Об авторе Публикации
ЗЕМЛЯ ПОД НОГАМИ, Книга первая

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Иерусалим конца девятнадцатого века. Образ жизни еврейского населения. Строительство железной дороги Яффа–Иерусалим. Яффа – "врата Сиона".

1

К началу двадцатого века еврейское население на этой земле насчитывало пятьдесят–шестьдесят тысяч человек. Из них пять с половиной тысяч жили в сельскохозяйственных поселениях‚ созданных за последние два десятилетия; их основными промыслами были цитрусовые‚ виноградарство‚ зерновые культуры‚ разведение масличных деревьев. В Иерусалиме жили тридцать пять тысяч евреев‚ что составляло примерно две трети населения города.

Стороннего наблюдателя поражал вид Иерусалима‚ смешение Востока и Запада в его архитектуре‚ одеждах‚ обычаях‚ разнообразие человеческих типов на его улицах: "Арабы–феллахи‚ турецкие солдаты в потрепанных мундирах‚ чиновники в европейских одеждах с красными фесками на голове‚ местные женщины в белых или цветных платьях до пят‚ полностью скрывающих фигуру‚ священники в длинных черных рясах со шляпами разных фасонов‚ евреи–ашкеназы в кафтанах‚ жены арабских крестьян в синих платьях и белых платках на голове до самых глаз‚ бедуины с кинжалами и старинными пистолетами за поясом‚ черкесы – высокорослые и угрюмые‚ цыгане‚ итальянцы‚ французы – мужчины и женщины всех наций‚ сект и религий‚ прокладывающие себе дорогу на узких улочках Иерусалима".

Иерусалим разросся. Появились улицы‚ застроенные по европейскому образцу вне стен Старого города‚ выросли многоэтажные здания‚ открылись банки и крупные магазины; были проложены дороги из Иерусалима в Шхем и Иерихон‚ регулярно ходили дилижансы в Яффу и поезда по железной дороге. Именитые гости и богатые туристы останавливались в современной гостинице‚ которую содержала семья Камениц в центре города; там устраивали свадьбы‚ бар–мицвы‚ прочие семейные торжества; на традиционный "седер" праздника Песах собирались в гостинице до пятисот человек. К Стене Плача почти вплотную примыкали арабские дома‚ оставляя узкий проход для молящихся; барон Э.Ротшильд – по свидетельству современника – "пришел в ужас‚ увидев‚ в каком состоянии находится то‚ что осталось от нашей святыни‚ и решил приобрести ее любой ценой". Ротшильд предложил выстроить для арабов жилые дома в другом месте и снести старые постройки‚ чтобы пространство перед Стеной Плача стало собственностью еврейской общины‚ – но из этого ничего не вышло.

В 1898 году Иерусалим посетил кайзер Германии Вильгельм II. Турецкий султан стремился укрепить связи между двумя странами‚ а потому кайзеру была оказана высокая честь: замостили городские улицы‚ расставили на них фонари‚ засыпали крепостной ров возле Яффских ворот‚ проделали брешь в стене‚ чтобы кайзер мог проехать в карете в Старый город. В 1902 году на выезде из города‚ по дороге в Яффу‚ торжественно открыли еврейскую больницу "Шаарей Цедек" – "Врата справедливости". Деньги на строительство собрали евреи Германии; доктор Моше Валах стал первым ее директором‚ пробыл в этой должности почти пятьдесят лет‚ и в обиходе это лечебное заведение называли "больницей Валаха". К началу двадцатого века заложили в Иерусалиме фундамент здания еврейской библиотеки; врач Йосеф Хазанович переслал из Белостока собрание современных и старинных книг‚ которые составили основу будущей Национальной библиотеки. /В 1906 году‚ во время погрома‚ в квартире Хазановича в Белостоке чудом сохранились книги и старинные рукописи‚ предназначенные для отправки в Иерусалим. В тот же день погромщики уничтожили в Белостоке огромный архив раввина Ш.Могилёвера./

В Иерусалиме появились банкиры‚ промышленники‚ журналисты‚ адвокаты‚ врачи‚ но основное еврейское население города составляли мелкие торговцы‚ ремесленники‚ учащиеся иешив. В городе существовали разные общины евреев – выходцев из Испании‚ Персии‚ Грузии‚ Марокко‚ Бухары‚ Курдистана‚ прочих стран мира. Община евреев–ашкеназов делилась на землячества – выходцев из того или иного города России‚ Германии‚ Австро–Венгрии‚ Румынии. Российские евреи основали шестнадцать землячеств бывших жителей Вильны‚ Минска‚ Пинска‚ Варшавы и других городов. В каждом городе собирали пожертвования и посылали в Иерусалим своим землякам; эти деньги делились поровну на каждого‚ вплоть до новорожденного младенца‚ – лишь раввины и самые благочестивые люди получали увеличенную долю. Ежемесячные пособия были неодинаковыми в разных землячествах – в зависимости от щедрости благотворителей в их городах; это влияло на уровень жизни иерусалимских евреев‚ а потому при заключении браков непременно обращали внимание на принадлежность жениха к тому или иному землячеству. У сефардов распределение происходило иным способом: помощь получали лишь раввины и ученые‚ а остальные зарабатывали на пропитание всевозможными способами.

Старожил Иерусалима вспоминал: "Среди ремесленников преобладали портные и сапожники‚ столяры‚ жестянщики и ювелиры‚ а также пекари‚ мукомолы‚ часовщики. Торговцы‚ как правило‚ привозили товары из Бейрута‚ но некоторые получали их прямо из Европы. Крупный иерусалимский торговец Цви Зеэв Марк привозил часы из Гамбурга‚ и в каждой порядочной семье существовал обычай: после помолвки невеста посылала в дар жениху часы из этого магазина. Из Голландии везли селедку‚ из России – муку‚ крупу‚ изделия из стекла‚ из Франции – картофель‚ сахар–рафинад‚ кожу для изготовления обуви‚ из Австрии везли бумагу‚ изделия из керамики‚ из Турции – рыбу‚ орехи и миндаль‚ халву и восточные сладости. Немецкие купцы привозили из Германии табак и пачки курительной бумаги‚ на обложках которых был напечатан текст немецкой народной песни. Яаков Герценштейн из Одессы выпустил в продажу курительную бумагу‚ на обложке которой можно было прочитать стихотворение Нафтали Герца Имбера "Мишмар га–Ярден".

Мелкие иерусалимские торговцы отправлялись в Яффу‚ закупали бакалейные товары у арабов–оптовиков и на ослах везли обратно. На пути стояли сборщики дорожных налогов: собранные деньги предназначались на содержание городской больницы. За каждого осла полагалось заплатить половину груша‚ за лошадь груш‚ за верблюда полтора груша‚ за повозку‚ которую везли две лошади‚ двенадцать грушей‚ за повозку с тремя лошадьми – пятнадцать грушей; если по дороге прогоняли мелкий домашний скот‚ за каждую козу или овцу платили восьмую часть груша" /один груш – примерно пять копеек в пересчете на российские деньги того времени/.

Жил в Иерусалиме сапожник рабби Нисан‚ который в свободное время обучал сапожников Торе; жил портной рабби Шломо – по субботам‚ после обеда‚ он собирал детей в синагоге‚ раздавал им сладости‚ а они вслух читали псалмы Давида; жил столяр рабби Шмуэль – в его дом сходились на молитву друзья‚ а на исходе субботы они пели и танцевали до глубокой ночи.

Образ жизни евреев Старого города практически не менялся в поколениях. К празднику Песах начинали готовиться за много недель до этого. Скребли полы‚ отмывали двери‚ окна‚ шкафы и прочую мебель. Все тарелки тщательно мыли. Медную посуду начищали до зеркального блеска‚ а затем заворачивали в покрывало‚ чтобы блеск не потускнел к празднику. Постельное белье выносили наружу и проветривали на солнце. Одежду вычищали щетками‚ выворачивая карманы‚ в которых могли заваляться хлебные крошки. По этой же причине непременно вскрывали перины и подушки; сложный процесс стирки‚ сушки и набивки перин был долгим и трудоемким‚ но хозяйки старались вовсю. На Песах в Старом городе заново белили дома‚ красили лестницы‚ кухни‚ ванные комнаты. Бывало‚ что владельцы домов‚ предназначенных на съём‚ включали в договор особый пункт‚ обязывающий жильца белить дом перед праздником Песах.

За две недели до праздника начинали готовить варенья‚ фаршированные овощи‚ всевозможные специи. Холодильников тогда не было‚ но за окнами‚ обращенными к северной стороне‚ висели шкафчики со стеклянными стенками‚ и продукты в них не портились. Сами пекли мацу‚ зерно для которой покупали заранее и хранили в больших глиняных сосудах. Затем это зерно мололи на мельнице‚ муку привозили домой в новых мешках: ее просеивала и просматривала вся семья‚ внимательно и придирчиво. Воду для теста‚ из которого пекли мацу‚ поднимали из колодца в специальном ведре‚ процеживали через ткань‚ хранили в глиняных сосудах в особом‚ заранее очищенном месте. Эту же воду пили во все дни праздника. Вино тоже делали сами – из винограда‚ который привозили с холмов Хеврона: вся семья босыми ногами давила виноград к радости малышей. На праздник детям полагалась новая одежда‚ если‚ конечно‚ были для этого деньги. В дома к богатым евреям приходили портные и снимали мерки с девочек. Мальчикам покупали обувь и одежду на рынке.

Затем наступали праздничные дни‚ во время которых было принято принимать гостей. Приглашали родственников и компаньонов по делу‚ приглашали нищих и полицейских; самые последние бедняки Старого города выставляли у своих дверей кувшин холодной воды и кружку‚ чтобы прохожий мог утолить жажду. После праздника евреи отдавали соседям остатки мацы‚ и эта маца считалась у арабов большим деликатесом.

2

Бывший президент Израиля Ицхак Навон вспоминал жизнь в Иерусалиме в давние времена: "Иерусалим строился кварталами. Прибывала волна из какой–либо страны‚ и люди оседали возле своих. Евреи из Бухары строили бухарский квартал‚ из Венгрии – венгерский‚ также из Польши‚ Курдистана‚ Йемена. Люди любили жить вместе‚ землячествами‚ в мире своего языка‚ обычаев и традиций. Можно было наверняка сказать: тут входишь в квартал курдских евреев‚ а там – выходцев из турецкого города Урфы. Кварталы строились в форме квадрата или четырехугольника‚ с железными воротами‚ которые были открыты днем‚ а на ночь запирались из страха перед ворами и нападениями арабов. Вход в квартиры был не с улицы‚ а со двора‚ и это накладывало особый отпечаток на здешний образ жизни. Каждый знал‚ что у соседа варится на обед‚ какие у него радости или беды. Если была свадьба‚ весь квартал веселился семь дней и семь ночей‚ а если у кого–нибудь случалось горе‚ умирал близкий – все жители квартала были рядом‚ молились с ним или просто сидели‚ не давали человеку оставаться один на один с горем.

В каждом квартале говорили на своем языке. Языком сефардских евреев из Турции‚ Греции‚ Югославии‚ Болгарии был язык ладино‚ образовавшийся на основе староиспанского языка. Евреи Марокко‚ Ирака и Персии пользовались языками‚ в основе которых были арабский и персидский с добавлением ивритских и арамейских слов. Евреи из Европы говорили на идиш. В девятнадцатом веке аристократическим языком считался ладино – язык старожилов Иерусалима. Сефарды были аристократами в Иерусалиме‚ прежде всего потому‚ что каждая сефардская семья помнила свою родословную: предок такого–то был министром или королевским советником в Испании‚ крупным торговцем или знаменитым раввином.

Сефардские евреи жили в Иерусалиме с давних времен‚ знали местное арабское население‚ турецких чиновников и свысока смотрели на ашкеназов – евреев из Европы‚ которые приехали недавно: у тех были странные обычаи‚ они говорили иначе на иврите‚ одевались‚ ели‚ вели себя иначе‚ без принятых у сефардов норм вежливости. Вступать в брачные узы с ашкеназами считалось мезальянсом. Было принято у сефардов‚ что в брак вступали только с теми‚ чью родословную знали досконально. Не так важно богатство невесты‚ гораздо важнее – какая у нее семья‚ есть ли в ней раввины и ученые‚ вежливые ли они люди‚ милосердные и так далее. О евреях из Европы‚ приехавших недавно‚ практически ничего не знали‚ и это отпугивало.

Но совместная жизнь в городе и неизбежные контакты делали свое дело. Сефард мог отдать дочь за европейского еврея: считалось‚ что мужчины–ашкеназы – хорошие мужья‚ прекрасно относятся к женам и предоставляют им большие права. Но женить сына на еврейке из Европы – упаси Господь! Ашкеназские жены любят‚ чтобы мужья их обслуживали‚ помогали варить‚ убирать‚ ходить на рынок‚ – а у сефардов это не принято‚ они этого не признают‚ к тому же женщины из Европы более свободно себя вели по понятиям сефардов‚ а готовить и вести дом не умели. Потому общей рекомендацией было: девушки пусть берут себе в мужья ашкеназов‚ но мужчины должны жениться только на сефардских девушках. В действительности это не всегда соблюдалось‚ количество смешанных браков росло‚ различия постепенно стирались‚ как и прежние понятия о людях и жизни".

3

Чтобы поощрить браки между сефардами и ашкеназами и сблизить эти общины‚ Моше Монтефиоре пообещал подарок на свадьбу – крупную сумму денег каждой "смешанной" паре. Однако сближение происходило естественным путем‚ без расчета на вознаграждение.

В середине девятнадцатого века четырнадцатилетний Иегошуа Елин из семьи ашкеназских евреев женился на Сарре‚ дочери богатого и почитаемого Шломо Иегуды из Багдада: это был один из первых "смешанных" браков сефардов и ашкеназов в Иерусалиме. У Иегошуа Елина и его жены родился сын Давид‚ а в семье уважаемого раввина Иехиэля Михаэля Пинеса подрастала дочь Ита‚ к которой сватались многие. Она отклоняла самые заманчивые предложения‚ но в один из дней в доме у Пинеса появились сваты‚ именитые жители Иерусалима – Йоэль Моше Саломон и Йосеф Ривлин. Они назвали имя жениха – Давид Елин и развернули перед Итой красный платок: если она возьмется за его концы‚ значит согласна выйти замуж‚ если нет – нет.

Ита взяла в руки концы платка. Сваты договорились с родителями о приданом. Через два месяца состоялось обручение‚ а через полгода свадьба: жениху исполнилось двадцать два года‚ невесте – шестнадцать с половиной. Давид привез в подарок швейную машину из Бейрута; Ита сама пошила себе белье‚ а свадебный наряд невесты изготовил заезжий портной – "по самой последней моде". За неделю до свадьбы начались торжества в доме жениха и невесты. Мать Иты пригласила на трапезу десять бедных учеников иешивы‚ пошла с дочерью к главному раввину за благословением‚ а затем Ита молилась у Стены Плача.

Наутро‚ в день свадьбы‚ родители жениха прислали невесте полотенца и туалетные принадлежности‚ с которыми она отправилась в микву для ритуального омовения. Туда ехали в разукрашенной карете; во время омовения женщины‚ сопровождавшие невесту‚ танцевали‚ пели песни‚ угощались сладостями. Свадьбу проводили по обычаям сефардов и ашкеназов‚ потому что жених был из "смешанной" семьи.

Среди приглашенных оказались евреи‚ арабы‚ турецкие чиновники‚ консулы разных стран; приехали и билуйцы из Гедеры‚ потому что отец невесты был их покровителем и наставником. Музыканты играли веселые мелодии. Приглашенные ели‚ пили и танцевали – мужчины отдельно‚ женщины отдельно. Семь дней подряд‚ с утра до вечера‚ продолжался праздник. В субботу приглашенным подали вино‚ которые пролежало в погребе у Елиных двадцать два года‚ со дня рождения жениха. Давид и Ита прожили вместе пятьдесят семь лет. У них родились семь детей.

Давид Елин – учитель‚ писатель‚ ученый – стал профессором Иерусалимского университета после его образования; он умер в 1942 году‚ а Ита пережила мужа на один год.

4

В 1887 году в Стамбуле появился житель Иерусалима Йосеф Навон‚ потратил немало денег‚ уговаривая влиятельных сановников при дворе султана‚ и получил‚ наконец‚ концессию на строительство железной дороги Яффа–Иерусалим. Многие до последнего момента не верили‚ что здесь построят железную дорогу. Одни говорили‚ что разрешения на дорогу нет; другие уверяли‚ что разрешение есть‚ но нет денег; кое–кто предполагал‚ что железная дорога вызовет большой наплыв европейцев‚ которые скупят земли‚ заберут в свои руки торговлю с промышленностью‚ и для евреев возникнут дополнительные трудности при заселении и освоении этой земли. А некоторые жители всерьез полагали‚ что русские и французы подвезут по железной дороге свои пушки и овладеют Святым городом.

У Навона не было денег на столь дорогостоящий проект‚ а потому он передал право на строительство французской компании. Железную дорогу из Яффы в Иерусалим решили провести через долину Сорек‚ и хотя это был не самый короткий путь‚ там имелись источники воды‚ необходимой для паровозов‚ и не требовалось строить много мостов. Выбрали для строительства узкую колею‚ чтобы было дешевле‚ – такой путь не предназначался для больших скоростей или тяжелых грузов; вагоны и паровозы купили со скидкой у компании Панамского канала‚ которая в тот момент разорилась. Чтобы местные жители не помешали строительству и не растаскали оборудование‚ компания задабривала шейхов окрестных деревень‚ выплачивая им вознаграждение.

Тридцать первого марта 1890 года‚ неподалеку от Яффы‚ состоялась церемония закладки железной дороги. Присутствовали почетные гости – турецкие чиновники и офицеры‚ консулы‚ богатые и влиятельные арабы‚ европейцы с семьями из еврейских и немецких поселений. Наконец‚ появился паша со своей свитой‚ и некое духовное лицо из мусульман стало зачитывать вслух – важно‚ с расстановкой‚ выпевая каждое слово – разрешение султана на строительство железной дороги. Очевидец писал в еврейской газете: "Слушатели – в знак благоговения – по временам слегка вздыхали‚ покачивая головами‚ и по окончании чтения развели руками‚ выражая тем самым крайнее изумление мудростью султана".

Паша бросил камень в специально приготовленную яму; над этой ямой зарезали овцу‚ чья кровь потекла вниз‚ а поверху возвели постамент с мраморной плитой‚ на которой было написано по–арабски: "Начато строительство железной дороги в дни правления нашего господина победоносного султана Абад эль–Хамида". Гостям раздавали угощение – кофе‚ сладости‚ лимонад и папиросы; "бокалы с лимонадом быстро опоражнивались и вновь наполнялись из большого медного котла... Из одного и того же бокала пили по очереди‚ один за другим‚ причем бокалы не только не выполаскивали каждый раз‚ но не особенно заботились даже‚ чтобы вылить остатки‚ – в этом отношении не делали исключения для самого паши". В завершение праздника паша встал около мраморной плиты‚ заложив руку за борт сюртука‚ все вокруг застыли в наиболее внушительной позе‚ и фотограф запечатлел их для потомства.

Железную дорогу от Яффы до Иерусалима – восемьдесят семь километров – построили за два с половиной года‚ и по окончании работ тысячи иерусалимцев вышли встречать первый поезд. "Многие и многие‚ – сообщили в газете‚ – евреи‚ арабы‚ греки‚ сыны Европы и Азии..‚ вся площадь перед вокзалом‚ обычно пустынная‚ полна народом‚ а на лицах – радость и веселье". Послышался издалека свисток паровоза‚ показались клубы дыма: поезд пришел в Иерусалим двадцать шестого сентября 1892 года – паровоз‚ три пассажирских вагона и один товарный. В первые дни пассажирам разрешали ездить бесплатно‚ чтобы приучить к новому способу передвижения. В первые месяцы на рельсах находили камни и стволы деревьев‚ останавливавшие движение: это жители арабской деревни‚ работавшие на строительстве дороги‚ выражали свое неудовольствие по поводу низкой заработной платы.

Каждый день рано утром поезд выходил из Иерусалима‚ через три с половиной часа прибывал в Яффу и отправлялся назад в три часа дня. Расписание было составлено таким образом‚ чтобы иерусалимцы могли приехать в Яффу‚ сделать необходимые покупки‚ в тот же день вернуться домой. Обратный путь в гору был на полчаса дольше‚ но нередко дожди‚ оползни‚ неисправности паровозов‚ необходимость заправиться в пути водой и дровами удлиняли путешествие до шести часов в один конец. В вагонах первого класса имелись отдельные купе‚ в которых мужья–мусульмане упрятывали своих жен; контролер обязан был постучать три раза‚ подождать немного и лишь затем открыть дверь для проверки билетов. В вагонах второго класса стояли длинные скамейки‚ не совсем удобные‚ в путеводителях для туристов про них было сказано: "не рекомендуются для женщин". Только одно не предусмотрели в этих вагонах – туалеты‚ и пассажиры с нетерпением ожидали остановки на очередной станции. Поезд привозил в Иерусалим почту‚ всевозможные товары‚ даже воду. Летом‚ когда в городе была нехватка воды‚ обеспеченные жители предпочитали пить привозную‚ а не ту‚ что долгое время хранилась в бассейнах.

Владельцы дилижансов‚ перевозившие пассажиров из города в город‚ объявили войну железной дороге. Поездка у них стоила в два раза дешевле‚ но тратили на дорогу больше времени‚ да и сама дорога была такой‚ что ныли потом все кости. Они понижали цены‚ разрешали детям ездить бесплатно‚ но это было уже не их время‚ и не им было тягаться с прогрессом. В Первую мировую войну турки реквизировали железную дорогу‚ так как она принадлежала врагу – французской компании‚ часть путей разобрали для военных нужд и взорвали мосты при подходе британских войск. Англичане восстановили дорогу‚ расширили ее до европейских стандартов‚ и снова пошли поезда из Яффы в Иерусалим и обратно. Ходят они по тому же пути и останавливаются на тех же станциях по сей день.

5

Яффа – один из древнейших городов на этой земле: это имя упоминается в египетских иероглифах в шестнадцатом веке до новой эры. Во времена царя Шломо в Яффскую гавань приходили корабли со строительным материалом; пророк Иона сел в Яффе на корабль‚ "чтобы убежать в Таршиш от Господа"; во втором веке до новой эры местные жители–язычники утопили в море "двести иудеев с их женами и детьми"‚ а за это Иегуда Макавей "пошел против скверных убийц братьев его‚ зажег ночью пристань и сжег лодки‚ сбежавшихся туда умертвил". Город принадлежал знаменитой царице Клеопатре‚ принадлежал не менее знаменитому царю Ироду‚ находился под властью римских прокураторов.

В седьмом веке новой эры Яффу захватили арабы‚ в двенадцатом веке – крестоносцы‚ у которых Салах–Ад–Дин отвоевал город; в 1170 году путешественник Биньямин из Туделы застал в Яффе одного лишь еврея‚ по профессии красильщика. В яффском порту высаживался на берег Ричард Львиное Сердце со своими рыцарями во время Третьего крестового похода; в шестнадцатом веке город заняли турки; в 1799 году войска Наполеона обстреляли Яффу из пушек и взяли приступом‚ несмотря на героическую защиту местного гарнизона. Потом город захватил египетский султан‚ затем снова вернулись турки: каждый новый завоеватель непременно разрушал Яффу или часть ее‚ но жители всякий раз восстанавливали разрушенное‚ чтобы через несколько поколений увидеть под стенами города очередного завоевателя.

В своих путевых заметках Хаим Хисин описал Яффу конца девятнадцатого века‚ – перескажем вкратце его рассказ‚ сохраняя‚ по возможности‚ стиль автора. Живут в городе‚ сообщал Хисин‚ примерно семнадцать тысяч человек‚ из них пять тысяч европейцев и евреев. Точно никто не знает‚ сколько в Яффе народа‚ и хотя существуют метрические книги‚ но они ведутся безалаберно‚ вполне по–турецки. Да и чего это араб пойдет засвидетельствовать‚ что у него родился сын или умер брат? Разве ему из этого выйдет какая–нибудь польза? И зачем ему без крайней необходимости лезть на глаза полиции? Да и сама эта перепись‚ это счисление людей‚ как животных‚ не по душе восточному человеку.

Город Яффа производит впечатление чего–то хаотического. Улицы грязные‚ скверно вымощены‚ устланы апельсиновыми‚ лимонными‚ арбузными корками‚ кожицей гранатов‚ кухонными отбросами‚ тряпками‚ разбитой посудой. И в этой каше копошатся и спят собаки‚ самые отвратительные на свете‚ запачканные‚ ленивые и косматые; ни перед кем они не встанут‚ всякий их обходит – и араб‚ и европеец‚ и степенный верблюд‚ и юркий ослик. Часто на мостовой растянута сырая кожа‚ нарочно для того‚ чтобы ее топтали. Взад и вперед шныряют мальчуганы: одни собирают апельсиновые корки‚ другие ловят ваши ноги‚ чтобы почистить ботинки и заработать за это копейку. Вдруг перед вами‚ на уровне головы‚ появляется колыхающаяся масса. Вы едва успеваете уклониться от страшного удара‚ и мимо вас проходит верблюд с двумя ящиками на спине. А за ним степенно следует второй‚ третий‚ все нагружены мешками‚ бочками‚ и вы выказываете чудеса ловкости‚ беспрестанно нагибаясь и извиваясь‚ чтобы эта напасть благополучно прошла над вашей головой. Следом за верблюдами‚ запрудив улицу‚ мчатся на вас несколько десятков ослов. Тяжелые мешки пшеницы‚ кажется‚ вот–вот раздавят этих мелких животных. Только пронеслась эта орда – вновь крики‚ и перед вами носильщик‚ согнутый под тяжестью ноши. Он идет медленно‚ босые мускулистые ноги ступают тяжело‚ на спине огромный мешок пшеницы. Поистине эти носильщики поднимают больше лошади: тяжесть в восемь пудов для них обыкновенна‚ но они носят по десять и по двенадцать пудов из одного конца города на другой.

Вот едет на чистокровной арабской кобыле французский консул. Вот шагает местный негоциант–европеец в пробковой английской шляпе‚ с зонтиком над головой‚ в полушелковом желтом костюме‚ в легких ботинках из серого полотна. Вот слепой факир пробирается от лавки к лавке с длинным посохом в руке‚ и вдохновенно закатив беловатые зрачки‚ сладко распевает стихи из Корана: "О, верующие! Творите милостыню из лучших вещей‚ которые вы приобрели!.. Вы не достигнете совершенного благочестия‚ пока не станете давать милостыню из того‚ что больше любите!" Вот немка–колонистка в простом ситцевом платье‚ с корзинкой в руке‚ верхом на ослике едет на базар за покупками. Они останавливаются возле посудного магазина‚ и немка начинает выбирать тарелки. Вы думаете‚ она слезла с ослика? К чему? Здесь магазины не так устраиваются‚ чтобы в них входили. Помещения большей частью маленькие‚ окон не бывает‚ вместо двери – зияющее отверстие на всю ширину фасада лавки‚ на ночь запирающееся ставнями. На полу‚ на полках‚ на ящиках выставлены товары‚ а позади них на цыновке‚ поджав ноги‚ без обуви сидит хозяин. Покупатель стоит на улице‚ а продавец отвешивает‚ получает деньги‚ не вставая‚ ибо в своей маленькой лавочке он может достать всё‚ сидя на месте. Мастерские тоже не имеют закрытых помещений: ремесленник работает на виду у всех‚ довольствуясь самым ничтожным заработком‚ да и что ему нужно? Несколько маисовых лепешек‚ пяток луковиц или на копейку простокваши – и он сыт. Араб конкурирует с европейским ремесленником не качеством своей работы‚ но образом жизни‚ а потому он непобедим.

Вот мы выходим на базарную площадь: феллахи‚ верблюды с грузом‚ ослики с корзинами фруктов‚ овощей и кур – всё это галдит‚ ржёт‚ ревет‚ опрокидывает друг друга‚ торгуется‚ поет‚ ругается‚ молится. Цирульники под открытым небом бреют мусульманские головы и затылки‚ не намыливая их‚ но хорошенько натирая водой. Собаки устроили на базаре свой клуб. Усталый феллах спит самым преспокойным образом посреди площади; ему нет дела до этой шумной толпы‚ не страшны ему ни скачущие всадники‚ ни мелькающие подковы‚ ни дилижансы с повозками: все мы во власти Аллаха. Кругом груды дынь‚ арбузов‚ апельсинов‚ лимонов‚ гранатов‚ винограда‚ персиков‚ райских яблок‚ винных ягод‚ фиников‚ баклажан‚ помидоров. А в лавчонках! Лотки с лепешками сыра‚ который хранится в кувшинах‚ облитый крепким рассолом. Широкие глиняные миски с излюбленной простоквашей. Миски не покрыты‚ и туда‚ конечно же‚ навевается пыль и нечистоты‚ но араб невзыскателен. В центре густой толпы‚ на возвышении‚ стоит полуевропеец с черными густыми волосами и бородой‚ с горящими‚ как уголь‚ глазами. Он нараспев что–то выкрикивает‚ в его руке склянки с баночками: это странствующий лекарь. Толпа жадно прислушивается к описанию чудесной силы этих таинственных пузырьков‚ помогающих от всяких болезней‚ излечивающих бесплодие‚ мужское бессилие‚ защищающих от гибельного дурного глаза‚ и потому многие спешат запастись драгоценными средствами.

С наступлением сумерек Яффа принимает иной вид. Лавки запираются довольно рано. Улицы постепенно пустеют. Где–то там‚ позади лавок‚ за этими мрачными стенами и наглухо затворенными окнами верхних этажей‚ наверное‚ светло. Правоверные отдыхают там после трудов‚ ужинают или раскуривают трубки; молча‚ сосредоточенно‚ с султанским величием они принимают прислуживания домочадцев‚ равнодушно взирая на обычную конкуренцию своих жен. Но снаружи ничего этого не видно‚ очень редко попадается освещенное окно квартиры европейца. Улицы темны; изредка слышны шаги патруля или ночных сторожей‚ которые еще недавно забирали каждого‚ кто ходил без фонаря. Восточный человек крайне подозрителен в темноте. Зачем кому–то понадобилось ночью оставить свой дом и расхаживать по улице без фонаря‚ словно опасаясь‚ что его приметят? Тут что–то неладно‚ явно дурной замысел. Днем – бегай‚ хлопочи‚ бейся сколько угодно‚ а к вечеру всё должно успокоиться‚ вечер принадлежит исключительно тебе и твоему семейству‚ – не оставляй без особой надобности свой дом. Но вот‚ наконец‚ всё затихает. Ночная тишь не нарушается ничем. Не умолкает только вечный ропот моря‚ которое одно не спит‚ не знает покоя...

6

В конце девятнадцатого века Яффа стала центром заселения и освоения Эрец Исраэль. Отсюда уходили на поиски новых земель‚ сюда приезжали евреи–земледельцы за необходимыми им товарами‚ здесь Иегошуа Ханкин заключал сделки на приобретение участков‚ на которых вырастали поселения. Когда построили железную дорогу‚ здесь садились на поезд и ехали в Иерусалим‚ а потому евреи тех лет называли Яффу "вратами Иерусалима" или "вратами Сиона".

В конце девятнадцатого века Яффа была самым крупным портом на этом побережье; для многих новоприбывших всё начиналось с Яффы и заканчивалось в Яффе‚ если не выдерживали и покидали эту землю. Очередной корабль приходил в порт‚ бросал якорь на рейде и поднимал на мачте желтый флаг: это означало‚ что на борт вызывали карантинного врача. Приезжал врач‚ осматривал корабль с пассажирами‚ и если не находил ничего подозрительного‚ подписывал соответствующее разрешение. Желтый флаг спускали с мачты‚ и это служило сигналом для лодочников.

В Яффе были три арабских семьи‚ три династии лодочников‚ у которых профессия переходила по наследству от отца к сыну. Лишь они занимались этим промыслом‚ и никто другой не пытался посягать на их право. Три семьи поделили между собой все услуги: одни перевозили багаж‚ другие пассажиров‚ третьи – грузы. Дисциплина в семьях была образцовой‚ работники слушались их беспрекословно‚ а если порой и возникали споры‚ они разрешались кулаками и табуретками. Семьи лодочников часто помогали еврейским переселенцам‚ если турки не пускали на берег и не выручал даже бакшиш‚ – в этом случае они принимались за дело‚ нелегально переправляя на берег.

Яффа с давних времен была окружена рощами пальм‚ яблонь‚ лимонов и апельсинов. Известно из хроник‚ что Ричард Львиное Сердце во главе отряда крестоносцев преследовал однажды войска Салах–Ад–Дина. Чтобы рыцари не могли закрепиться на этой земле‚ Салах–Ад–Дин разрушил крепостные стены Кесарии‚ Газы‚ Ашкелона‚ разрушил все дома в Яффе‚ но сады вокруг города не тронул. Быть может‚ не успел‚ а может‚ не поднялась рука на такое великолепие: Салах–Ад–Дин вырос на востоке и прекрасно знал‚ чего стоит взрастить плодовое дерево под жгучим солнцем‚ когда по полгода не падает ни единой капли дождя. В Яффе Ричард Львиное Сердце не нашел ни одного дома для ночлега‚ но зато он и его рыцари вкусили от "изобилия фиг‚ винограда‚ гранатов и лимонов". В конце восемнадцатого века под стены Яффы пришел Наполеон и три дня обстреливал город из пушек. Французские солдаты прятались в рощах вокруг города‚ что отметил в дневнике военный врач: "Лес яблонь с золотыми яблоками скрывал наши передвижения и служил единственной защитой от огня противника".

В конце девятнадцатого века апельсиновые рощи окружали Яффу сплошным кольцом шириной в два–три километра. Апельсины вывозили в Европу‚ по свидетельству современника "они появились на столах западноевропейских королей". Однажды английский консул послал королеве Виктории ящик с необычайно вкусными и сочными апельсинами – неизвестный прежде сорт‚ обнаруженный на плантациях возле Яффы. Сегодня этот сорт знаменит на весь мир под названием "яффский апельсин"‚ а у специалистов он называется "шамути". Когда–то в Яффе продавали в магазинах красные глиняные плошки для освещения домов – в них заливали масло и вкладывали фитиль: новый сорт апельсина своей формой и цветом напоминал эти плошки. Они делались из огнеупорной глины "шамот": от слова "шамот" появилось название сорта апельсина "шамути". Арабы‚ владельцы апельсиновых рощ вокруг Яффы‚ отказывались продавать евреям черенки этого знаменитого сорта‚ чтобы не было конкуренции. Те стали нанимать бесстрашных людей‚ которые по ночам пробирались на плантации‚ срезали там черенки и получали от заказчика хорошие деньги. Это было опасное занятие; оно заканчивалось порой трагически‚ потому что сады охраняли свирепые караульщики‚ которые стреляли без предупреждения.

Зажиточный еврей Давид Фельман приехал с семьей из польского города Межирича: он‚ жена Сарра‚ семеро детей и раввин для их воспитания. Они поселились в арабской деревне неподалеку от Яффы; в 1884 году Фельман посадил сад – сорок дунамов апельсиновых деревьев и назвал его "сад Давида". Саженцы принялись‚ пошли в рост‚ но плодов Давид не дождался: окучивая деревья‚ он получил солнечный удар и умер‚ не прожив года на этой земле. Сарра осталась одна с детьми; многие советовали ей уехать отсюда или переселиться в Яффу‚ а она отвечала: "Я положу душу за эту землю‚ которой мой муж себя пожертвовал". Сарра потеряла двух дочерей‚ познала нужду‚ страдала от лихорадки‚ но не сдалась. Воспитывала детей‚ выплачивала ссуды до последней копейки‚ работала на цитрусовой плантации‚ в коровнике и курятнике‚ – жители арабского села чрезвычайно уважали одинокую женщину и защищали от набегов бедуинов. Если у нее что–нибудь похищали‚ местный шейх находил воров и возвращал украденное. Сарру Фельман называли "матерью еврейских плантаций"; к ней приезжали за советом‚ даже издалека‚ чтобы научиться выращивать цитрусовые.

Затем появились новые плантации вокруг Яффы‚ к традиционным сортам стали добавлять новые‚ а потом появился Тель–Авив‚ быстро разросся, всё залили асфальтом‚ и многих садов не стало. Там‚ где сегодня расположен театр "Габима" и окрестные жилые кварталы‚ тоже были когда–то цитрусовые плантации‚ а в районе улиц Арлозорова и Ибн–Габироля стоял апельсиновый сад и назывался он "сад Давида".

7

В Яффе возле базара стоял постоялый двор армянина Манули. Сюда приезжали издалека на лошадях и ослах‚ пригоняли коров и верблюдов‚ предназначенных для продажи‚ здесь останавливались дилижансы с юга и севера‚ – пассажиры садились передохнуть после тяжелой дороги и вынимали корзинки с едой. Воду брали бесплатно из колодца‚ а у кого имелись деньги‚ тот шел по соседству на фабрику сельтерской воды и пил там. Хозяином фабрики был еврей Кипнис‚ и это называлось – "заскочить к Кипнису". В городе не было помещений для деловых встреч или собраний‚ – для этой цели существовал тот самый постоялый двор.

Была на постоялом дворе лавка Иехезкеля Соколовского; стояли в ней мешки с картошкой‚ бочки с селедкой‚ коробки с сардинами и банки с леденцами. "В лавке Соколовского‚ – вспоминал современник‚ – было нечто вроде клуба; там мы дышали сионистским воздухом и находились под влиянием неповторимой личности хозяина". На постоялом дворе размещался и галантерейный магазин братьев Рабинович‚ где собиралась молодежь. В 1894 году там родился первый еврейский театр на этой земле: актеры–любители из Яффы и соседних поселений поставили музыкальную пьесу А.Гольдфадена "Суламифь". Первый спектакль состоялся в цеху механической фабрики Штейна в присутствии сорока зрителей. Второго спектакля уже не было‚ потому что прошел дождь и погубил декорации.

На постоялом дворе Манули выделили специальное место для больных и раненых‚ которых привозили в Яффу из разных мест. Они лежали под навесом в углу двора и ждали‚ пока к ним придет доктор или освободится место в маленькой еврейской больнице "Шаарей Цион" – "Врата Сиона". В один из дней возле постоялого двора открыла галантерейную лавку жена раввина Мотла Дискина – по имени мужа ее называли Мотылиха. Чтобы больные не страдали на циновках посреди шума‚ толкотни и верблюжьего помета‚ Мотылиха стала брать их к себе домой. Временами единственная комната Дискиных переполнялась больными; рабби Мотл начинал покряхтывать в сомнении‚ но Мотылиха говорила ему непреклонным голосом: "Потеснимся‚ Мотеле‚ потеснимся..."

Жил в Ришон ле–Ционе рабби Давид Гисин из Бердянска‚ представительный мужчина с окладистой бородой‚ большой знаток Торы. Он был резником‚ делал обрезание младенцам‚ а потом завел дилижанс и первым начал возить пассажиров в Яффу и обратно. В то время дилижансами называли простые телеги‚ на которые устанавливали скамейки. На эти скамейки усаживались пассажиры‚ рабби Давид садился спереди‚ взмахивал кнутом‚ и они отправлялись в путь.

Житель Ришон ле–Циона вспоминал: "Время выезда считалось неизменным – восемь часов утра. Но кто был таким точным и успевал ровно к восьми? А если он еще стоит на молитве‚ если не закончил свои дела‚ не допил стакан чая?.. Дилижанс не отправлялся в путь‚ пока все шесть мест не были заняты‚ пока все женщины поселения не передали рабби Давиду свои поручения: купить в Яффе клубок ниток‚ стекло для керосиновой лампы‚ три тарелки‚ чайные стаканы‚ на полторы копейки гвоздей‚ забрать снимки у фотографа и тому подобное. Дилижанс трогался в путь в девять часов‚ иногда даже к десяти‚ а рабби Давид всё оглядывался назад‚ не спешит ли запоздавший с письмом‚ которое надо отнести на почту".

На выезде из Ришон ле–Циона стоял пост турецких солдат. Как только дилижанс проезжал мимо них‚ рабби Давид говорил: "Здесь плачут"‚ и все знали‚ что надо слезать с телеги и идти пешком по разбитой дороге‚ чтобы лошади было легче. Таким образом они добирались до сельскохозяйственной школы Микве Исраэль. Возле нее рабби Давид бодро кричал: "Здесь веселятся!"‚ и все усаживались в телегу. Из Яффы дилижанс отправлялся обратно в три часа дня‚ но никто не торопился. "Первый пассажир приходил к назначенному времени‚ никого не обнаруживал и говорил себе: "Заскочу пока что к Соколовскому‚ куплю манной крупы для дома". Приходил второй пассажир‚ тоже никого не находил‚ вновь отправлялся за покупками. Возвращался первый‚ и не увидев никого‚ шел в лавку к Лейбу; также поступали третий и четвертый‚ – опытные люди приходили к дилижансу в пять часов вечера и никогда не опаздывали".

Когда новичок спрашивал у рабби Давида‚ сколько времени им придется ехать в Яффу из Ришон ле–Циона‚ тот неизменно отвечал: "Полчаса". – "Как?! – изумлялся новичок. – А мне сказали‚ что поездка занимает два–три часа". – "Всё правильно‚ – отвечал на это рабби Давид. – Полчаса едут‚ а остальное время идут пешком".


В 1700 году приехал из Турции раввин Эфраим Навон‚ потомок евреев‚ изгнанных из Испании. Его внук Иона Моше Навон был главным раввином сефардской общины Иерусалима. Его потомок подрядчик Элиягу Навон построил в Иерусалиме "мельницу Монтефиоре". Йосеф Навон‚ "отец железной дороги Яффа–Иерусалим"‚ занимал должность консула Португалии‚ Голландии и Бельгии‚ был награжден во Франции орденом Почетного легиона‚ турецкие власти присвоили ему титул "бей". Йосеф бей Навон – человек огромной энергии и инициативы – помогал в приобретении земель‚ на которых появились Петах–Тиква и Ришон ле–Цион‚ основал в Иерусалиме два квартала жилых домов – Бейт–Йосеф и Махане Иегуда‚ построил квартал для бедных семейств‚ участвовал в строительстве жилья для йеменских евреев. Пятый президент государства Израиль Ицхак Навон также потомок рабби Эфраима Навона.

***

По железнодорожным путям Яффа–Иерусалим ходили старые паровозы; их скорость не превышала тридцати пяти километров в час‚ и по этому поводу возникали многие анекдоты. Рассказывали‚ что во время поездки машинист остановил поезд возле пешехода‚ который шел вдоль путей‚ и предложил подвезти его. "Я тороплюсь"‚ – ответил пешеход и пошел дальше. Еще рассказывали‚ как один человек решил покончить жизнь самоубийством‚ лег на рельсы в ожидании поезда‚ и, не дождавшись‚ умер от голода. Когда в вагонах ввели‚ наконец‚ туалеты‚ некий пассажир использовал новую возможность ездить без билета. Он высматривал феллаха‚ который входил в туалетную кабинку‚ стучал в дверь и кричал: "Контролер!" Феллах приоткрывал дверь‚ протягивал ему билет – пассажир забирал его и уходил в другой вагон.


назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее