Проза
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«ВРЕМЯ РОЖДАТЬСЯ И ВРЕМЯ УМИРАТЬ»
Ты ли это конец? Неба ясен простор,
Дней грядущих туманы мерцают вдали…
Я приму приговор. В сердце ропота нет.
Улыбались цветы на пути у меня,
Пламенели закаты, был чистым рассвет
Уходящего дня.
Рахель,
перевод с иврита Якова Хромченко.
«Когда призовет Пославший тебя, иди и скажи:
я готов, я свое дело сделал…»
Шимон Дубнов, еврейский историк.
РАЗДЕЛ СЕДЬМОЙ
Глава первая
ДОЖИТИЕ
1
Ицхак Башевис-Зингер, из рассказов о детстве:
«Я рано стал задумываться над всякой всячиной… Что случится, если построят лестницу до самого неба? Есть ли начало у времени? И как оно возникло? Существует ли конец пространства? И может ли быть конец у пустоты?..
Я был одержим любопытством, жаждал объяснений. Почему коровы едят траву? Почему из трубы идет дым? Почему у птицы есть крылья, а у теленка нет?.. Мама качала головой: этот мальчик сведет меня с ума!»
Не только дети, но и взрослые задумываются над неисчислимыми вопросами, один из которых, едва ли не первостепенный – старение и смерть, чему посвящено в веках немало суждений.
Начнем с папируса «Спор разочарованного со своей душой». Египет, двадцать первый век до новой эры:
Мне смерть представляется ныне
Домом родным
После долгих лет заточенья.
Эзоп, греческий поэт, шестой век до новой эры:
«Жизнь! Как без смерти уйти от тебя?..»
Эпихарм, греческий философ, пятый-четвертый век до новой эры:
«Мертвым быть ничуть не страшно, умирать – куда страшней».
Из греческих эпитафий того же, возможно, времени:
Ел я немного, немного я пил, и, много болея,
Поздно, но кончил я жить. Да пропадите вы все!
Ян Чжу, китайский философ, четвертый-третий век до новой эры:
«То, что делает все вещи разными, – это жизнь; то, что делает их одинаковыми, – это смерть».
Диоген, греческий философ, четвертый-третий век до новой эры:
«Смерть – не зло, ибо нет в ней бесчестья».
Первый век новой эры.
Светоний, римский историк, о предсмертных словах императора Августа Октавиана (которыми завершали свои выступления актеры пантомимы):
Коль хорошо сыграли мы, похлопайте
И проводите добрым нас напутствием!
2
Еврейский закон требует от человека беречь себя и «не торопить смерть»; категорическое правило «пикуах нефеш» – «спасение души» отменяет заповеди.
В субботу запрещено производить многие действия, допустимые в будние дни, однако ради спасения взрослого или ребенка это разрешено, «чтобы не погасла человеческая жизнь, свеча Господа».
Если гибель грозит от врага, можно нарушить заповеди – кроме трех случаев, когда еврей должен отдать свою жизнь, но не совершить идолопоклонства, кровосмесительства или убийства другого.
Законоучители расширили это правило: «Так учили только во времена, когда не было гонений на евреев. Во время гонений даже за маловажную заповедь следует умереть, но не преступить».
Другие законоучители были более требовательны: «Даже когда нет гонений, за самую маловажную заповедь следует умереть, но не преступить, если это происходит в присутствии иноверцев или десяти евреев».
Законы Торы устанавливают суровое наказание за убийство: «Кто прольет кровь человека, того кровь прольется человеком, ибо по образу Божьему создал Он человека», а также: «Кто лишит жизни другого, должен быть предан смерти». (Ценность жизни неизмеримо велика, однако Талмуд указывает: «Если кто-то пришел убить тебя, убей его первым».)
Во времена римского господства на Земле Израиля бывали случаи, когда власти требовали выдать кого-либо из евреев, иначе грозили уничтожить всю общину. Опасная ситуация требовала принятия решения, и потому установили:
«Если иноверцы требуют: выдайте нам кого-либо из ваших, и мы его убьем; если же не выдадите, уничтожим всех, – все должны погибнуть, но не выдать на смерть одного из сыновей Израиля.
Если же иноверцы называют конкретно: выдайте такого-то, не то убьем всех, – следует его выдать, если действительно заслужил смерти, а если не виновен, все должны погибнуть, но не выдать на смерть одного из сыновей Израиля».
Эта определение: «действительно заслужил смерти» вызывало споры у законоучителей еще в третьем веке. Рабби Шимон бен Лакиш считал, что выдать можно лишь того, кто заслуживает смерти по римским законам и по законам иудаизма; рабби Ионатан возражал: следует выдать, даже если проступок человека не доказан в еврейском суде.
Четвертый век, Вавилон.
Некто пришел к законоучителю и сообщил:
– Правитель велел мне убить человека, а если откажусь, он прикажет убить меня. Могу ли я это сделать ради спасения собственной жизни?
Тот ответил:
– Пусть лучше убьют тебя, но ты не убивай. Разве твоя кровь краснее, чем его?
3
Человек проходит по миру – благосклонному порой к нему, а порой безжалостному, и возможны разные причины, которые могут подтолкнуть к попытке завершить свое существование.
Законы и традиции иудаизма категорически против самоубийства, приравнивая к убийству лишение собственной жизни. Запрещено приближать смерть, более того, нельзя намеренно наносить вред своему здоровью, и Элиягу Гаон утверждал: после смерти душу судят даже за то, что человек сознательно укоротил жизнь.
О том же писал Виктор Франкл, психолог:
«…ни одно самоубийство не может быть нравственно оправдано… Ибо оно не только лишает человека возможности развиваться и приобретать опыт в результате собственных страданий, но и возможности искупить страдания, которые он причинил другим. Таким образом, добровольно ушедший из жизни никогда не расплатится за прошлое».
В Библии описаны эпизоды расставания с жизнью, которые законоучители не считают самоубийством; один из них – гибель Шауля, первого царя Израиля (одиннадцатый век до новой эры).
Отряд Шауля сопротивлялся натиску филистимлян, прикрывая отступление. Погибли сыновья царя, погибали воины вокруг Шауля, один за другим; положение стало безвыходным, и сказал Шауль оруженосцу: «Обнажи свой меч и заколи меня, а то придут эти необрезанные, заколют меня и станут издеваться надо мной».
Оруженосец не посмел убить царя, тогда царь взял свой меч и упал на него. «Увидел оруженосец его, что умер Шауль, упал тоже на меч свой и умер вместе с ним».
Воины Израиля поступали по примеру Шауля в разные времена; самое, быть может, известное, в 73 году новой эры – коллективное самоубийство еврейского гарнизона Масады и их семей возле Мертвого моря, окруженных римскими легионами.
Это был последний оплот восставших против римлян. Элиэзер бен Яир, руководитель обороны, предложил всем покончить с собой, и Иосиф Флавий вложил в его уста такие слова (из книги «Иудейская война»):
«Пусть наши жены умрут не опозоренными‚ а наши дети – не изведавшими рабства... Пока эти руки еще свободны и умеют держать меч‚ да сослужат они нам прекрасную службу. Умрем‚ не испытав рабства‚ как люди свободные‚ вместе с женами и детьми расстанемся с жизнью...
Поспешим же к делу. Они лелеют сладкую надежду захватить нас в плен‚ мы же заставим их ужаснуться картине нашей смерти и изумиться нашей храбрости».
«Так сила духа, – завершил рассказ Иосиф Флавий, – превысила слабость тела».
Не считалось самоубийством и лишение себя жизни перед угрозой надругательств или насильственного крещения.
1190 год. В день коронации Ричарда Львиное Сердце прошли погромы в городах Англии.
Евреи Йорка заперлись в крепости на краю города; монахи подстрекали нападавших‚ и осажденным оставалось лишь креститься или погибнуть от голода. Рабби Йом Тов убедил всех убить друг друга и тем самым избавиться от мучений:
«Если мы попадем в руки врагов‚ наша смерть будет не только ужасна‚ но и позорна. Они станут не только мучить нас‚ но и глумиться над нами. Мой совет поэтому таков: Творец дал нам жизнь‚ и мы должны возвратить ее Ему собственными руками».
Через восемь веков возле той крепости установили металлическую плиту с надписью: «В ночь на пятницу 16 марта 1190 года около ста пятидесяти евреев… предпочли смерть отречению от веры». И текст на иврите из книги пророка Иешаягу: «Воздадут Господу честь, и славу Его возвестят на островах».
В еврейской истории немало примеров «кидуш га-Шем», «освящение имени Бога» вплоть до самопожертвования, – об этом будем еще рассказывать.
Иегуда бен Шмуэль из Германии («Книга благочестивых», шестнадцатый век) утешал тех, кто «умер в своей постели», и был лишен возможности погибнуть «во Имя Всевышнего».
*** *** ***
Еврейские законы признают факт самоубийства, когда существуют показания очевидцев, а не косвенные улики.
«Шулхан арух» определяет:
«Ни одного еврея не считают нечестивцем без достаточных на то оснований. Поэтому используют любой повод, чтобы не называть умершего сознательным самоубийцей и объяснить его смерть другими причинами.
Не считают еврея сознательным самоубийцей, если есть возможность предполагать, что он совершил это в невменяемом состоянии, например, потеряв рассудок от неожиданного несчастья».
*** *** ***
Девятнадцатый век.
Рабби Симха Буним уходил из жизни. Услышав рыдания жены, он удивился:
– Отчего ты плачешь? Неужели боишься? А мне не страшно. Всю жизнь я только и делал, что учился умирать.
Рав Йосеф Дов Соловейчик, двадцатый век:
«Нам трудно понять, почему мы боимся смерти. Отчего иудаизм избирает жизнь, отчего спасение жизни по важности предшествует всему? Это тайна Всевышнего, и в этом – смысл иудаизма».
*** *** ***
Рабби Менахем Мендл из Коцка, суровый и молчаливый, двадцать лет прожил в уединении, закрывшись в комнате. Лишь десятки последователей оставались верны своему наставнику, который беседовал с ними во время редких встреч.
Говорил рабби Менахем:
– Написано: оглядел Бог свое творение и нашел, что оно весьма хорошо. Я этого не нахожу. Я разборчивее и требовательнее Его. С существующим миром мне делать нечего – разве что плюнуть на него… Я чужой здесь, это не мое место.
*** *** ***
Что будет, когда нас не станет?..
И что за цветок
На нашей могиле взойдёт?
Я молюсь,
Чтобы это был лютик
Жёлтый, из тех
Что рвала я когда-то в горах.
Что будет, когда нас не станет?
Леа Гольдберг,
из сборника «Последние слова».
Перевод с иврита Адольфа Гомона.
назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее