ОЧЕРК ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Начало "гаскалы" у российских евреев. Традиционная система образования: хедеры и иешивы. Рав Хаим из Воложина. Рабби Леви Ицхак из Бердичева. Рабби Нахман из Брацлава.

1

В первой половине девятнадцатого века государственные умы России работали над проектами реформы еврейской жизни‚ и эти проекты – в зависимости от духа времени – внедрялись поройнасильственными мерами‚ а порой и мерами поощрения. Но замкнутое еврейское общество очень слабо поддавалось внешнему воздействию‚ что приводило в отчаяние одних государственных деятелей и подталкивало других на новые решительные меры. Одновременно с этим в недрах российского еврейства неприметно происходило движение к светскому образованию‚ которое вело к постепенному отходу от традиционной жизни‚ а часто – к ассимиляции и к уходу из народа. Это движение получило название "гаскала"‚ что в переводе с иврита означает – "просвещение".

Первый период "гаскалы" начался в Пруссии‚ во второй половине восемнадцатого века: поэтому его называют "берлинским"‚ а его последователей – "берлинерами". Этот же период называют и "мендельсоновским" – по имени писателя и философа Моисея Мендельсона. Он овладел европейской культурой в зрелом возрасте и стал образцом для тех евреев‚ которые стремились примкнуть к культуре окружающего их народа. Ему подражали многие в разных странах Европы и называли "Моисеем‚ который выведет еврейский народ из духовного плена". Мендельсон был верующим евреем‚ строго придерживался традиционного образа жизни‚ но при этом призывал евреев к овладению европейской культурой. Он участвовал в переводе Библии на немецкий язык‚ и эта работа помогла распространению немецкого языка среди еврейской молодежи Центральной и Восточной Европы.

Раввины опасались‚ что чужая культура отдалит молодежь от традиционного образа жизни‚ – так оно и случилось впоследствии. Часть сторонников "гаскалы" в Европе видела в вере отцов лишь религиозные предрассудки‚ ради которых не стоило терпеть ограничения и от которых следовало освободиться как можно скорее. Их девизом было: от национальной культуры – к общечеловеческой. Старались поскорее забыть еврейские обычаи‚ сменить одежды‚ которые делали их смешными в глазах коренного населения‚ торопились подладиться и раствориться‚ чтобы стать похожими "на всех"‚ с легкостью отбрасывали национальную культуру и национальные традиции‚ считали неприличным и вульгарным говорить между собой на языке идиш. Не случайно после смерти Мендельсона часть его последователей приняла христианство: это была эпидемия крещения‚ которая захватила детей и внуков самого Мендельсона и оторвала от народа тысячи людей. Одни это делали ради карьеры‚ другие – для брака с христианином или христианкой‚ третьи желали тем самым окончательно приобщиться к культуре окружающего их народа.

Постепенно идеи "берлинского" просвещения стали проникать в еврейское общество России – через Пруссию и Галицию. Поначалу это было лишь внешнее подражание‚ и в начале девятнадцатого века в Варшаве уже появились "берлинеры" (в насмешливом и презрительном наименовании – "берлинчики")‚ которые переменой одежды и внешнего облика старались "искоренить в себе отличительные признаки". Они разговаривали по-немецки или по-польски‚ брили бороды‚ стригли пейсы‚ носили короткие немецкие сюртуки и‚ конечно же‚ выделялись среди варшавских евреев в их длинных‚ до пят‚ одеждах. Хасиды и их противники единодушно ненавидели этих явных еретиков – "эпикойресов" (от слова "эпикуреец") за грубое нарушение вековых традиций и подозрительно относились к тем‚ кто проявлял самые малые признаки вольнодумства. Тайные сторонники "гаскалы" в городах и местечках скрывали свои взгляды‚ украдкой читали книги светского содержания и не выделялись среди прочих евреев образом жизни‚ чтобы не навлечь на себя гонений‚ публичных оскорблений и даже расторжения браков.

Первые сторонники светского образования в России – "маскилим"-просветители – получили традиционное образование‚ знали Талмуд и раввинскую литературу и мечтали соединить традиционный иудаизм с просвещением. “Их лозунгом было "Тора и мудрость"‚ – писал один из сторонников "гаскалы". – Тора и мудрость – или вера и разум – должны быть согласны между собой‚ так как обе они проистекают из одного и того же Источника – из Божества. Тора и мудрость не противоречат одна другой‚ а дополняют друг друга. Тора без светских познаний непонятна‚ и вера без разума часто переходит в суеверие; разум же один без веры‚ без богобоязни недостаточен: он не всегда и не везде может служить защитой от волнующих нас страстей..."

Первые российские "маскилим" не помышляли о переходе в христианство и с болью наблюдали за эпидемией крещения в Центральной Европе среди тамошних "просвещенных" евреев. “Они из кожи лезут вон‚ – писал один из сторонников просвещения в России‚ – лишь бы доказать‚ что они уже достаточно прозрели и‚ озаренные светом разума‚ вполне уразумели‚ что наследие отцов есть ложь‚ а традиция – тяжелейшая обуза‚ с которой необходимо порвать окончательно". “Я не могу спокойно видеть‚ – писал другой‚ – как отворачиваются от религии и преклоняются перед одним только разумом. Не к еретикам я обращаюсь‚ – их уже не вернешь на путь истины‚ они засохшие листья‚ и нечего взывать к мертвецам... Я взываю к тем из сынов Израиля‚ которые еще не ступили на ложный путь и не следуют пока по стопам грешников".

Российские "маскилим" были чаще всего самоучками‚ которые в зрелом возрасте занялись самообразованием. Вокруг них – в Литве‚ Польше‚ на Украине‚ в Белоруссии и Курляндии – звучала немецкая‚ польская‚ литовская‚ латышская‚ украинская‚ белорусская речь‚ но только не русская. А потому они не знали русского языка и не стремились им овладеть‚ так как это не имело практического применения. Первым учебным пособием стал для них немецкий перевод Библии Моисея Мендельсона; от Библии они переходили к чтению Канта‚ Шиллера, Гете и ничего не слышали о Пушкине‚ Лермонтове, Гоголе. Эти "маскилим" были идеалистами‚ далекими от реальных условий жизни‚ и считали‚ что одно лишь нежелание мешает еврейскому обществу стать просвещенным и образованным. Стоит только захотеть‚ как завтра всё изменится к лучшему‚ еврейская жизнь преобразится‚ и власти непременно предоставят евреям равные со всеми права. А потому "маскилим" поддерживали правительственные меры по устранению еврейской обособленности‚ даже если они вводились принуждением‚ и сетовали на упрямых "гасителей света" и врагов просвещения‚ которые противятся собственному счастью.

"Маскилим" издавали научные книги для немногих "любителей нового просвещения"‚ а остальных надо было еще убедить‚ что изучение наук не противоречит законам еврейской религии и традиции. Это и попытался сделать Ицхак Бер Левинзон‚ прозванный "Мендельсоном российских евреев". У этого человека были удивительные способности и поразительная память. Еще в детские годы он знал многие трактаты Талмуда‚ а затем выучил русский язык‚ что было большой редкостью в те времена. В Галиции он познакомился с последователями Мендельсона и их идеями‚ а затем вернулся в Россию‚ был учителем‚ потом тяжело заболел и навсегда поселился в Кременце‚ в маленьком домике на краю города. “Вы знаете‚ дорогой друг‚ – писал он в письме‚ – что вот уже двадцать пять лет как я не переступаю за порог своего жилища и большую часть времени провожу в постели". Левинзон был беден‚ одинок и не мог даже выехать из города‚ потому что не имел приличной одежды и денег на дорогу. Но он продолжал работать‚ его выручала великолепная память и знания‚ полученные в молодые годы.

В 1828 году Ицхак Левинзон опубликовал книгу под названием "Теуда бе-Исраэль" – "Предназначение Израиля". От имени "ищущих правды и света" он доказывал пользу образования цитатами из Талмуда и раввинской литературы‚ ссылался на величайших еврейских авторитетов прошлого‚ которые владели многими языками и изучали светские науки. Эта книга имела огромный успех‚ особенно среди молодежи‚ учеников иешив‚ которые читали ее тайком от своих учителей. Метод изложения был им привычен‚ ссылки на авторитеты убедительны‚ и они проникались ощущением‚ что светские знания не повредят их вере и уважению к вековым традициям. “Только ваша книга‚ – писал Левинзону один из читателей‚ – которую я перечитывал несколько раз‚ дала мне должную зрелость". “В вашем труде я нашел такую книгу‚ – писал другой читатель‚ – появления которой я давно ожидал от одного из мудрецов в Израиле... Изложение ваше дышит умом‚ доказательства ваши убедительны". Даже некоторые раввины отзывались с похвалой о книге Левинзона‚ а один из них считал ее единственным недостатком лишь то обстоятельство‚ что книга "написана не Виленским гаоном".

Во время одного из кровавых наветов литовские и волынские раввины попросили у Левинзона помощи‚ и он написал книгу под названием "Эфес дамим" – "Нет крови" – "против ложного обвинения евреев в употреблении христианской крови". Эта книга имела большой успех‚ выдержала несколько изданий‚ была переведена на английский‚ русский и немецкий языки. Другая его книга – "Зрубавель" – защищала от нападок Талмуд и еврейскую религию.

Ицхак Бер Левинзон умер в 1860 году‚ и на похоронах друзья и ученики покойного несли за гробом его книги. На памятнике написали эпитафию‚ сочиненную им самим‚ которая заканчивалась такими словами: "Не острием меча сражался я с врагами Господа‚ но словом. Им отстаивал я пред народами правду и справедливость‚ – свидетелями тому "Зрубавель" и "Эфес дамим".

2

Влияние российских "маскилим" на еврейское общество было ничтожным. Евреи черты оседлости жили тогда обособленно; их образ жизни до последней мелочи подчинялся законам Торы‚ и слабые веяния "гаскалы" до них практически не доносились. “Положение" 1804 года позволило еврейским детям поступать в российские училища и гимназии "без всякого различия от других детей"‚ но их родители не спешили воспользоваться этим правом. Народные школы в те времена существовали почти исключительно при монастырях и церквах‚ обучение в них было проникнуто христианским духом‚ а учителя-христиане старались совместить учебу с религиозной пропагандой‚ чтобы "уловлять жидков-гимназистов". Поэтому евреи бойкотировали общие школы: в Могилевской губернии в 1808 году учились в них лишь девять евреев‚ в Витебской губернии – один‚ а минские власти с удивлением обнаружили при проверке‚ что в местных народных школах не было ни одного еврейского ученика.

Система образования российских евреев сохранялась неизменной с давних времен. Все еврейские мальчики шли в хедеры‚ которые существовали в любом‚ даже самом крохотном и нищем местечке. За обучение ребенка родители давали меламеду установленную сумму‚ за неимущих платил кагал‚ и потому в еврейских общинах практически не было неграмотных мужчин. В хедерах учеников приучали самостоятельно "плавать по морю Талмуда"‚ а с тринадцати лет самые способные из них переходили в иешивы‚ обучение в которых было бесплатным и оплачивалось из общественных средств. Во многих общинах существовали небольшие иешивы‚ которые располагались в синагогах и заполнялись юношами из окрестных местечек. Ученики жили в молитвенных домах и спали там на скамейках‚ обедали поочередно у местных жителей‚ каждый день у другого – это называлось "есть дни"‚ и были готовы на любые лишения ради изучения Торы. Община заботилась об этих учениках‚ платила жалованье руководителю иешивы и поставляла всё необходимое – книги‚ свечи‚ дрова для отопления – из тех скудных средств‚ которые собирали с каждого жителя. “Молодые люди‚ не имеющие ни гроша за душой‚ – вспоминал писатель Менделе Мойхер Сфорим‚ – приходят сюда пешком и почти налегке‚ с мешком‚ хранящим две старые залатаные рубахи и пару изношенных штопаных носков. И вот жалкий городок‚ удрученный собственной бедностью‚ берет на себя заботу о приезжих‚ снабжая их чем только может. Ради Торы самый большой бедняк готов поделиться с другим последним куском хлеба‚ если он им располагает".

Были в черте оседлости и крупные‚ знаменитые на весь мир иешивы на сотни учеников‚ которыми руководили выдающиеся ученые того времени. Такие иешивы обычно располагались в маленьких местечках‚ подальше от городского шума и суеты‚ и приезжали туда наиболее способные юноши со всех еврейских общин России и даже из европейских стран. Лучшие ученики иешив разъезжались затем по российским и европейским общинам и становились там раввинами: не случайно говорили тогда‚ что "свет !Торы исходит с Востока". Большинство училось не ради каких-либо экономических привилегий‚ потому что в общинах было для них очень мало оплачиваемых должностей. Ученость давала почет в еврейском обществе‚ и каждый родитель из бедной и неродовитой семьи мечтал‚ чтобы его сын достиг высокого уровня учености и тем самым возвысил себя и свою семью.

В восемнадцатом веке в иешивах применяли обычно метод "пилпула" при изучении Талмуда: умение при помощи головоломных построений сближать самые отдаленные понятия и таким способом улавливать скрытый смысл Закона. Больше всего ценились ученики‚ которые поражали хитроумными и изощренными умозаключениями‚ помогавшими им толковать и постигать слово Божье. Но порой "пилпул" вырождался в бесплодные и схоластические упражнения ума‚ и в период бурного распространения хасидизма многие юноши уходили из литовских иешив и присоединялись к хасидам‚ потому что прежние методы обучения не давали выхода их чувствам. Поэтому Виленский гаон предложил создавать иешивы с новым методом преподавания‚ чтобы противостоять распространению хасидизма. Самой знаменитой среди них стала иешива в белорусском местечке Воложин. Ее основал ученик Элиягу Гаона рав Хаим – для преподавания Талмуда по методу своего учителя. Прежде всего‚ в этой иешиве изучали Тору – основу для последующего изучения Талмуда – и ограничивали метод "пилпула". Сначала там учились не более десяти учеников на средства главы иешивы‚ но со временем их количество возросло до двухсот‚ и на собранные пожертвования построили специальное здание.

Рав Хаим из Воложина тоже выступал против хасидов‚ но он не обвинял их огульно во всевозможных грехах. Хасидизм основывает всё на религиозном чувстве‚ говорил он‚ и потому это учение годится лишь для немногих‚ а не для всего народа. “В настоящее время‚ – писал он‚ – когда мы висим на волоске‚ у каждого есть забота о своем существовании‚ и никто не в состоянии сосредоточиться во время молитвы и подготовиться к особому вдохновению". Да и чувство человеческое – непостоянно‚ и при перемене настроения человек может совершить нечто‚ противоречащее еврейскому Закону. Рав Хаим учил‚ что основой религиозной жизни должно быть неукоснительное исполнение законов и обычаев‚ даже если человеку не всегда удается при этом сосредоточить мысли на Всевышнем. “Мы не должны мудрствовать‚ – учил он‚ – но строго соблюдать все предписания Торы и Талмуда‚ во всех деталях... И если бы собрались все мудрецы Израиля и напрягли светлый разум‚ чтобы изменить одну из незначительных деталей при исполнении какого-нибудь предписания‚ мы не станем слушать их‚ ибо самым важным в предписании является его тщательное выполнение".

В личной жизни рав Хаим Воложинский терпимо относился к хасидам‚ и они учились в его иешиве. Религиозная борьба в начале девятнадцатого века постепенно затихала. Во многих общинах хасиды и их противники мирно жили рядом‚ бок о бок‚ молились в разных синагогах‚ содержали отдельно раввинов‚ канторов‚ резников и учителей. Со временем хасидский способ убоя скота был принят повсеместно‚ и кое-где уже справляли свадьбы‚ на которых женили своих детей на детях бывших противников.

Все хасиды группировались вокруг цадиков‚ которых они называли с великим почтением "ребе" – учитель. У каждого цадика были свои последователи: они защищали друг друга‚ помогали в беде и были преданы своему "ребе". Хасиды не составляли замкнутые группы. В их ряды мог войти любой еврей, признававший святость цадика и безоговорочно ему доверявший. Вначале это был личный выбор – стать хасидом того или иного цадика, но затем принадлежность к хасидизму определенного направления превратилась в семейную традицию. “Хасиды образуют между собой самое образцовое братство‚ – писал современник‚ – перед которым бледнеют всякое родство и дружба. Хасид не задумается отдать свой последний грош‚ если благо группы или даже одного из ее членов этого потребует... Это братство у них доходит до того‚ что понятия о превосходстве богатого над бедным‚ высшего над низшим у них вовсе не существуют... Все они равны перед трибуналом цадика‚ и он один только возвышается над общим уровнем; ему одному воздается почет‚ слава и величие".

Вера во всемогущество цадика порождала у хасидов спокойствие и веселие. Излишнее беспокойство о завтрашнем дне считалось как бы выражением недоверия к самому Богу‚ который непременно обеспечит человека всем необходимым‚ если этот человек всеми силами и разумом будет служить Всевышнему. Это вечное упование на Бога и постоянная жизнерадостность помогали хасидам в тяжелой‚ нищей и беспросветной жизни черты оседлости‚ спасали от отчаяния и добавляли бодрости и оптимизма.

Цадик жил обычно в маленьком местечке‚ и туда съезжались отовсюду его хасиды‚ чтобы увидеть своего учителя. Поездки к "ребе" считались обязательными по меньшей мере раз в году‚ и одно лишь лицезрение цадика возвышало душу хасида. Некоторые приходили к цадику пешком‚ иногда за сотни верст‚ и ждали по нескольку дней‚ пока их допустят к "ребе"‚ потому что верили безоговорочно‚ что цадик может исцелять больных‚ избавлять от надвигающейся опасности‚ помогать в беде‚ быть заступником перед Всевышним и просителем за свой народ. Стоило ему сказать бесплодной женщине: "В будущем году ты обнимешь сына"‚ – и так непременно происходило. Порой хасиды подолгу жили возле своего цадика‚ слушали его проповеди‚ совместно молились, во время долгих‚ шумных и задушевных застолий "прогоняли уныние священным веселием". В субботние дни самые почетные гости садились за стол вместе с цадиком‚ а прочие посетители стояли вокруг и дожидались конца трапезы‚ чтобы разобрать и съесть остатки со стола‚ освященного присутствием "ребе". Эти остатки отвозили даже домой‚ для своих близких‚ потому что верили в их целебную силу. На исходе субботы, после трапезы, "ребе" читал проповедь‚ потрясая сердца слушателей. Временами он начинал восторженно петь какой-либо религиозный гимн‚ хасиды вторили ему‚танцевали‚ заражались общим восторгом‚ ощущали общение со Всевышним через своего цадика.

Невозможно распределить цадиков того времени по степени влияния: у каждого из них были верные последователи‚ которые превозносили святость своего цадика‚ даже если его влияние и распространялось на малое число хасидов. Временами цадики соперничали между собой‚ и тогда среди их хасидов дело доходило до скандалов‚ даже до драк‚ они не разговаривали друг с другом и не заключали между собой брачных союзов. О некоторых цадиках почти ничего не известно‚ другие же сохранились в учебниках истории и в памяти народа своими удивительными деяниями.

Еще в восемнадцатом веке прославился странствующий цадик – рабби Лейб Сорес из Ровно. О нем говорили‚ что он владел тайной сокращения пространства и мог мгновенно появиться в любом месте. Рабби Лейб Сорес неожиданно объявлялся в разных городах и местечках Польши‚ Галиции‚ Волыни и Подолии‚ совершал удивительные подвиги‚ исцелял больных‚ собирал деньги у богатых и раздавал их бедным и несчастным‚ а заодно боролся с теми‚ кто замышлял гонения на еврейский народ. Потом он так же внезапно исчезал‚ надолго уединялся в лесу для молитвы‚ и его считали чудотворцем‚ одним из тридцати шести тайных праведников‚ на которых держится мир. “Истинный праведник‚ – говорил он‚ – должен быть живым‚ олицетворенным Священным Писанием‚ чтобы люди учились законам веры не по его словам‚ а по его поведению‚ по всем его движениям‚ по его восторженному настроению".

Предание рассказывает‚ что семь лет подряд рабби Лейб Сорес боролся с австрийским императором Иосифом II‚ который насаждал в Галиции "безбожные школы" и брал евреев в солдаты. Не случайно рабби Дов Бер в рекомендательном письме сообщал‚ что рабби Лейб "занимается таким богоугодным делом‚ выше которого не может быть... но в письме это нельзя изложить... В его словах нет обмана‚ нечестия нет в устах его‚ и он богобоязен‚ как немногие". Рабби Лейб Сорес владел кабалистической "тайной невидимки"‚ незамеченным проникал во дворец Иосифа II‚ пугал императора казнями египетскими‚ если тот не отменит законы против евреев‚ бил его и колол ножом. Когда рабби появлялся‚ только император видел его и всякий раз кричал в страхе: "Вот идет Лейбель пытать меня!.." – а придворные думали‚ что Иосиф II сошел с ума‚ и в страхе разбегались. Цадик и император умерли одновременно‚ в один год‚ и народная молва утверждает‚ что рабби Лейб Сорес и Иосиф II погибли вместе‚ в последней яростной схватке. Но рабби победил и спас евреев Галиции‚ потому что со смертью императора его реформы отменили.

В местечке Ружин Киевской губернии была резиденция цадика рабби Исраэля. Его дом‚ по воспоминаниям очевидца‚ "имел вид княжеского жилища и выделялся роскошью обстановки". Цадика окружали многие слуги‚ у него был собственный оркестр‚ он выезжал в карете с серебряными ручками‚ запряженной четверкой рысаков‚ и его последователи утверждали‚ что он это делает не для собственного удовольствия‚ но для прославления имени Бога. Рабби говорил: "Цадик – светоч мира. Через него изливаются свыше все блага на землю... Он должен жить богато‚ ибо если сам цадик стеснен в пользовании земными благами‚ то и влияние его ограничено". Рабби Исраэль спал несколько часов в сутки‚ а остальное время проводил в молитвах‚ учении и приеме посетителей‚ которые приносили ему богатые подарки и спрашивали совета во всех своих делах. К нему приезжали за советом не только его хасиды‚ но и помещики из окрестных имений, и поражались роскошью его жилища. Современник писал о рабби: "Он поистине достоин всего этого почета... Какое бы трудное‚ запутанное и темное дело ему ни представляли‚ он тотчас своим острым взглядом и проницательным умом схватывает его во всей глубине и уясняет. Приятное впечатление производит и его наружность: он изящен и благороден".

Рабби Исраэль Ружинский говорил очень мало‚ и эту молчаливость его последователи объясняли особым образом: "Он не от мира сего. Он явился на землю‚ чтобы дождаться момента своего проявления в качестве Мессии‚ но так как поколение оказалось недостойным этого‚ то он замолчал и ждет часа своего ухода из этого мира‚ чтобы передать душу Мессии одному из своих сыновей". Рабби Исраэль говорил хасидам: "Как ртуть чувствительна к холоду и жаре‚ так и я чувствителен к скорби всего еврейского народа... Я не думаю хвастать этим‚ но поверьте мне‚ что я – часть души народа израильского‚ и если что-нибудь болит у еврея хоть на краю света‚ я это сразу же ощущаю".

Цадики пользовались исключительным влиянием среди своих хасидов. Они стали героями народных сказаний‚ и в каждом из них чудодей-цадик выходил победителем в борьбе с несправедливым и сильным гонителем‚ приносил в ту мрачную, беспросветную жизнь проблеск радости и надежды. Цадиков любили беззаветно – дети и взрослые‚ неучи и умудренные знанием; любое слово "ребе" запоминалось‚ подхватывалось и переносилось с места на место‚ из поколения в поколение. Поэтому до наших дней дошли изречения многих цадиков – сокровища еврейской мудрости.

Рабби Моше Лейб из Сасова‚ защитник слабых‚ больных‚ бедных и грешных людей‚ сказал однажды: "Любить народ Израиля я научился у одного мужика‚ который сидел в кабаке с другими крестьянами. Долго он пил молча‚ а затем спросил у своего соседа: "Скажи‚ ты любишь меня или не любишь?" "Я тебя очень люблю"‚ – ответил тот. А мужик сказал на это: "Ты говоришь‚ что любишь меня‚ а не знаешь моих забот и нужд. Если бы ты и правда меня любил‚ то знал бы". Тогда-то я и понял‚ – заключил рабби Моше Лейб‚ – что любить Израиль – это чувствовать его нужды‚ делить с ним его горести‚ скорбеть его печалями". И он же сказал так: "Если кто-либо не решится высосать своим ртом кровь и гной из ран прокаженного еврейского ребенка‚ значит он не достиг и половины той любви к ближнему‚ которая должна быть присуща истинному еврею".

Рабби Хаим из Цанса говорил в свое время: "Когда человек ищет счастье‚ он готов подниматься на гору‚ опускаться в пропасть‚ кружить по равнине. Но к чему столько беготни? Быть может‚ стой он на месте – счастье нашло бы его само". Рабби Хаим встретил однажды своего ученика‚ который куда-то спешил. “Почему ты так торопишься?" – спросил он его. “Мне нужно добыть средства к существованию"‚ – ответил ученик. “Но уверен ли ты‚ что идешь в правильном направлении? – спросил рабби. – Может быть то‚ что ты ищешь‚ находится позади тебя‚ и с каждым шагом ты только удаляешься от цели".

Рабби Яаков Ицхак, "Святой еврей", как-то сказал: "Если в тело молящегося вонзили меч и он испытал боль, значит молитва его не подлинная". Рабби из Ропшица любил говорить своим ученикам: "Есть два способа подняться над своим соседом: возвыситься самому или унизить его. Никогда не следуйте вторым путем. Вместо того‚ чтобы копать яму другому‚ употребите эти силы на то‚ чтобы насыпать холм для самого себя". Рабби Шломо из Карлина советовал: "Если хочешь поднять человека‚ увязшего в грязи‚ не думай‚ что достаточно протянуть ему руку и оставаться самому наверху. Ты должен сойти к нему вниз‚ в самую грязь‚ обхватить крепко руками и тянуть затем его и себя к свету". “Ребе‚ – сказал хасид своему цадику‚ – я видел мир и был потрясен его испорченностью". Ребе ответил на это: "Кто тебе сказал‚ что ты видел мир? Быть может‚ ты видел лишь самого себя".

Спросили рабби Авраама Яакова: "Наши мудрецы учат: "Нет вещи‚ которой бы не было места". Но если это так‚ то и всякому человеку есть место на свете. Отчего же людям иногда так тесно?" Ответил на это цадик: "А это оттого‚ что каждый хочет занять место другого". Говорил рабби Пинхас из Кореца: "Только одного я боюсь: сделаться более умным‚ чем набожным". И он же сказал однажды: "Того‚ за чем гонятся‚ не достигают. Но то‚ что оставляешь в покое‚ бежит к тебе само. Распори брюхо большой рыбе‚ и ты найдешь в ней мелких рыбешек‚ что лежат головой к ее хвосту". Рабби Мендель из Коцка любил повторять своим ученикам: "Если хотите познать мир‚ поднимитесь над ним. Тот‚ кто смотрит сверху‚ видит лучше других". А рабби Нахман из Брацлава сказал так: "Нет ничего более цельного в мире‚ чем разбитое еврейское сердце".

3

Одним из крупнейших украинских цадиков того времени был рабби Леви Ицхак из Бердичева. Хасидская легенда рассказывает‚ что основатель хасидизма Баал Шем Тов очень обрадовался в момент его рождения и сказал окружающим: "В этот час появилась на земле душа‚ которая будет защитницей Израиля перед Всевышним". И еще сказал Баал Шем Тов: "Когда эта душа опускалась на землю‚ предстал сатана перед Богом и стал жаловаться: "Если эта душа сойдет на грешную землю‚ наступит конец моему делу‚ ибо она наставит всех на праведный путь". Сказал на это Всевышний: "Это будет раввин‚ и он будет обременен делами своей общины".

С малого возраста рабби Леви Ицхак изучал Талмуд и выделялся удивительными способностями. Он рано женился и продолжал учиться и заниматься благотворительными делами: принимал нищих и странников‚ прислуживал им‚ подавал еду‚ стелил постели. В молодом возрасте рабби Леви Ицхак стал учеником рабби Дова Бера из Межирича. Учитель внушал ему благоговение и мистический страх‚ на его лице он видел "огонь сжигающий‚ пламя Божественное". Однажды он даже лишился чувств‚ когда рабби Дов Бер читал молитву‚ и позднейшее предание рассказывает со слов рабби Леви Ицхака: "В праздник Рош га-шана‚ во время предвечерней молитвы‚ я увидел на его лице лучезарный свет‚ переливавшийся всеми цветами радуги; и напал на меня страх и трепет‚ и поддержали меня люди‚ чтобы я не упал‚ но никто не знал причины. Когда учитель заметил мой трепет‚ он обернулся к стене и стоял так‚ опершись головой о стену‚ несколько минут; затем снова повернулся к нам‚ но тогда я уже ничего не увидел на его лице. Еще раз я увидел этот свет и это сияние на лице учителя перед его кончиной‚ и потому мне было дано постичь его учение".

Рабби Леви Ицхак был раввином в Пинске‚ но во время борьбы с хасидами толпа пришла к дому раввина и чуть была не разгромила его. Из Пинска он перебрался в Желехов‚ но и там противники хасидизма вынудили его покинуть город. И тогда рабби Леви Ицхак переехал в Бердичев‚ стал там раввином и до последних дней жизни был главой волынских хасидов. Он часто объезжал местечки вокруг Бердичева‚ и после торжественной молитвы всякий раз начиналось пиршество‚ на котором хасиды во главе со своим цадиком долго веселились. Он беседовал с ними о всяких житейских мелочах и любил повторять изречение Баал Шем Това‚ что Богу можно служить не только молитвой‚ но и обычными делами. Смысл веры‚ учил он‚ это постоянное общение со Всевышним: как Он всегда думает о нас‚ так и мы должны думать о Нем. Это общение возможно лишь в состоянии радости‚ когда душа открыта к восприятию высших эмоций. Цадик – это тот‚ учил он‚ кто достигает самой высокой ступени общения с Богом и "мысленно исчезает в Нем". По просьбе цадика может быть отменен приговор Неба‚ и цадик не властен только над теми предначертаниями Всевышнего‚ которые направлены к благу людей. Есть два вида цадиков: "праведник для себя"‚ стремящийся к личному совершенству‚ и "праведник для народа"‚ его "заступник"‚ который защищает Израиль перед Богом и требует милости к согрешившему‚ потому что находит смягчающие вину обстоятельства. Когда цадиков на земле мало‚ мир управляется только законами‚ а не милосердием‚ и людям становится плохо. Но цадик не должен гордиться своим могуществом‚ потому что он – лишь канал‚ через который изливается на мир благодать Всевышнего.

Рабби Леви Ицхак был искренний‚ общительный‚ веселый и восторженный человек‚ а его религиозный экстаз проявлялся в молитвах и в повседневной жизни. Он обращался к Богу с мольбой‚ с претензиями и требованиями‚ даже с негодующими возгласами: ведь он молился не за себя‚ а за "весь Израиль"‚ горестная жизнь которого заставляла страдать его сердце. “Он молился с трепетом‚ – вспоминал современник‚ – дрожа всем телом‚ от волнения он не мог стоять на месте. Вот его видят молящимся в одном конце синагоги‚ а через минуту он уже в другом конце. Волосы становились дыбом у тех‚ кто слушал его молитвы‚ сердце таяло‚ смывалась вся скверна души". Его обычным возгласом, обращением к Богу было "дербаремдигер"‚ что в переводе с идиш означает – милосердный. В Бердичеве рассказывали‚ что однажды к рабби Леви Ицхаку зашел местный чиновник и предложил выбрать для себя фамилию. Но рабби молился в тот момент с обычным для него экстазом и не заметил вошедшего. Чиновник услышал посреди молитвы несколько раз повторенное слово "дербаремдигер"‚ решил‚ что это ответ на его вопрос‚ и записал семью рабби под такой фамилией. До сих пор встречаются евреи с этой странной на первый взгляд фамилией – Дербаремдигер‚ а его потомки в Израиле перевели эту фамилию на иврит и называют себя Рахмани.

Когда наступал месяц элул и приближались дни покаяния‚ рабби Леви Ицхак удалялся от житейских дел. Он призывал всех к покаянию и посылал своего служку напомнить народу о том‚ что надвигаются "страшные дни". На Рош га-шана рабби сам становился кантором и тогда‚ как говорит предание‚ он был вне плоти и разговаривал с самим Богом. Однажды он даже прервал молитву и стал распевать свою знаменитую импровизацию‚ которая сохранилась в памяти по сей день: "Доброе утро Тебе‚ Властелин вселенной! Я‚ Леви Ицхак из Бердичева‚ сын Сары, пришел к Тебе спорить за Твой народ. Что Ты имеешь к своему народу? Что Ты насел на свой народ? Как только что-нибудь‚ так сразу: "Говори к сыновьям Израиля". И как только что случится‚ так сразу: "Укажи сыновьям Израиля". И как только малейшее шевеление‚ так сразу: "Прикажи сыновьям Израиля". Боже милостивый на небесах‚ сколько народов на земле! Мидяне‚ персияне‚ вавилоняне... Вот русские что говорят? Что их царь – это царь! А германцы что говорят? Что их император – это император! А англичане что говорят? Что их король – это король! А я‚ Леви Ицхак‚ сын Сарры‚ из Бердичева говорю: "Бог восседает на троне высоком и возвышенном". А я‚ Леви Ицхак из Бердичева‚ сын Сарры‚ скажу еще вот что: "Не сойду с этого места‚ пока не придет избавление‚ пока не прекратятся бедствия народа Израиля! Ведь Бог восседает на троне высоком и возвышенном..."

Очевидец рассказывал‚ что рабби Леви Ицхак сам трубил в шофар на Рош га-шана: "За поясом у него висело несколько шофаров; он был вне плоти; замирали сердца у всех‚ видевших его‚ все дрожали перед ним‚ как перед ангелом Божьим". А перед началом молитвы в день Йом-Кипур рабби обычно восклицал: "Взгляни же‚ Господи‚ на народ Твой израильский! Вот они‚ дети Твои‚ собрались в молитвенный дом Твой‚ все без исключения. Ни одного еврея нельзя в этот день найти пьяным‚ или насытившимся едою‚ или спящим на ложе своем. Все они стоят здесь‚ постящиеся‚ изнуренные‚ необутые. Неужели такой народ недостоин милосердия?" Его вера в скорое избавление была велика‚ и он постоянно ожидал избавителя-Мессию. Однажды рабби Леви Ицхаку показали "тнаим" – предварительное соглашение‚ составленное при помолвке его внучки. Там было написано‚ что свадьба состоится в такой-то день в городе Бердичеве. Рабби разорвал этот документ и написал новый‚ который отличался от предыдущего одним только пунктом: "Свадьба состоится‚ с Божьей помощью‚ в такой-то день в святом городе Иерусалиме. Но если к тому времени‚ упаси Бог‚ Мессия еще не придет‚ то свадьба состоится в Бердичеве".

Рабби Леви Ицхак не пропускал ни единого случая‚ чтобы использовать его для общения со Всевышним. Во время блестящих побед Наполеона он сказал в синагоге: "Французский император Наполеон воображает‚ что он повелитель мира‚ а я‚ Леви Ицхак из Бердичева‚ говорю: "Да возвеличится и да освятится великое имя Бога!" Однажды на заре‚ во время утренней молитвы‚ рабби увидел‚ как еврей-извозчик‚ облаченный в талес‚ снимал колесо у телеги‚ мазал его дегтем и молился при этом. Рабби Леви Ицхак пришел в неописуемый восторг: "Владыка мира! Смотри‚ как народ Твой израильский любит Тебя! Даже когда еврей мажет колеса‚ он не забывает Тебя и служит Тебе! А Ты еще недоволен Израилем и предъявляешь ему разные претензии!" В другой раз он остановил на улице еврея‚ который курил папиросу‚ и спросил его: "Сын мой‚ быть может ты не знаешь‚ что сегодня суббота?" – "Знаю"‚ – ответил тот. – “А может‚ ты не знаешь‚ что нельзя курить в субботу?" – "Знаю"‚ – ответил тот. Тогда рабби воздел руки к небу и сказал: "Господи‚ погляди каков у Тебя народ! Я принуждаю его сказать неправду‚ а он не идет на это. Говорит только правду‚ как Ты и заповедал!" Однажды ему стало известно‚ что еврейские девушки трудятся как каторжные с утра до поздней ночи‚ чтобы приготовить мацу к празднику Песах. И рабби тотчас же провозгласил в синагоге перед всей общиной: "Ненавистники Израиля клевещут на нас‚ будто мы печем мацу на христианской крови. Нет‚ на еврейской крови мы печем ее!"

Его восторженная любовь к народу доходила до того‚ что он позволял себе дерзости против Неба‚ когда надо было заступиться за Израиль. Это он сказал однажды Всевышнему: "Если Ты будешь судить нас немилостиво‚ то мы‚ праведники нашего поколения‚ постановим отменить Твой приговор". В своей книге "Кдушат Леви" – "Святость Леви" – он писал: "Если евреи не всегда исполняют волю Всевышнего подобно ангелам‚ то их можно оправдать тем‚ что они постоянно озабочены своим пропитанием". Не случайно рабби Леви Ицхака называли в те времена "заступником Израиля". Каждое поколение имеет своих заступников перед Всевышним‚ и рабби Леви Ицхак был одним из них. Многие еврейские женщины в канун субботы произносили и произносят молитву‚ которую сочинил рабби Леви Ицхак‚ и верят свято в ее осуществление: "Дай‚ Господи‚ силы всем уставшим‚ дай силы Твоим детям служить Тебе‚ дай нам успешную‚ счастливую неделю – благословенную‚ милосердную‚ сытую и благополучную‚ – нам и всему народу Израиля. Амен!"

Рабби Леви Ицхак скончался в Бердичеве в 1810 году‚ и на его могиле воздвигли каменный шатер безо всякой надписи. Но все и так знали‚ кто там похоронен. По сей день идут к этой могиле евреи‚ когда у них беда или горе‚ и молят его о заступничестве перед Всевышним. Недаром говорили в прошлом: "Когда вспоминают бердичевского раввина‚ смягчается строгость Небесного суда". После его смерти не стало раввина в городе Бердичеве. Все те‚ кто потом занимал это место‚ именовались более скромно – учитель‚ руководитель в Законе. Один раввин‚ достойный этого звания‚ был в Бердичеве – рабби Леви Ицхак бен Меир. Или‚ как он называл себя: "Леви Ицхак из Бердичева‚ сын Сарры".

4

Особняком от других цадиков стоял рабби Нахман из Брацлава‚ правнук основателя хасидизма Баал Шем Това. С детства это был мечтательный ребенок‚ который решил однажды встретить субботний день в чистоте и святости‚ чтобы удостоиться Божественных видений. Он окунулся в микву‚ надел праздничные одежды‚ пришел в синагогу раньше других и стал ходить взад-вперед по пустому помещению‚ чтобы изгнать из головы посторонние мысли. Но у него ничего не получалось‚ и он никак не мог подготовить себя к восприятию "субботней души". Тем временем в синагогу пришли евреи и стали молиться‚ не обращая внимания на маленького мальчика. Тогда он спрятался в укромном месте‚ тихо заплакал и плакал долго‚ пока не заснул. Проснулся он во время вечерней молитвы‚ когда в синагоге горели свечи‚ и‚ успокоенный‚ пошел домой.

В четырнадцать лет его женили‚ и он стал жить в местечке у тестя. Изучал Талмуд‚ много постился‚ в уединении бродил по лесу или плавал по реке на лодке. “Хорошо молиться в лесу или в поле‚ – говорил он‚ – когда деревья и трава тоже молятся вместе с нами и подкрепляют нашу молитву". После смерти тестя он жил на полученные в приданое триста червонцев‚ а когда их не стало‚ начал получать по рублю в неделю за проповеди в синагоге. Уже тогда он считал‚ что самое главное – это оставить после себя учеников‚ которые станут учителями‚ оставят после себя еще больше учеников‚ и хасидское учение распространится среди всего народа Израиля.

Однажды‚ накануне праздника Песах‚ рабби Нахман объявил в синагоге‚ что собирается поехать в Святую Землю. Он продал всё‚ что у него было‚ хасиды добавили недостающее‚ и в 1798 году, через полгода утомительного путешествия, он приехал в Эрец Исраэль. На Святой Земле рабби Нахман прожил зиму: изучал кабалу‚ посещал могилы великих еврейских ученых‚ молился возле них. Это произвело на него огромное впечатление‚ и впоследствии он запретил своим последователям сохранять что-либо из прежнего своего учения. “Всё‚ что я проповедовал до поездки в Эрец Исраэль‚ – говорил он‚ – не имеет теперь никакого значения". И еще он повторял на протяжении своей жизни: "Я живу в Эрец Исраэль‚ и куда я ни еду‚ я еду‚ в сущности‚ только в Эрец Исраэль".

Вернувшись из Святой Земли‚ рабби Нахман поселился сначала в Златополе‚ а затем переехал в Брацлав. Этот город стал центром хасидов брацлавского ребе‚ которые съезжались к нему несколько раз в году и слушали его поучения. Один из его учеников‚ рабби Натан‚ записывал многое из того‚ что слышал от учителя‚ даже пересказы его снов, а потом приносил цадику для просмотра. Благодаря этому сохранились до наших дней поучения‚ беседы, аллегорические повествования – "чудесные и вызывающие трепет истории", которые рабби Натан перевел на иврит с языка идиш. Рабби Нахман говорил: "Порой цадик вынужден придавать Торе форму общедоступных рассказов"‚ – а потому в его историях фигурируют цари‚ мудрецы‚ принцессы и разбойники. Удивительная и самобытная форма повествования, усложненные сюжеты его философских притч нелегки для восприятия и требуют для понимания глубокого знания Торы и кабалы. Рабби Нахман сказал про одну из своих сказок: "В ней нет ни одного слова‚ которое было бы лишено смысла. Лишь тот‚ кто постиг мудрость святых книг‚ способен понять содержащиеся в ней намеки". А его ученик рабби Натан добавил: "Избави тебя Бог отнестись к этим историям‚ как к обычным сказкам... Истории эти обладают чудесным свойством: они способны пробудить каждого от духовной спячки‚ чтобы человек – не дай Бог – не проспал попусту всю свою жизнь".

Рабби Нахман говорил своим последователям‚ что цадик – это душа‚ а хасиды – тело‚ и они взаимно дополняют друг друга. Не только хасиды нуждаются в цадике‚ но и цадик нуждается в хасидах‚ потому что его "озарение" свершается благодаря им. Цадик дожен заботиться о духовных потребностях хасидов и своими молитвами искупать их грехи. По его словам‚ цадик "в состоянии творить чудеса на небесах"‚ а "истинный цадик способен творить добро и после смерти своей". Каждый человек может достигнуть высокой степени совершенства‚ и каждый еврей‚ в сущности‚ является цадиком‚ потому что он – часть Всевышнего. Всевышний присутствует во всем, даже во зле, а потому человек, погрязший в грехах, способен раскаяться и вернуться к Творцу, так как "сломанное можно починить".

Рабби Нахман не считал себя чудотворцем и не любил поэтому‚ когда его просили помолиться за успех какой-нибудь торговой сделки. Выше всего он ставил простоту жизни‚ не гонялся за богатством и предписывал хасидам только то‚ что сам исполнял. “Об одном лишь прошу я вас‚ – говорил он своим последователям‚ – будьте честными‚ открытыми людьми. Этого я только добиваюсь и для этой цели я жертвую всем‚ ей я отдаю все свои силы". Чем проще и непосредственнее человек‚ тем ближе он к Богу‚ но наиболее близок к Нему бедный человек. “Тот‚ кто зарабатывает хлеб свой трудами рук своих‚ – говорил он‚ – знает о величии Всевышнего больше‚ чем знают ангелы".

Основа иудаизма‚ учил рабби Нахман‚ это чистосердечие и простота‚ вера и молитва‚ проникнутые искренним чувством‚ а потому он советовал евреям молиться также на идиш‚ который им более понятен и доступен. Следует так "взывать ко Всевышнему, – учил он, – как будто мы посреди бушующего моря и жизнь наша висит на волоске". Рабби Нахман относился к науке без особого почтения и считал‚ что лучше быть "всему верующим глупцом"‚ чем всеотрицающим "мудрецом". “Удивительные мудрецы! – говорил он. – Весь свой ум они отдают на то‚ чтобы придумать орудие‚ которым можно убить побольше людей. Не величайшая ли это глупость?" Но в то же время он был против духовной неподвижности и требовал постоянно обновлять свои мысли‚ так как обновление мыслей – это и обновление души. “Нехорошо быть стариком‚ – говорил он. – Нехорошо быть старым хасидом или старым цадиком; нужно ежедневно обновляться".

Рабби Нахман критически относился к некоторым цадикам того времени и открыто высказывал о них свое мнение. “Искусителю‚ – говорил он‚ – очень трудно справиться одному со своей работой; поэтому он назначил такого-то цадика в одном месте‚ а такого-то – в другом". Трудно отличить действительного цадика от мнимого‚ "так как и лжецадики... сидят целый день в молитвенном облачении‚ а на деле они лицемеры". Особенно раздражали других цадиков его заявления о том‚ что только он "постигает Божье величие". Начались гонения на рабби Нахмана и на его хасидов‚ но это его не смущало. “Как могут они не враждовать со мной? Ведь я иду новым путем‚ по которому не ходил еще ни один человек с тех пор‚ как существует мир. И хотя путь этот стар‚ очень стар‚ а всё же это путь новый‚ совершенно новый". “Я не от мира сего‚ – еще говорил он‚ – и потому мир не может меня терпеть".

В 1802 году рабби Нахман побывал в Умани и посетил еврейское кладбище‚ где похоронены тысячи жертв массовой резни гайдамацких погромов 1768 года. Там он попросил‚ чтобы его похоронили среди этих мучеников‚ – и это случилось довольно скоро. Рабби Нахман прожил короткую жизнь‚ и последние ее годы были печальными. В 1806 году умер от чахотки его двухлетний сын. В том же году умер второй сын. Через год от чахотки скончалась его жена. Рабби Нахман тоже заразился этой болезнью и предсказал‚ что от нее он умрет. Он уже никуда не выезжал из Брацлава‚ но продолжал обучать своих последователей. В 1810 году дотла сгорел его дом‚ и ночь больной рабби провел на улице. После этого он переехал в Умань‚ потому что‚ как говорил рабби Нахман‚ "души умерших там за веру ждут его". Перед праздником Рош га-шана его состояние стало ухудшаться и началось горловое кровотечение. Но в ночь Рош га-шана он‚ как обычно‚ произнес поучение‚ говорил долго‚ и это было его последнее обращение к своим хасидам.

Рабби Натан описал последние часы жизни учителя: "Мы уложили его на кровать‚ облаченного в прекрасное шелковое одеяние... Он взял небольшой восковой шарик и перекатывал его между пальцами. Так часто делал он в свои последние дни‚ погружаясь в глубокое размышление. В этот последний час его мысли проносились сквозь потрясенные миры‚ и этот шарик из воска‚ оплывшего на светильнике‚ он вращал между пальцами‚ ощущая великую ясность мысли. Дом был полон людьми‚ пришедшими почтить его. Увидев‚ что близится кончина‚ они начали произносить молитву о праведнике... Нам показалось‚ что он скончался‚ и‚ сотрясаемые рыданиями‚ мы начали взывать: "Ребе! Ребе! На кого ты покинул нас?!" Он услышал наши голоса и поднял голову‚ обратив к нам свое лицо‚ выражение которого повергло нас в трепет. Он как бы говорил: "Я не покидаю вас‚ упаси Бог!" Это было незадолго до того‚ как он ушел‚ чтобы приобщиться к своим отцам в великой святости и чистоте. Сверкающий и чистый‚ он ушел отсюда без малейшей тени смятения‚ без единого жеста непокорности‚ ушел‚ объятый безмятежностью‚ внушающей благоговейный страх... Что мне сказать? И как я могу говорить? Чем я могу воздать Всевышнему за то‚ что удостоился стоять там‚ когда отлетела его душа? И если бы я пришел в этот мир только для этого‚ этого было бы достаточно".

В восемнадцатый день месяца тишрей‚ шестнадцатого октября 1810 года‚ рабби Нахман скончался‚ прожив тридцать восемь с половиной лет. “Я хочу остаться среди вас‚ – говорил он‚ – и вы будете посещать мою могилу". И действительно‚ его могила в Умани по сей день является местом поклонения его последователей‚ которые приезжают туда со всех концов света. Со дня смерти рабби Нахмана нет у них другого цадика‚ и они так и называют себя – хасиды брацлавского ребе.

Остается добавить‚ что по сей день евреи поют песню‚ в которой повторяются много раз слова цадика из Брацлава: "Не надо отчаиваться. Только не отчаиваться! Ни в коем случае – не отчаиваться!" Ведь это он‚ рабби Нахман‚ сказал однажды такие слова: "Воистину нет никакого зла в мире‚ всё – благо‚ всё – едино!"

Богатый и ученый раввин Йегошуа Цейтлин‚ дед декабриста Г.Перетца‚ в своем имении возле Шклова построил дворец‚ собрал там большую библиотеку и привлекал ученых талмудистов‚ которые жили у него на полном обеспечении и без помех занимались науками. Один из них‚ раввин Биньямин Ривелес‚ составлял гербарии для занятий ботаникой. Другой‚ раввин Барух Шкловер‚ устроил химическую лабораторию‚ по совету Виленского гаона перевел на иврит одну из работ Евклида‚ написал учебник по тригонометрии‚ руководства по гигиене‚ анатомии и астрономии. Барух Шкловер писал: "В горьком изгнании мы совершенно отстали от наук‚ которые в былые времена являлись лучшим украшением наших мудрецов... Так пусть замолкнут наши недруги и не посмеют больше насмехаться над нами‚ упрекать сынов наших в невежестве".

В 1812 году Авраам Яаков Штерн из Варшавы изобрел числительную машину‚ которая могла производить четыре действия арифметики‚ действия с десятичными дробями и извлекала квадратные корни. За это изобретение Штерна приняли в Королевское общество друзей науки в Варшаве‚ после чего он изобрел механическую молотилку и особую повозку‚ которая во время передвижения по участку земли снимала план этого участка и определяла его площадь.

Хаим Хайкель Гурвич из Умани перевел на иврит и на идиш книгу "Открытие Америки"‚ которая пользовалась среди евреев огромным успехом. “Книга Гурвича‚ – писал современник‚ – была настолько популярна‚ что не было почти еврея‚ который бы не зачитывался ею. О женщинах и говорить нечего... До появления этой книги весьма немногие из евреев знали о том‚ что существует в мире какая-то Америка".

Еврейские женщины черты оседлости зачитывались и книгой "Бове-майсе" – "Рассказы Бове"‚ наполненной самыми невероятными приключениями. Это был перевод с французского на идиш романа времен крестовых походов про рыцаря Бюэве из города Анстон (русский перевод того же романа называется "Бова Королевич"). Слово "Бове" по звучанию похоже на "бобе" – на идиш "бабушка". Отсюда и появилось популярное выражение "бобе-майсе" – невероятные‚ фантастические истории‚ небылицы.

***

Однажды рабби Михель из Злочова сидел в корчме‚ куда зашел польский пан со своей женой. Красавица решила подшутить над евреем и стала вертеться перед ним‚ демонстрируя свое платье с глубоким декольте. Рабби Михель избегал смотреть на любую женщину‚ кроме своей жены‚ и поэтому он опускал глаза‚ закрывал их руками‚ отворачивался‚ пытался уйти‚ – но красавица встала на пути к двери и не давала ему выйти из корчмы. И тогда рабби Михель‚ опасаясь соблазна‚ стал размышлять об источнике красоты у людей. Источник красоты‚ думал он‚ находится в мужском семени; семя вырабатывается в организме из пищи; евреи употребляют чистую‚ кашерную пищу и освящают ее религиозными обрядами: следовательно‚ семя у них святое‚ и их красота имеет чистый источник. А неевреи едят нечистую пищу – свинину‚ раков‚ улиток и прочее; семя их тоже нечистое‚ а значит и красота женщины происходит из непривлекательного источника. Когда рабби Михель пришел к этому выводу‚ ему стало так противно‚ что его тут же вырвало... Его немедленно выгнали из корчмы‚ и таким образом он избежал соблазна.

***

Рабби Барух‚ внук Баал Шем Това‚ более тридцати лет стоял во главе хасидов Подолии‚ и его двор в Меджибоже соперничал с роскошными дворами польских магнатов. У него даже был придворный шут Гершеле Острополер – нищий‚ остроумный и неунывающий Гирш из Острополя. Со временем он стал народным героем‚ его истории записали‚ собрали в книгу и неоднократно переиздавали.

Рассказывали:

Однажды ночью к Гершеле Острополеру залезли воры. Порывшись в пустом доме и ничего не найдя‚ они собрались уже уходить. Жена проснулась‚ толчком разбудила Гершеле и стала взволнованно шептать‚ что в доме – воры! Гершеле приподнялся и ладонью закрыл жене рот: "Тише‚ – зашептал он‚ – тише‚ не спугни их. Быть может‚ уходя‚ они что-нибудь забудут!"

Рассказывали:

Однажды Гершеле Острополер написал письмо Всевышнему: "Знай‚ Боже‚ что я‚ и моя жена‚ и мои дети – мы все умираем от голода". Вложил письмо в конверт‚ написал на конверте "Богу" и выбросил письмо на улицу. Случилось так‚ что некий богач поднял это письмо‚ прочитал его и пришел к Гершеле. “Вот‚ – сказал он‚ – возьми. Всевышний послал тебе через меня три рубля". – “Представляю себе‚ – ответил на это Гершеле‚ – сколько дал для меня Всевышний‚ если мне осталось целых три рубля".

И еще рассказывали:

Однажды вечером Гершеле Острополер попал в корчму. Хозяина не было‚ а хозяйка решительно отказалась накормить бедняка‚ который не имел ни гроша. “Ну что ж‚ – сказал Гершеле многозначительно‚ – тогда мне придется поступить так‚ как в подобных случаях поступал мой отец". И он стал с решительным видом расхаживать взад-вперед по комнате. Хозяйка испугалась и спрашивает: "А как ваш отец поступал в подобных случаях?" – "Это не ваше дело"‚ – сурово ответил Гершеле. Хозяйка испугалась еще больше‚ собрала на стол всё‚ что было в доме‚ не забыла даже бутылку водки: "Кушайте‚ пожалуйста!" После сытного ужина любопытная женщина снова обратилась к Гершеле: "Скажите‚ наконец‚ что вы имели в виду‚ когда говорили‚ что поступите так же‚ как поступал ваш отец? Как же он поступал в подобных случаях?" – "Очень просто‚ – ответил на это сытый Гершеле. – Мой отец‚ когда у него не было ужина‚ ложился спать голодным".

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее