Проза
РАЗДЕЛ ШЕСТОЙ
Глава шестая
«ВОТ ПОДОШЛА МОЯ СТАРОСТЬ…»
1
Вернемся, однако, к основной нашей теме.
Ицхак Абрабанель, комментатор Библии (пятнадцатый – начало шестнадцатого века):
«Жизнь человека делится на четыре периода, соответствующих четырем временам года. Детство и юношество – это та же весна, время прироста и произрастания. Зрелый возраст – лето. Бодрая старость – осень. Дряхлость – зима».
Наклонись тихонько в сумерки,
Буду жаловаться я:
Говорят, есть в мире молодость –
Где же молодость моя?
Хаим Нахман Бялик,
перевод Владимира Жаботинского.
Подошло их время.
Дети выросли, внуки народились, и состарился Моше Лейб, состарилась Сарра Зисл, жена его. Оглядываясь на прошлое, задумывались ли над тем, как жизнь прожита, с каким багажом покинут эту землю?
Молились.
Следовали наставлениям прошлого.
Соблюдали праздники и день субботний.
Постились в Йом Кипур, умоляя Господа: «Не отвергни меня в старости моей; когда иссякнет сила моя, не оставь меня…»
Следили за сохранностью мезуз на косяках дверей, которые охраняли обитателей дома от всякой напасти. Их проверяли знающие люди, чтобы не повредились в футляре отрывки из Торы на пергаменте, один из которых начинается словами: «Шма, Исраэль: Господь, Бог наш, Господь один!..», а второй: «И будет: если послушаетесь заповедей Моих...»
В субботние дни и праздники Моше произносил в молитве: «Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, Который дал нам жить и существовать, и дойти до сего времени», – достаточно ли этого для людей, жизни положивших на пропитание семьи?
Ответ – верили они – придется давать там, где ничто уже не скроешь.
2
Две вещи прошу у Тебя:
не откажи мне прежде, чем умру,
суету и ложь удали от меня,
нищеты и богатства не давай мне,
питай меня хлебом насущным...
Из Книги притч царя Шломо.
Авторское отступление.
С утра по пятницам женщины были неприступны и озабочены‚ а мужчины шли в баню‚ яростно хлестали друг друга вениками‚ распаривали до крайности изношенные тела свои‚ а после мытья усаживались на лавках, болтали о пустяках.
– Если бы у меня был дядя‚ и если бы он уехал в Америку‚ и заработал там миллион‚ и переслал его мне‚ и если бы вдруг сказали: «Поезжай‚ Шмельке‚ в уезд‚ забери свой миллион»‚ – где взять гривенник на проезд?
И все вздыхали согласно:
– Этот вопрос неразрешим…
Пици Узенький, Пици-трубочист – тощий, на еду вместительный – ходил в город на промысел, ибо пролезал в любой дымоход на крыше, если, конечно, не было в нем заслонки.
Побывав однажды на свадьбе и исправно поработав за столом, Пици округлил животик и застрял надолго в трубе.
Печь не топили.
Борщ не варили.
Трубочиста выталкивали всем народом, заодно с полицией и пожарной частью, но тело шло туго, голова торчала наружу, озирая окрестности, живот опадал от голода, и Пици бормотал горестно в ожидании вызволения: «Кому покой, а кому скитание… Кому унижение, а кому возвышение...»
Накостыляли по шее, надавали тумаков на дорогу, не велели появляться в их краях, и домой он вернулся отощавшим, без единой копейки, услыхав с порога плач очередного младенца, который разевал рот для принятия пищи…
Жизнь проходила в радостях, заботах, огорчениях.
В молитве на исходе субботы Моше Лейб испрашивал у Бога открыть «в эту и во всякую неделю врата света, врата долголетия, врата постижения и ликования», а также врата успеха и радости, сострадания и спокойствия, мудрости и познания, врата мира, милосердия и полного исцеления.
И, конечно же, врата пропитания.
А что сказать про Сарру Зисл, бабушку Сарру, на которой держался весь дом?
Разве пожаловалась хоть раз на нужду, любовь детей сохранив до старости, наговаривая внукам слова рабби Нахмана из Брацлава, которые вошли в народные сказания:
– Когда тебя спрашивают: «Как дела?» – не плачься и не жалуйся на трудности. Если отвечаешь: «Плохо», – Всевышний говорит: «Это ты называешь ”плохо”? Так Я покажу тебе, что такое ”плохо” на самом деле!»
– Когда спрашивают: «Как дела?», а ты, несмотря на беды и страдания, отвечаешь: «Хорошо», – Всевышний говорит: «Это ты называешь ”хорошо”? Так Я покажу тебе, что такое ”хорошо” на самом деле!»
Возразят некоторые:
– Ох, уж эти бабушки! Всё-то они знают, во всё вмешиваются: от приготовления фаршированной щуки до излечения боли в груди, от советов дочерям с невестками до увещевания баловников-внуков примерами из прошлого…
Однако рабби Шломо бен Авраам утверждал в тринадцатом веке: «Нельзя отвергать традиции еврейских бабушек, пусть даже для них найдут шестьсот тысяч опровержений, ибо обычаи нашего народа превыше природы и разума». (О том же слова: «Следует уберегать себя от того, от чего оберегались другие».)
Что к этому добавить?
Прошел по жизни Моше Лейб, прошла жена его Сарра Зисл, не подозревая о том, что кто-то уже сочинил про них книги с завлекающими названиями: «Опровержение еврейской веры», «Обряды жидовские» и «Басни Талмудовы‚ от самих жидов узнанные». Кто-то эти сочинения проштудировал, принял к сведению «тайны сокровенные, ныне открытые», и пересказал другим.
Оказывается, Моше и Сарра, их дети, внуки, а вместе с ними и «все европейские евреи имеют коросту на седалище‚ все азиатские имеют на голове паршу‚ все африканские – чирьи на ногах‚ а американские – болезнь глаз‚ то есть страдают трахомой, вследствие чего безобразны и глупы».
Такие болезни лечатся лишь христианской кровью‚ которая необходима евреям, – но и это не всё. В январе месяце, «казня жидовское неверие», Господь насылает «перед восхождением солнца в их яства капли кровавые»; еврей‚ попробовав этой пищи‚ «внезапно жития лишается и умирает», – но христианам такая еда нисколько не вредит.
3
Так прекрасна дорога, – промолвил мальчик.
Так тяжела дорога, – промолвил отрок.
Так длинна дорога, – промолвил мужчина.
Старик присел отдохнуть на краю дороги.
Закат седину окрасил в золото и багрянец.
Трава под ногами сверкала росой вечерней.
Последняя птица дневная над ним распевает:
– Ты вспомнишь ли, как была хороша,
трудна и долга дорога?
Леа Гольдберг, «Песни конца пути»,
перевод с иврита Гали-Дана Зингер.
На всё свои сроки, и еврейская традиция требует выполнять последнюю волю уходящего из жизни.
Перед смертью Яаков предсказал будущее Израиля и сказал: «Я собираюсь к народу моему; похороните меня при отцах моих…»
Сыновья Яакова – по его желанию – вывезли тело из Египта и погребли в Хевроне, в Меарат га-Махпела – Двойной пещере, где покоятся также Авраам и Ицхак, Сарра, Ривка и Леа.
Когда «приблизились к смерти» дни Моше, призвал он колена Израиля следовать законам Торы и предупредил каждого: «Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое».
Иегошуа бин Нун, предводитель народа после Моше, сказал: «И вот ныне я ухожу по пути всей земли…», завещая всем «не преступать завет Господа».
Немало напутствий у мудрецов последующих времен:
«Жизнь гневливых лишена смысла»;
«Легче создать себе врага, нежели приобрести друга»;
«Ты властен затеять спор, но не властен подавить его»;
«Будь господином своей воли, но рабом своей совести»;
«Если веришь, что можно испортить, верь, что можно исправить. Если веришь, что можно ранить, верь, что можно излечить».
В преклонные годы каждому желательно – помимо наставлений о разделе имущества – передать накопленный опыт следующему поколению, высказав недосказанное за жизнь.
Оставил ли Моше Лейб наказ детям своим и внукам? Скорее всего, это было устное обращение; простой люд не записывал пожелания на бумаге, – до наших дней дошли, в основном, письменные напутствия раввинов и именитых граждан.
Четырнадцатый век.
Рабби Иехиэль бен Иекутиэль из Рима:
«Дети мои! Если у вас вырвалось оскорбительное слово о другом, не вступайте в сделку с собственной совестью, успокаивая себя: ”Что такого мы сказали? Мелочь какая-то”.
Не рассуждайте так, но смотрите на это, как на дело чрезвычайной важности, пока вам не удастся склонить обиженного к полному примирению».
Семнадцатый век.
Рабби Иешаягу Горовиц:
«Вот подошла моя старость, не знаю дня смерти своей, и если не теперь, то ”когда же сделаю что-нибудь для дома своего”? Поэтому я решил оставить завещание…
Не вызывайте ничьей ненависти и сами никого не презирайте; старайтесь радовать других хорошими вестями; удаляйтесь от гнусного, утешайте скорбящих, давайте советы застигнутым врасплох…
Начало покаяния – раскаяние».
Его сын рабби Шабтай Шефтель Горовиц тоже написал завещание и приказал давать его всякому‚ кто пожелает переписать для себя‚ потому что «оно содержит нравственную проповедь и жизненные истины».
«Следите тщательно за честным ведением дел и отдавайте‚ ради Бога‚ одну десятую часть своих доходов на нужды бедных...
Также я завещаю вам не ссориться со своими женами‚ потому что жена – половина вашей плоти‚ а всякое сочетание совершается по воле Небес. Если жена слишком требовательна‚ скажите ей мягко: ”Милая‚ ну что же мне делать? Большего я не могу заработать. Или ты хочешь‚ чтобы я‚ упаси Бог‚ крал или грабил?”
Нет сомнения‚ что жена тут же послушается...»
4
Истории прежних времен, которых немало в этой книге, – добавим еще и эту.
Заглянул в дом желанный гость, и гостеприимный хозяин предложил ему выпить.
– С удовольствием, – сказал тот. – Прикажи, чтобы нам подали.
Но хозяин сам спустился в погреб, принес кувшин вина, и гость спросил с удивлением:
– Почему ты не послал мальчика?
– Во мне тоже живет мальчик, – ответил хозяин. – Стараюсь сохранить его и посылаю всякий раз что-нибудь сделать.
Потому утверждал не без оснований рабби Аха бен Яаков: «Старость человека не во днях его».
Поверья разных народов наполнены сведениями о чудесных средствах, что останавливают старение человеческого организма, а то и продлевают жизнь до бесконечности.
На островах Океании существует предание: в давние века люди умели сбрасывать кожу, как змеи, и омолаживаться, но затем они утратили эту способность и стали смертными.
В мифах африканских народов сказано иначе: люди проспали обещанное им бессмертие и начали умирать.
Наш очередной разговор – о долголетии и способах его продления, которых неисчислимое множество.
В городе Ларса древнего Шумера (на территории современного Ирака) обнаружили клинописный текст с упоминанием сроков правления царей. «В Эриду царем был Алулим, и он правил 28 800 лет…», а в Бад-Тибире «царь Энменлуанна правил 43 200 лет, Энменгаланна правил 28 800 лет, Димузи-пастух правил 36 000 лет. Три царя, они правили 108 000 лет».
Желающий поверить – поверит, а мы пойдем дальше.
Для получения эликсира вечной молодости использовали корень ядовитой мандрагоры, похожий на человеческую фигуру; его называли «цветком ведьмы» и применяли для изготовления колдовского зелья.
Алхимики искали не только философский камень, способный превратить свинец в золото, но и эликсир продления молодости, даже бессмертия. Алхимик при дворе китайского правителя приготовил такое снадобье для императора Сюань-цзуня; его кипятили в течение года, однако через несколько недель после приема император скончался.
В тринадцатом веке врач папы Бонифация VIII предлагал создать эликсир бессмертия; в его состав следовало включить измельченное золото, жемчуг, сапфиры, изумруды, рубины, а также слоновую кость, сердце оленя, мускус, амбру и прочие составляющие.
В последующие времена появлялись различные методы продления жизни, вплоть до операции по пересаживанию ткани яичек обезьяны к яичкам мужчины, – надежды возрастали с появлением очередного способа омоложения и угасали до следующего раза.
В первые годы советской власти врач Александр Богданов предложил омолаживание человека путем переливания крови молодых к людям среднего возраста и пожилым, ибо молодая кровь – как он утверждал – «способна помочь стареющему организму».
Руководителей страны очень интересовало продление собственной жизни; Сталин был в их числе и потому распорядился создать для Богданова первый в мире институт переливания крови.
Поиски путей для омоложения человека и его бессмертия продолжаются и теперь.
5
Вот рассказ из библейской Книги царей.
Последние годы жизни царь Давид болел. Он лежал в постели под теплыми одеялами, его ложе придвигали к очагу, где пылал огонь, – озноб не проходил.
Один из приближенных предложил ему:
– Пусть поищут господину моему царю девушку-девственницу. Ляжет она в объятия твои, и станет тепло господину моему царю.
Разыскали такую девушку и привели в царский дом, – звали ее Авишаг из города Шунем в Израиле.
«Девушка была очень красива, согревала она царя и прислуживала ему, но царь не познал ее», потому что законоучители приравнивали отношения с незамужней женщиной к разврату.
Я обогревала его и ласкала
шрамы боев, шрамы его любви,
маслом помазывала –
не на царство, на исцеление…
Я – бедная овечка, полная тепла и жалости…
Иегуда Амихай, израильский поэт,
из монолога Авишаг.
Давние верования гласили: соприкосновение с юной девственницей, даже без интимных отношений, способно восстановить мужскую силу.
В Париже восемнадцатого века увлекались методом омоложения: престарелые мужчины ложились в постель с девушками-девственницами. Это получило название «сунамитизм» – по примеру Авишаг из Шунема (Сунема).
Каждую ночь невинные девушки – одна беленькая, другая темненькая – согревали дыханием своим и теплом тело старого мужчины. Процедура продолжалась двадцать четыре ночи – лишь для омоложения клиента, не более того.
*** *** ***
Девятнадцатый век.
Сложные вопросы возникали постоянно, требуя верного решения; не каждому это удавалось до конца дней своих, и рабби Симха Буним спросил своего ученика:
– Почему ты плачешь?
Тот ответил:
– Разве я не человеческое существо на земле, наделенное глазами, сердцем, всеми частями тела? Однако мне неясно, с какой целью я создан и какая от меня польза миру.
– Глупец, – сказал на это престарелый рабби, – я мучаюсь точно так же. Приходи вечером поужинать со мной.
*** *** ***
Рабби Нахман из Брацлава выглянул из окна и заметил, как его ученик спешил куда-то мимо рыночной площади.
– Успел ли ты сегодня взглянуть на небо? – спросил его рабби Нахман.
– Нет, рабби, у меня не было времени.
– А улицу… Улицу ты видишь?
– Да, рабби.
– Что же ты видишь? Расскажи.
– Базар вижу. Людей. Лошадей. Телеги… Торговцев вижу. Мужиков и баб, которые бегают, торгуются…
– Поверь мне, – сказал рабби. – Через пятьдесят, через сто лет будет такой же базар, как этот. И лошади. И телеги с торговцами. Но меня уже не будет в живых, тебя тоже, – что же ты обнаружил такого важного, что не нашлось даже времени взглянуть на небо?
*** *** ***
Шолом Алейхем умер в 1916 году в Нью-Йорке, и за год до этого составил завещание, в начале которого пометил: «Прошу распечатать и обнародовать в день моей смерти».
«Те из моих детей и внуков, которые отрекутся от еврейства и перейдут в другую веру, тем самым откажутся от своего происхождения и от своей семьи, сами вычеркнут себя из моего завещания. ”И нет им доли и участия в среде их братьев”…
Просьба к моим детям: оберегать мать, скрасить ее старость, усладить ее горькую жизнь; не плакать по мне, а, наоборот, поминать меня в радости, и главное – жить между собой в мире, не таить вражды друг против друга, поддерживать один другого в трудное время…
Дети! Носите с честью мое трудом заслуженное еврейское имя, и да будет вам в помощь Господь в небесах».
*** *** ***
День уходил, уже темнело,
День угасал.
Закатным золотом одело
Вершины скал…
Судьбе всевластной не перечу
И говорю:
За всё, за всё, что мне навстречу –
Благодарю!
Рахель, поэтесса Израиля,
перевод с иврита Якова Хромченко.
назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее