Проза
Глава восьмая
«СЛУЖЕНИЕ СЕРДЦЕМ»
1
Расскажем теперь про две философии жизни, которые в восемнадцатом веке привели их сторонников к непримиримой борьбе.
Рабби Элиягу бен Шломо Залман из Вильно с юношеских лет вёл аскетический образ жизни. В молодом возрасте‚ оставив жену и детей‚ он отправился в «изгнание» и пять лет скитался по городам Польши и Германии в знак скорби по разрушенному Храму и рассеянному по свету еврейскому народу. Затем вернулся в Вильно‚ превратил свое жилище в дом учения и молитвы и редко выходил оттуда до конца долгой жизни.
Его работоспособность была поразительной.
– Если бы ангел с неба‚ – говорил рабби Элиягу‚ – открыл мне все истины‚ я бы не дорожил ими‚ раз они достались без собственных усилий… Только муками можно добиться истинного знания.
Рассказывали, что в один из дней спросили у рабби, в чем секрет его достижений. Ответил вопросом на вопрос:
– Верите ли вы в изречение мудрецов, что повторивший изученное сто раз не может сравниться с повторившим тот же материал сто один раз?
– Конечно, верю, – сказал собеседник.
– А я не поверил, – заявил рабби Элиягу, – и решил проверить это на себе.
За мудрость и огромные познания в талмудической науке он получил самый почетный титул – гаон‚ какой присваивали наиболее выдающимся ученым в еврейской истории (что буквально означает «величие», «гордость», «достоинство»).
Элиягу Гаон, отшельник и аскет‚ был убежден‚ что «веселье и избыток пищи родят всё дурное». Однако Баал Шем Тов, основатель хасидизма, провозглашал пылкую, до восторга, «веру сердца»: «Дух Божий не посещает того, кто живет в сокрушении и печали… Пусть человек всегда пребывает в радостном расположении духа, и не печалью, а радостью надо служить Творцу».
– Хотите знать, что такое хасидизм? – спрашивал Баал ШемТов.
И рассказывал притчу:
– Однажды еврей решил стать кузнецом. Купил молот, меха и принялся за работу, но у него ничего не получалось – горн не разгорался. Тогда он отправился за советом к старому кузнецу. Тот выслушал его и сказал: «Да, у тебя есть всё необходимое для работы, всё – кроме искры». Искра – это и есть хасидизм.
2
Рабби Нахман из Брацлава, правнук Баал Шем Това, призывал своих хасидов:
– Евреи! Не отчаивайтесь! Радость – это мир свободы. Она высвобождает разум и наполняет его спокойствием.
Повторял и повторял:
– Сегодня у тебя приподнятое настроение? Не давай твоим «вчера» и «завтра» ввергнуть тебя в уныние.
И снова авторское отступление.
По утрам в Пинечке пел Бог.
Радостно и во весь голос.
Бог пел‚ а Пинечке Ему подпевал.
Пинечке – «Всё не как у людей».
Жизнь начиналась на рассвете‚ как подарок, который он получал от Неба. Землю‚ травы‚ цветы с облаками в подставленные ладони. Ты только сложи их ковшиком‚ и тебе отольет с избытком «Удаляющий сон с глаз и дремоту с ресниц».
Всевышний прокашливался на рассвете и начинал петь в Пинечке переливчато и сладкоголосо, исторгая радость‚ веселие и восторг. Бог пел‚ а Пинечке ему подпевал тихеньким‚ нестойким голоском‚ вспархивая то и дело‚ чтобы воспарить под самые облака и прилепиться к Творцу миров.
Но тело мешало. И башмаки. Да и грехи пудами‚ которые не стряхнешь.
Он даже фальшивил порой и подпускал петуха в согласованном хоре‚ но Бог прощал и не такое – «Выпрямляющий согбенных и укрепляющий усталых».
Бог пел‚ а Пинечке ему подпевал‚ и было им вдвоем не скучно.
Возникает вопрос: был ли Моше Лейб, наш герой, последователем Гаона из Вильно или Баал Шем Това? – об этом остается только догадываться. Наверняка можно сказать, что, просыпаясь утром и не вставая с постели, он произносил первую за день молитву:
– Благодарю Тебя, Царь живой и вечный, за то, что Ты, по милости Своей, возвратил мне душу мою…
В утренние часы Моше непременно говорил: «Шма, Исраэль!» – «Слушай, Израиль! Господь, Бог наш, Господь один!..», а в течение дня и другие молитвы, которые сопровождали его до отхода ко сну. Уже в постели он читал моление, которое начинается призывом: «Шма, Исраэль!..», и заканчивается словами: «Руке Его я вручаю душу свою перед сном… Господь со мной, и я не убоюсь».
Существуют обязательные ежедневные молитвы, утренняя, дневная и вечерняя, желательно в синагоге, где находятся, как минимум, десять мужчин. В каждой из этих молитв присутствует «Амида», которую читают стоя и молча, обратив лицо в сторону Иерусалима; одна из просьб к Богу в этой молитве: «Собери нас, всех вместе, с четырех концов света на земле нашей». («Амида» – от глагола на иврите «стоять», она же «Шмоне эсрей», «Восемнадцать благословений».)
Но как поступать Моше Лейбу вдали от земли Израиля, в какую сторону обращать лицо свое во время молитвы? – законоучители дали ответ еще в те времена, когда существовал Иерусалимский Храм.
Тот, кто молится за пределами Земли Израиля, поворачивается по направлению к ней; молится на Земле Израиля – поворачивается в сторону Иерусалима; молится в Иерусалиме – лицом к Храмовой горе; если же молится в самом Храме, то лицом к Святая Святых с Ковчегом завета.
С давних времен говорили: молитва – это «служение сердцем», «она может не спасти нас, но сделает достойными спасения». Существуют и личные молитвы с просьбой о помощи или излечении от болезни, о поддержке начатого дела, с благодарностью за выздоровление или избавление от смертельной опасности, молитва перед дорогой, при виде родителей и друзей после продолжительного отсутствия, – у каждого они свои.
Рабби Нахман из Брацлава призывал своих последователей так «взывать к Всевышнему, как будто мы посреди бушующего моря, и жизнь наша висит на волоске». Это ему принадлежат слова:
«Знай, что тихим голосом можно кричать великим криком, которого не услышит ни один человек… Нужно лишь мысленно вообразить этот крик и впустить его в свою обращение к Богу».
3
Абрам Паперна (городок Копыль Минской губернии):
«Реб Хаимке‚ сутуловатый и подслеповатый‚ во время молитвы плакал‚ рыдал‚ проливал горючие слезы‚ за что его и прозвали ”гройсе баалбехи” – великий плакальщик…
Реб Лейзерке‚ сын покойного копыльского раввина… молился долго‚ усердно‚ кричал‚ стучал кулаками:
– Что же это такое‚ Господи‚ творится на Твоем свете?
Ты носил Свою Тору ко всем семидесяти народам мира‚ и никто из них не хотел взять на себя эту ношу; мы же ее охотно приняли, свято исполняем шестьсот тринадцать писаных Твоих заповедей и тысячи неписаных‚ – какая награда за это? Мы отданы‚ как овцы‚ на заклание‚ на избиение‚ на издевательство‚ на поругание‚ и Ты всё это видишь и терпишь? Где же после этого Твоя справедливость?..
Бедный реб Лейзерке! Он никак не мог примириться с рассеянием народа. Другие терпели и притерпелись, а он не мог».
Нелегкие условия жизни и преследования вызывали к жизни защитников Израиля перед Всевышним.
Каждому поколению свои заступники, и рабби Арье Лейб из Шполы, по прозвищу Шпольский дедушка, упрашивал Бога:
– Не думай о грехах людей, молю Тебя, подумай о добрых делах. Их меньше, я согласен, но не так-то легко быть хорошим человеком в этом мире. Прошу Тебя: не будь жесток со своими детьми; как ни редка их доброта, она должна Тебя удивлять.
Это его слова, рабби Арье Лейба из Шполы:
– Господи, спаси народ Свой, пока не поздно. Иначе Тебе просто некого будет спасать.
Рабби Леви Ицхак из Бердичева обращался к Богу с мольбой и требованиями‚ даже с негодующими возгласами:
– Если евреи не всегда исполняют волю Всевышнего подобно ангелам, их можно оправдать тем, что они постоянно озабочены своим пропитанием.
Его называли «заступником Израиля», и многие еврейские женщины в канун субботы произносили и произносят молитву‚ которую сочинил рабби Леви Ицхак: «Дай‚ Господи‚ силы всем уставшим‚ дай силы Твоим детям служить Тебе‚ дай нам успешную‚ счастливую неделю – милосердную‚ сытую и благополучную‚ нам и всему народу Израиля. Амен!»
*** *** ***
Еще несколько слов о рабби Леви Ицхаке (из письма на радио Израиля):
«Сам я уроженец города Бердичева. В годы войны был на оккупированной территории, в гетто, концлагере, в тюрьме. И очень хорошо помню, как по ночам евреи рассказывали чудеса о цадике из Бердичева; с его именем мы связывали надежду на спасение. Немногие спаслись и остались живы, среди них и я.
Расцениваю это, как величайшее чудо».
*** *** ***
Слово «амен» (в русском языке – аминь) будет встречаться не раз в этой книге, оно переводится с иврита как «истина», «правда», «да будет так»; его произносят во время молитвы, благословения, при прочих жизненных ситуациях, оно вошло в христианскую и мусульманскую литургию.
Это слово не единожды встречается в Библии, вот тому примеры. «И сказал Ирмиягу, пророк: амен! – да сделает так Господь!» В Книге Нехемии: «И ответил я, сказав: амен, Господи!» А в Торе написано: «Проклят сбивающий слепого с пути! И скажет весь народ: амен».
Слово «аллилуйя» в христианской литургии можно перевести как «восхваляйте Господа». Оно взято из языка иврит, неоднократно упоминается в Торе и в псалмах. «Алелуйа! Благодарите Господа, ибо добр (Он), навеки милость Его!», «Всякая душа человеческая до хвалит Господа. Алелуйа!» и другие.
*** *** ***
Рабби Арье Лейб из Шполы славился простотой, приветливостью, обладал редкой способностью делать людей радостными. Это он обратил танец в хасидский ритуал: кружился, раскачивался, всплескивал руками, забывая обо всем на свете.
Еврейское местечко, девятнадцатый век:
«Десяток пожилых и молодых хасидов в черных долгополых сюртуках с барашковыми шапками на головах, в тяжелых сапогах танцуют в хороводе. Глаза блестят, лица полны радости, да, настоящей, чистой детской радости.
– Вот я скажу тебе, Аврам Мордхе, – восклицает один из танцующих, – не стоит горевать. Забудь всё и живи, пока живется».
Потому говорил рабби Мордехай из Ляховичей:
– Беспокоиться вовсе не следует. Человек может беспокоиться только тогда, когда у него нет причин для беспокойства.
Двадцатый век.
В годы немецкой оккупации еврейский историк Эммануэль Рингельблюм подготовил перед гибелью «Записки из Варшавского гетто». В них сказано среди прочего:
«В синагоге брацлавских хасидов, что на Новолипской, вывешен большой плакат: ”Евреи! Не отчаивайтесь!” Хасиды танцуют там с тем же воодушевлением, что и до войны».
*** *** ***
Шмуэль Йосеф Агнон, лауреат Нобелевской премии по литературе на языке иврит (из книги «До сих пор»):
«Знаете, что говорил мудрый рабби Барух из Меджибожа?
– Зачем люди придумали войны? Чтобы сочинять для них военные марши, которые мои хасиды переделают потом в песни – петь за моим столом во время третьей субботней трапезы».
В начале двадцатого века приехал в Иерусалим Авраам Цви Идельсон из Латвии, композитор и собиратель музыкального фольклора. В 1918 году он написал слова на хасидскую мелодию, автор которой неизвестен; так появилась и разошлась по свету песня на иврите «Хава нагила» – «Давайте радоваться».
Давайте возвеселимся,
давайте возрадуемся!
Пробудитесь, братья,
пробудитесь с радостным сердцем!..
назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее