ВРЕМЯ РОЖДАТЬСЯ И ВРЕМЯ УМИРАТЬ

Глава вторая

РАССТАВАНИЕ

1

Лев Шестов, философ:

«В последние минуты жизни можно не лицемерить, не учить других, а помолчать: приготовиться к страшному, а, может быть, и к великому событию...

Смерть – величайшая тайна и величайшая загадка: недаром так вдохновляла философов и художников. Ждет ли нас за гробом лучшее, или человек навсегда исчезнет в пустом ”нигде”… – не могу себе представить, чтобы нелепость владычествовала над тем чудом, которое называется человеком, живым, думающим, чувствующим существом.

Смерть снова наш шанс, и бояться ее не приходится».

Вот история дочери Нехунии, копателя колодцев.

Которая упала в вырытую яму.

Пошли и сообщили об этом рабби Ханине.

Ответил рабби Ханина:

– Мир с ней.

Что означает: она цела.

Пришли еще раз.

Повторил рабби Ханина:

– Мир с ней.

Пришли в третий раз с тем же известием.

Сказал им:

– Выбралась она из ямы.

Пошли, проверили: и правда, выбралась.

Спросили рабби Ханину:

– Ты пророк?

Сказал на это:

– Я не пророк и не сын пророка. Но говорю вам: праведное дело, которым занимается Нехуния, не приведет к плохому.

– Поясни, рабби.

– Поясняю. Дочь копателя колодцев не накажут гибелью в яме, которую он вырыл.

2

Старение и смерть – неотъемлемые периоды жизненного круговорота, что и выразил царь Шломо в Книге Когелет:

Всему (свое) время, и (свой) срок
всякой вещи под небесами:
время рождаться и время умирать;
время насаждать и время вырывать посаженное.
Время убивать и время исцелять;
время разрушать и время строить.
Время плакать и время смеяться…

Человек взывает к Господу, верующий в Него или атеист, когда страх, отчаяние, надежда на спасение во времена бедствий или перед уходом из жизни, – псалмы наполнены его мольбой.

«Спаси меня, Боже, ибо дошли воды до души моей…»;

«Преклони ухо Твое ко мне, услышь слова мои…»;

«Да не затопит меня поток вод, да не поглотит меня глубина, не закроет надо мной колодец отверстие свое…».

«Пробуди мощь Свою и приди на помощь к нам…»

Каменец-Литовск, середина девятнадцатого века:

«Если кто-то заболевал, сбегалась вся семья и проводили у больного дни и ночи. Три-четыре человека сидели возле него, прочие спали на полу в других комнатах. Понадобится больному что-то, тут же бегут ему принести.

Когда его положение становилось опасным, все плакали, а если больной умирал, – ребенок или взрослый, общий вопль достигал небес».

Посещение больного – одно из требований иудаизма.

Такой человек должен ощущать заботу окружающих, не чувствовать себя покинутым – это придает ему силы, потому и считали законоучители, что навещающий больного уменьшает его страдания, не навещающий ускоряет смерть.

Говорил рабби Акива: «Кто пренебрегает обязанностью посещать больных, подобен тому, кто проливает кровь». (Мудрецы добавили к этому: пусть не приходит к заболевшему тот, у кого с ним враждебные отношения, чтобы страдальцу не показалось, будто посетитель рад в душе его несчастью.)

Не рекомендуется входить в комнату с печальным выражением лица: излишне выраженное сострадание может удручающе подействовать на больного.

Не сообщают тяжело больному и о кончине родственника или незнакомого человека, чтобы не вызывать лишних переживаний.

При посещении больного и в синагоге произносят молитвы с просьбой о его выздоровлении. Читают также псалом, в котором слова надежды: «Господи, помоги! Царь ответит нам в день, когда воззовем мы».

Исцели меня, Господи,
и буду я исцелен,
спаси меня,
и буду я спасен…

Все запреты субботнего дня отменяются, когда дело идет о спасении жизни, – это правило относится и к опасно больному. Если один врач утверждает, что следует предпринять срочные меры, потому что больной может умереть, а другой с ним не согласен, – поступают по совету первого врача и делают всё необходимое.

Талмуд подчеркивает: даже сомнительная опасность позволяет нарушить субботу. Более того, если заболевший настаивает на немедленных действиях, несовместимых с субботним днем, а врач возражает, предлагая повременить, выполняют просьбу больного, ибо, как говорил царь Шломо: «Сердце знает горечь души своей».

Предусмотрена и такая ситуация: когда в доме начинается пожар, умирающего немедленно выносят наружу, – его спасение опережает спасение свитка Торы.

Рамбам – добавлением к сказанному:

«Нельзя мешкать в нарушении субботы для опасно больного… Тот же, кто говорит, что это всё-таки нарушение заповедей, и, следовательно, запрещено, – еретик».

3

Тора повествует об исключительном долголетии первых поколений после сотворения мира.

Адам прожил 970 лет;

Шет, сын его, – 912 лет;

Энош – 905 лет;

Метушелах (Мафусаил) – 969;

Ноах – 950.

Годы жизни потомков Ноаха уменьшались со временем; первые поколения людей – объясняют толкователи Торы – обладали первоначальным зарядом Божественной энергии, которая ослаблялась из века в век их дурными намерениями и поступками.

Патриарху Аврааму было в день смерти 175 лет.

Сын его Ицхак прожил 180 лет.

Яаков, сын Ицхака, родоначальник двенадцати колен Израиля – 147 лет.

Сказал Господь о человеке: «Пусть будут дни его – сто двадцать лет». В этом возрасте умер Моше, предводитель народа; так появилось еврейское пожелание: «До ста двадцати лет».

Однако в псалме говорится иначе, очевидно с учетом реальных условий давних времен: «Дни жизни нашей – семьдесят лет, а если сильны – восемьдесят… ибо быстро мелькают они, и умираем мы».

Лучше доброе имя, чем добрый елей,
а день смерти лучше дня рождения.

Как согласиться с таким утверждением царя Шломо?

Толкователи дали на это свой ответ.

Стоят в гавани два корабля, один из которых собирается отчалить, а другой возвратился из дальних морей. Первый корабль – только что со стапелей, многие пришли провожать его; на второй, потрепанный в бурях, никто не обращает внимания.

Сказал собравшимся мудрый человек:

– Знаете ли вы, какие штормы подстерегают корабль, отправляющихся в плавание? А для вернувшегося в гавань миновали опасности, ничто ему теперь не страшно.

Так и человек. Когда он уходит из жизни, следует радоваться, что оставил мир с добрым именем, прожил свой век счастливо и благополучно. Поэтому «день смерти лучше дня рождения».

Но он же, царь Шломо, признавал, себе противореча: «Ибо тот, кто причастен к жизни, имеет надежду, ведь живому псу лучше, нежели мертвому льву».

Самаэль – «малах га-мавет», ангел смерти – является к человеку под видом бродяги, нищего, торговца или принимая иную личину.

В один из дней он подошел на рыночной площади к почтенному старцу, а тот воскликнул с возмущением:

– Ты желаешь, чтобы я умер в таком непристойном месте? Но где уважение к моим сединам? Пойдем в дом, там и заберешь мою душу.

*** *** ***

Повторим сказанное прежде: в создании человека участвуют трое – мужчина, женщина и Всевышний. От отца и матери новорожденный получает «головной мозг, кости, кожу и плоть», а от Всевышнего – «дух, душу, черты лица, зрение, слух, дар речи, способность к мышлению и пониманию».

У этого высказывания есть продолжение, и вот оно.

Когда приходит час кончины человека, Господь берет Свою долю, долю родителей кладет перед ними, и отец с матерью плачут.

Говорит им Господь:

– Что вы плачете? Разве Я взял что-нибудь ваше? Я взял только Свое.

Они же отвечают Ему:

– Владыка мира! Пока Твоя доля была смешана с нашей, наша оставалась неподвластной тлену, а ныне, когда Ты изъял Свою долю, наша лежит, подверженная разложению.

*** *** ***

Конец девятнадцатого века.

Раввин Исраэль Салантер оказался вдалеке от своего дома в Литве, от учеников и последователей, когда подошел его час. При нем находился один только человек, и весь вечер рабби Исраэль успокаивал его:

– Не надо бояться. Нет ничего страшного провести ночь наедине с покойником.

Рабби Ицхак Меир из Гур однажды сказал:

– Почему человек страшится смерти? Разве после смерти он не попадет к своему Отцу? Нет, человек страшится того момента, когда из другого мира ему откроется вид на всю его земную жизнь.

А рабби Моше из Кобрина высказался иначе:

– Если после моей смерти скажут на Небесах: «К нам идет еврей», ничего другого мне не надо.

*** *** ***

Когда-то я засыпала у тебя на руках,
мама,
теперь усни ты у меня на руках,
мама…
Дочь твоя – большая и сильная,
укачает тебя.
Спи, мама, спи.

Анда Амир-Пинкерфельд,
«Колыбельная маме после смерти».
Перевод с иврита Рины Левинзон.

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее