга многих и многих: ученых и энтузиастов‚ учителей и учеников‚ родителей и детей‚ Дворы и Хемды Бен–Иегуда. В этом деле огромная заслуга Элиэзера Бен–Иегуды: вряд ли найдутся слова похвалы этому человеку‚ которые будут достаточны для определения того‚ что он совершил. "Отец современного иврита" – так называют его теперь‚ и этим мы ограничимся.

В маленьком латвийском местечке жил раввин Яаков Зильберштейн. Однажды‚ по его словам‚ было ему указано свыше – говорить только на иврите‚ потому что разговор на других языках оскверняет человека. С того дня рабби Яаков говорил лишь на иврите – в доме‚ на улице‚ в синагоге. Когда недоставало какого–либо слова или выражения‚ он замолкал до тех пор‚ пока не находил его. Ему пришлось отказаться от раввинской должности‚ потому что евреи не всегда понимали своего раввина‚ а затем рабби Яаков решил переехать в Эрец Исраэль‚ чтобы убедить здешних жителей говорить на иврите. Перед отъездом он поменял фамилию на новую‚ смысл которой таков – "Идущий в Сион"‚ а по прибытии на эту землю взял иную фамилию – "Вернувшийся в Сион".

Он поселился в Иерусалиме и разговаривал только на иврите‚ несмотря на возмущение и насмешки соседей – ортодоксальных евреев. Рабби Яаков приходил в синагогу‚ садился у дверей и уговаривал каждого входящего‚ который говорил на идиш: "Пожалуйста‚ я тебя очень прошу‚ не применяй этот лжеязык". У рабби Яакова появились ученики‚ с которыми он изучал и комментировал Закон на иврите; на иврите он проповедовал по субботам в синагоге и вновь поменял фамилию‚ теперь уже на Бен–Иегуду – Сын Иегуды. Так в Иерусалиме появились два Бен–Иегуды‚ у которых была общая цель в жизни; один из них умер безвестным‚ а другой оказался в нужный момент в нужном месте и совершил невозможное. Недаром Элиэзер Бен–Иегуда провозглашал: "Для каждого дела требуется только один мудрый и энергичный человек‚ готовый приложить к нему все силы‚ и дело пойдет‚ несмотря на препятствия".

***

Иерусалимский раввин Иехиэль Михаэль Пинес совместно с Э.Бен–Иегудой выступал за возрождение иврита‚ "завоевание земли" и создание еврейского большинства в Эрец Исраэль. Про него говорили‚ что Пинес "мечтал воспитать поколение‚ подобное поколению учеников рабби Акивы‚ чтобы в сердцах пылала вера и любовь к своему народу‚ чтобы поколение было неразлучно с Книгой и мечом". Пинес неукоснительно соблюдал заповеди еврейской религии; этого он требовал и от билуйцев‚ чьим опекуном состоял‚ строго отбирая кандидатов в поселенцы; выработанные им правила тщательно исполнялись в Гедере‚ и сторонние лица поражались установившемуся там традиционному образу жизни. Пинес выступал за соблюдение года "шмиты" и первым провозгласил "войну культур" – открытую борьбу с чуждыми ему антирелигиозными идеями‚ ибо "каждая минута промедления может принести победу нашим врагам". Он призывал противников: "Встаньте и скажите громко‚ во весь голос‚ что все ваши экивоки направлены на то‚ чтобы скрыть истинные намерения: свести Тору с ее трона и посадить взамен идола‚ вылепленного вашими руками‚ идола безбожного национализма".

Однако в отличие от прочих ортодоксальных евреев он поддержал сионистское движение и выступал против "плана Уганды". Пинес помогал материально семье Э.Бен–Иегуды; когда того вели в тюрьму‚ он шел следом по улице и плакал‚ но когда Бен–Иегуда начал призывать в газете к "радостям жизни"‚ к внедрению в общество театра‚ музыки‚ танцев‚ Пинес порвал со своим другом‚ углядев в этих призывах подмену еврейских духовных ценностей. Он выступал и против еврейской школы в Яффе‚ где изучению религиозных предметов не отводилась основная роль. "Пусть эта школа погибнет!" – заявил он‚ на что возмущенный Бен–Иегуда воскликнул: "Тогда я убью тебя!"

Иехиэль Михаэль Пинес был человеком‚ который не скрывал свои чувства – любил безгранично и безгранично ненавидел‚ привлекая и отталкивая друзей и знакомых. Он умер в 1913 году. В последний путь его провожали даже враги‚ позабывшие про прежние споры и разногласия; на траурной церемонии билуец Яаков Хазанов произнес речь: "Всё‚ что можно сказать о нем‚ будет недостаточно. Мудрец – недостаточно! Писатель – недостаточно! Просветитель – недостаточно! Всем этим обладал этот человек‚ и теперь мы остались осиротелыми..."

/В 1886 году Пинес перевел с немецкого языка на иврит книгу о сельском хозяйстве. Там упоминались помидоры‚ которые в то время были редкостью в Европе‚ им приписывали всевозможные таинственные свойства‚ и автор книги дал им название – "яблоко любви или райское яблоко". Пинес выбрал первый вариант и придумал для помидора слово "агвания"‚ в корне которого использовано "агав" – страсть. Долгие годы "агвания" не могла прижиться в разговорной практике – это слово считали грубым‚ даже неприличным; в семье Э.Бен–Иегуды запрещалось его произносить‚ а взамен говорили "бадура" – от арабского названия помидора "бандура"‚ которое‚ в свою очередь‚ произошло от итальянского "помодоро". Но жизнь взяла своё‚ и сегодня помидор на иврите – "агвания"./

***

Грегуар д`Арбеле /Ицхак Амчиславский/ родился в Полтаве в семье хасидов‚ изучал медицину в Петербурге‚ получил диплом врача в Париже‚ переехал затем в Италию‚ из Италии в Египет‚ а оттуда на остров Занзибар у восточного побережья Африки‚ где исполнял обязанности врача при местном правителе. Султан посылал его в Европу с дипломатическими поручениями‚ награждал знаками отличия‚ подарил даже остров‚ от названия которого появилась фамилия д`Арбеле. В Париже он встретился с бароном Э.Ротшильдом‚ и тот уговорил его поселиться на этой земле. С 1887 года был врачом в Ришон ле–Ционе‚ пользовался огромным уважением поселенцев; о нем говорили: "Это человек‚ полный милосердия‚ прекрасный врач‚ излечивающий душу и тело". Затем он заведовал иерусалимской больницей Ротшильда; его дом стал центром общественной и культурной жизни Иерусалима. В газете писали об одном из вечеров в доме д`Арбеле: гости "ели‚ пили‚ увеселяли сердца звуками арфы и скрипки‚ пели песни Сиона до полуночи и оставили дом уважаемого господина д`Арбеле со многими благодарностями и веселым сердцем".

Грегуар д`Арбеле свободно изъяснялся на двенадцати языках /некоторые уверяли – на восемнадцати/; совместно с Э.Бен–Иегудой он основал общество "Избранный язык" и стал его председателем‚ собирал деньги на нужды общества‚ давал премии ученикам‚ отличившимся в изучении иврита‚ составил карманный словарь иврит–идиш–ладино /общество "Избранный язык" существовало малое время‚ и взамен него был создан Комитет языка иврит/. В 1899 году д`Арбеле снова отправился бродить по свету и поселился‚ наконец‚ в Тунисе; собирался вернуться на эту землю‚ но скоропостижно умер в 1910 году.

***

Жил в Ковне раввин Цви Лунц‚ у которого не было сыновей‚ и его жена Хана пообещала: если Всевышний подарит ей сына‚ их семья переедет в Эрец Исраэль. Вскоре у них родился мальчик Авраам Моше. Он учился в хедере‚ выделялся среди учеников своими способностями‚ а когда ему исполнилось тринадцать лет‚ семья переехала в Иерусалим. Авраам Лунц стал впоследствии ученым‚ издателем‚ редактором газет и научных сборников‚ но главной темой его исследований‚ самой большой любовью был Иерусалим. Когда приезжали гости из других стран‚ Лунц водил их по городу и рассказывал‚ и показывал‚ заражая своей любовью к Святому городу.

Но случилось несчастье. Еще в молодом возрасте у него обнаружили распространенную на Востоке болезнь глаз‚ которая грозила слепотой. Чтобы сохранить зрение‚ следовало поехать к специалистам в Европу‚ и последние дни перед отъездом Авраам Лунц провел на крыше дома‚ чтобы навсегда запомнить город‚ который хорошо знал и любил. Его лечили в Вене и Париже‚ и через полгода он вернулся ослепший: было ему тогда двадцать четыре года. После этого Лунц прожил еще сорок лет‚ и за эти годы сделал невероятно много‚ опубликовав сотни статей‚ выпустив среди прочего двенадцать томов ежегодника "для распространения точных сведений о древней и современной Палестине"‚ – первый том ежегодника был посвящен Иерусалиму.

Лунц издавал ежемесячник на иврите и идиш‚ составил на иврите первый путеводитель по Иерусалиму и Эрец Исраэль‚ выпустил собрание материалов об Иерусалиме‚ сборник песен "Скрипка Сиона" и многое другое. Слепой человек‚ совершенно слепой – он водил гостей по городу‚ показывал улицы‚ дома‚ старые развалины и передавал другим свою любовь к Иерусалиму. Он умер вскоре после освобождения города британскими войсками; его именем названа улица в центре Иерусалима – улица Авраама Моше Лунца.

***

В годы‚ предшествовавшие Первой мировой войне‚ в России шел непримиримый "спор языков" между "гебраистами" и "идишистами" – какой язык признать родным для еврейской общеобразовательной школы: иврит или идиш. "Гебраисты" – в основном‚ это были сионисты – открывали школы с преподаванием предметов на иврите‚ организовывали кружки для изучения этого языка; самые радикальные из них презирали идиш‚ "язык рассеяния"‚ и провозглашали: "Или по–древнееврейски‚ или по–русски!" "Идишисты" отрицали "мертвый" иврит и пропагандировали идиш‚ язык народных масс‚ язык улицы и семьи. Публичные диспуты между представителями двух направлений доходили порой до скандалов: каждая сторона требовала‚ чтобы выступали лишь на том языке‚ который она признавала.

"Спор языков" проходил и на этой земле. Отношение к языку идиш было непримиримым и бескомпромиссным; молодые люди разбрасывали на улицах листовки с призывом: "Еврей‚ говори на иврите!"‚ вмешивались в чужие разговоры с требованием: "Только иврит!" Поэт Хаим Нахман Бялик разговаривал с друзьями на идиш‚ и несмотря на огромную славу и всеобщее уважение‚ его вызывали на товарищеские суды и осуждали за "провинность". /Для образования авиационных терминов Х. Н. Бялик предложил вместо глагола "лауф" – летать использовать глагол "латус" с тем же значением. Потому и появились новые слова: "таис" – воздухоплавание‚ "таяс" – летчик‚ "матос" – самолет‚ "таесет" – эскадрилья./

В мае 1917 года Х.Н.Бялик сказал на московской конференции "Любителей древнееврейского языка": "В изгнании мы утеряли всё: нашу родную землю‚ Храм‚ но не утратили нашего языка... За долгий период скитаний по свету народ вынужден был облегчить свою ношу: не в силах удержать всё‚ он отдал многое за "малое‚ стоящее много". Так поступает человек‚ который опасается разбойников: отдает имущество за одну жемчужину‚ а ее проглатывает. Эта жемчужина – язык наш... Тысячи евреев‚ отрекшихся от еврейства в средние века‚ прежде всего отреклись от иврита и вскоре перестали быть евреями... Где бы ни обнаружил ты полное забвение еврейского языка‚ там еврейская нация приговорена к вымиранию... Так будем же хранить нашу душу. Наш язык – язык души нашей!"

Закончен первый рассказ о заселении и освоении этой земли.

Многое не названо.

Многие не названы.

Не упомянуты их повседневные заботы и страхи‚ надежды с разочарованиями‚ бесконечно тяжкая работа и неисчислимые жертвы на этом нескончаемом пути.

Не все выдерживали тяжелые условия жизни‚ тысячами покидая страну‚ а на смену им появлялись следующие‚ брались за кирку и лопату‚ натирали кровавые мозоли‚ – одни из них сдавались и уезжали‚ другие оставались и побеждали.

Всем тем‚ кто на "серебряном блюде" поднёс нам этот подарок‚ низкий поклон и благодарность потомков‚ которые обрели "землю под ногами"‚ которым ее оберегать.

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ