ОЧЕРК ДЕВЯНОСТО ВТОРОЙ

Демократическое движение в стране. Сионизм в послесталинский период

1

М. Молостов, участник демократического движения (в 1958 году осужден на 7 лет лагерей):

"Настал день 5 марта (день смерти Сталина). Должен сознаться: меня душили слезы. Как и многие мои товарищи по курсу, я был дитя войны. Эвакуация, бомбежки, недоедание, беспокойство за близких и зависть к тем, кто шел на фронт, горькая радость победы вошли в нашу плоть и кровь. Лозунг "За Родину! За Сталина!" не резал мне слуха…

Но вот слезы просохли. Подул ветер перемен. Нашему поколению, в отличие от поколения отцов, выпала счастливая карта: перемены, совершавшиеся на наших глазах, были переменами к лучшему…"

В судебных архивах сохранились свидетельства о нелегальных группах, возникавших в Советском Союзе с 1953 года. Среди участников этих малочисленных объединений – студент, слесарь, маляр, учитель, научный сотрудник, рабочий завода, инженер, юрист, геолог, ученик 9 класса. Названия подпольных организаций: "Земля и воля", "Рабоче-крестьянская гвардия", "Голос народа", "Всероссийская рабоче-крестьянская партия", "Комитет борьбы за свободу" и прочие.

А. Парташников: "Я был заключенным в третьем поколении: моих родителей и деда арестовали во времена ежовщины. Дед погиб в тюрьме, а родителям повезло… Отец рассказывал о запрещенных методах ведения следствия, и я был очень возмущен этим".

В 1951 году шестнадцатилетний киевлянин Анатолий Парташников написал листовку и положил ее в почтовый ящик одного из домов:

"Товарищ, тебя подло обманули. Не верь радио и газетам. Они ежедневно отравляют ум народа, служат делу обмана и порабощения людей…

Социализма в СССР нет. Советский Союз есть государство с усовершенствованным капиталистическим строем. Все блага принадлежат ничтожной кучке людей, которые суть и государство, и капитал. Народу достаются жалкие крохи от того, что идет на укрепление могущества клики Сталина…

Подумай над этим письмом. Не бойся крамольных мыслей. Если хочешь спасти жизнь себе и своим детям – борись с кликой Сталина!

Организация "Пробуждение народа".

Их было трое юношей – А. Парташников, А. Фельдман и И. Медников. "В наших подпольных акциях было много игры, – вспоминал Парташников. – Мы подписывались звучными именами несуществующих организаций, выбирали себе партийные клички, устраивали фиктивные съезды с избранием разных комитетов. И съезды, и комитеты состояли из трех человек… Мы были очень молоды. Едва ли мы надеялись кого-нибудь убедить. Но переполнявшее нас возмущение царившей несправедливостью искало выражения – и находило его в наших листовках".

В мае 1953 года они написали листовку от имени "Комитета демократического единства". Затем был трехлетний перерыв, и в начале 1956 года Анатолий Парташников, Анатолий Фельдман, Мойша-Рувин Гарцман, Виктор Шахматов создали "Социалистический союз борьбы за свободу". Они подготовили несколько экземпляров листовки: "Товарищ! Включайся в борьбу за свободу, за подлинный социализм, за лучшую жизнь для всех…", опустили их в почтовые ящики киевских домов, а на следующий день всех четверых арестовали.

Суд состоялся летом 1956 года. "Нас обвинили в антисоветской пропаганде и создании преступной организации… После вынесения приговора мы пели "Интернационал"…" Парташникова и Фельдмана осудили на 6 лет исправительно-трудовых лагерей, Гарцмана – на 4 года, Шахматова – на 1 год лагерей.

Парташников: "Мы следили с огромным интересом и глубоким сочувствием за становлением молодого государства Израиль. Мы рассматривали возможность переезда туда как результат будущей демократизации режима. По нашему тогдашнему мнению, путь в Израиль вел через Москву". В 1971 году А. Парташников и А. Фельдман приехали в Израиль.

С 1953 года сформировалась группа Л. Левитина, студента Московского университета. Всё начиналось с общедемократических, социальных проблем, но со временем участники этой группы включились в еврейское движение. Один из них вспоминал:

"Когда мы обсуждали судьбы мира, одной из главных была проблема экспансии советской тоталитарной системы. Мы видели, мы ощущали крайнюю дряблость Запада… Единственной страной, которая, оставаясь демократической и социалистической, обнаружила способность к действию, к сопротивлению, был в наших глазах Израиль…

Израиль доказал: свободное общество, не поступаясь демократией, может существовать и успешно бороться с экспансией и террором".

2

После 20 съезда партии проходили в стране партийные собрания, на которых зачитывали доклад Хрущева. "То, что было сказано на съезде, невозможно было не сказать... – вспоминал современник. – Все устали от лжи и хотели поменьше лжи в своей жизни и в жизни вокруг себя. Хотели, чтобы Сталин назывался человеком, а не богом, нищая деревня называлась нищей, бездушный бюрократизм назывался бездушным…"

Иностранный наблюдатель, побывавший в Москве, отметил: "Все глубоко уверены, что борьба со сталинщиной только началась, и настроены в отношении исхода этой борьбы оптимистически". Из народного творчества того времени: "Прошла зима. Настало лето. Спасибо партии за это…", "Народ и партия едины – различны только магазины…", "Есть обычай на Руси: ночью слушать Би-Би-Си…"

Критика "культа личности" вызывала острые дискуссии. Наиболее решительные граждане предлагали организовать публичный суд над Сталиным и провести демократические преобразования, чтобы не возник культ очередной "личности"; требовали даже отстранить партию от управления государством и передать власть в руки Советов. В марте 1956 года молодежь вышла на улицы Тбилиси: это был протест против разоблачения Сталина и против "русского угнетения"; войска открыли огонь, были убитые и раненые, что вызвало возмущение грузинского населения.

В октябре-ноябре 1956 года советские танки подавили восстание в Венгрии, чтобы предотвратить выход этой страны из "социалистического лагеря". Маршал обороны Г. Жуков докладывал: "Советские войска, действующие в г. Будапешт, сломив сопротивление мятежников, заняли здание парламента… Весь состав контрреволюционного правительства Имре Надя скрылся… Войска, продолжая выполнять поставленные задачи, очищают от мятежников территорию Венгрии".

Сообщения КГБ сохранили отношение инакомыслящих к тем событиям: "в Венгрии не контрреволюция, а революция", "пусть сами разбираются, а нам нечего ввязываться", "устроим здесь второй Будапешт", "сделаем как в Венгрии". В Донецке обнаружили листовку: "Вечная слава рабочим Венгрии, павшим в боях с коммунистической диктатурой…" (Шахтера, автора листовки, приговорили к 8 годам заключения.) 7 ноября 1956 года, во время демонстрации в Ярославле, ученик 10 класса В. Лазарянц развернул перед трибунами изготовленный им плакат: "Требуем вывода советских войск из Венгрии!"

События на венгерской земле отразились на настроениях советских студентов; в Кремль поступали сведения об "антипартийных высказываниях" в институтах и университетах, и в ответ на это руководители страны решили возобновить борьбу с "демагогами" и "гнилыми элементами". Из Москвы разослали закрытое письмо членам партии о "пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов": "В отношении вражеского охвостья у нас не может быть двух мнений по поводу того, как с ним бороться. Диктатура пролетариата к антисоветским элементам должна быть беспощадной".

Вновь начали применять 58 статью Уголовного кодекса, предусматривавшую суровые наказания за антисоветскую агитацию и пропаганду. Но, несмотря на преследования, в разных местах возникали подпольные группы – "Союз свободы разума", "Союз коммунистов", "Союз революционного ленинизма", "Союз патриотов России", "Украинский рабоче-крестьянский союз". Они были малочисленны и не связаны друг с другом; их участники разрабатывали программы действий для изменения внешней и внутренней политики страны, распространяли листовки, выпускали рукописные журналы.

Из воспоминаний о тех временах: "Наши листовки были написаны в духе идей разных коммунистических оппозиций. Мы выступали за то, что позднее получит название "социализм с человеческим лицом". Эти идеи носились тогда в воздухе". Из листовки "Союза коммунистов-ленинцев" (Ленинград): "Где свобода, которая была завоевана Лениным? Диктатура Сталина похоронила свободу".

В 1956 году инженер из Челябинска С. Левин направил анонимное письмо в ЦК партии: "Мы, советские патриоты, требуем уничтожить позорную, варварскую систему глушения иностранных радиостанций. Этот железный занавес в эфире был создан кровавым Сталиным, который больше всего на свете боялся правды. Вы ратуете за мир и международное сотрудничество, но железного занавеса не убираете. Вы тоже боитесь правды?.." Левина обнаружили и приговорили к 5 годам заключения.

Аптекарь из Киева М. Бергман написал на избирательном бюллетене в 1957 году: "1. Долой мучителей народа. 2. Болтуны, лжецы, мучители народа. Долой правительство сталинских убийц. 3. Да приблизится день нашего восстания". Приговорен к 7 годам лишения свободы.

В 1959 году москвич А. Гинзбург составил и распространил первый номер поэтического альманаха "Синтаксис"; впервые в практике "самиздата" на обложке альманаха была указана фамилия издателя и его адрес. КГБ сообщал данные о Гинзбурге: "еврей, беспартийный, со средним образованием, без определенных занятий, автор идеологически вредных, упадочнических стихотворений…" Гинзбург успел выпустить три номера "Синтаксиса"; в 1960 году его арестовали и осудили на 2 года.

Из интервью Хрущева: "Политические преступления стали теперь у нас редкими явлениями. Среди людей, понесших за последние годы заслуженную кару за свою антисоветскую деятельность, большую часть составляют агенты, заброшенные в Советский Союз извне".

3

Во время очередных выборов появлялись надписи на избирательных бюллетенях, после чего разыскивали их авторов, чтобы предать суду. "Будьте вы прокляты, коммунисты…" (рабочий, осужден на 3 года); "Презренный кукурузник, сгинь!.." (контролер на заводе, 3 года); "Долой кукурузника, долой казнокрадов… Придет время, народ припомнит вам…" (инженер, 6 лет); "Придумали мираж коммунизма… тянут последние соки из народа…" (рабочий, 7 лет лишения свободы).

С начала 1960-х годов усилилось диссидентское движение, превратившееся в открытую борьбу за права человека в Советском Союзе. Молодежь собиралась в центре Москвы возле памятника В. Маяковского, поэты читали стихи, очевидцы вспоминали через многие годы:

"Одним из наиболее часто читаемых… был "Человеческий манифест" Юрия Галанскова:

Это – я,
призывающий к правде и бунту,
не желающий больше служить,
рву ваши черные путы,
сотканные из лжи…

И вообразите себе, что это произносится в центре Москвы, под открытым небом, в той самой Москве, где еще семь-восемь лет назад за такие слова, сказанные шепотом, влепили бы десять лет без всяких разговоров…"

"Это было чудом и потому собирало толпы. Удивленные, сочувствующие, восторженные и настороженные: что-то будет… Милиция и здоровые парни-дружинники в кожаных куртках несколько раз разгоняли этот московский вариант Гайд-парка, а под конец зачинщиков погрузили в "черные воронки"…"

"Поползли слухи: всех посадили, выслали…"

В 1961 году в Москве осудили трех участников встреч возле памятника Маяковского. Обвинение – "антисоветская агитация и пропаганда, направленные на подрыв или ослабление советской власти", а также выпуск первого номера нелегального журнала "Феникс". Владимир Осипов и Эдуард Кузнецов получили по 7 лет лагерей, поэт Илья Бокштейн – 5 лет.

"Бокштейн был очень болен, почти всё детство провел в больнице из-за туберкулеза позвоночника…" – "Когда я узнал, что суд приговорил Илью к пяти (пяти!) годам лагерей, мне вспомнилась его фигурка в растопыренной шапке-ушанке, пальтецо с руками из рукавов, сыплющийся снег. "Какая же она мерзопакостная эта наша советская власть!" – подумал я…"

А. Мурженко, участник "Союза свободы разума": "В результате 20 съезда страна стала оправляться после тяжелого недуга, делать первые глубокие вдохи, первые неуверенные шаги, которые делает старый больной, долго лежавший в душном, наглухо закрытом помещении. А через несколько лет дети этой эпохи – мои товарищи по делу и мои новые друзья по зоне – оказались в Мордовском управлении политических лагерей, "Дубровлаге", или иначе ЖХ-358…"

В феврале 1962 года участники "Союза свободы разума" разослали по городам сотни листовок, а через несколько месяцев их приговорили к заключению в лагерях строгого режима: Виктор Балашов – 7 лет лишения свободы, Алексей Мурженко – 6 лет, Юрий Федоров – 5 лет, Сергей Кузьмин – 4 года. (В 1970 году А. Мурженко и Ю. Федорова вновь осудили – теперь уже за попытку угона самолета в Швецию совместно с группой евреев.)

Из свидетельства заключенного: "Сидя в лагере, мы услышали выступление Хрущева, который сказал, что на сегодняшний день в Советском Союзе нет политических заключенных. Мы стали спрашивать: "Кто же мы такие?" – "Вы, – отвечали нам, – особо опасные государственные преступники".

Хрущев заявлял неоднократно: в стране нет политических заключенных, однако они вновь появились в лагерях на смену прежним, познакомились друг с другом, обменялись опытом – среди них оказались и евреи.

4

Напомним: в феврале 1953 года Москва разорвала дипломатические отношения с Израилем. В марте похоронили Сталина, в апреле реабилитировали "врачей-вредителей", а в июле Советский Союз и Израиль восстановили отношения между двумя странами. С израильскими дипломатами можно было встретиться, получить от них книги и газеты, затем появились туристы, ученые, спортсмены из Израиля – это способствовало увеличению контактов и подтолкнуло сионистские устремления.

Из Киева докладывали в Москву: в 1951 году на Украине подали 1 заявление с просьбой о выезде в Израиль, в 1955 году – 315, за девять месяцев 1956 года – 1260. (В 1954 году получили разрешения на выезд 53 человека, в следующем году в два раза больше; в 1956 году выехали в Израиль 753 еврея – в основном, пожилые люди в рамках "воссоединения семей".)

Новый израильский посол Ш. Эльяшив посетил Биробиджан, где евреи встречали его с цветами. Это вызвало недовольство местных руководителей, и на пленуме обкома партии говорили: "В Биробиджане нашлись люди, пусть единицы, которые выступают в защиту агрессивного государства Израиль. Вот почему так триумфально встретили этого отщепенца, торгаша из Израиля…" – "И это в то время, когда Израиль готовится к агрессии против Египта…"

Разрозненные сионистские группы возникали в Москве, Ленинграде, Риге, Киеве, Минске, Одессе, Львове, Ташкенте, Виннице, Бобруйске. В них участвовали обычно родственники и близкие друзья, не подозревавшие о существовании подобных групп в других городах, а то и на соседних улицах. В подпольных кружках, порой на два-три человека, изучали историю еврейского народа, учили иврит, обменивались информацией, полученной из книг и передач израильского радио.

В квартире Г. и М. Ландман собирались москвичи разных возрастов, обсуждали еврейские проблемы, совместно отмечали национальные праздники. В 1955 году Гиту Ландман осудили на 5 лет, а ее мужа Моисея на 3 года – за антисоветскую пропаганду, связи с израильским посольством и распространение сионистских материалов. В том же году и по тому же обвинению отправили в лагерь Иду Рожанскую – на 5 лет, Рахель Гоберман – на 2 года, ее мужа Шмарьягу Гобермана, повторно арестованного за сионистскую деятельность, осудили на 10 лет.

Москвич Моше Бродский не признал на суде свою вину, и в 1955 году его осудили на 6 лет. Когда закончились две трети срока, в лагерь приехала комиссия по досрочному освобождению, и первым делом судьи захотели выяснить, перевоспитался ли заключенный, признаёт ли себя виновным за "совершенные преступления". И хотя он был уже не молод, Бродский не покривил душой: "Это не преступление, – сказал он, – любить свой народ и действовать в его пользу". Бродского уговаривали тюремщики – покаяться и выйти на свободу, но он так и не произнес эти слова: "Признаю себя виновным".

Его вернули в лагерь, и Бродский полностью отсидел свой срок. "Ему было 62 года, он страдал ревматическими болями, ходил с палочкой, скучал по семье, по воле… Я очень любил его, в тяжелые минуты в лагере он был для меня примером, и я горжусь его расположением ко мне и долгой дружбой с этим человеком". В начале 1970-х годов Моше Бродский и его семья переехали в Израиль, где он прожил последние шесть лет.

5

Сотрудники израильского посольства распространяли среди евреев книги по истории, религиозную литературу, газеты, журналы на русском языке "Шалом", "Вестник Израиля" и "Ариэль", словари, самоучители языка иврит "Элеф милим" ("Тысяча слов") и "Мори" ("Мой учитель"). Когда неискушенный ученик открывал самоучитель "Мори", его ожидала на первой странице надпись на русском языке: "Мы читаем по-еврейски справа налево. Итак, сейчас вы в конце книги. Начинайте же с того места, которое вы считаете концом… В добрый час!"

В июле 1955 года арестовали в Москве и Ленинграде более двадцати евреев и осудили на сроки до 10 лет – по обвинению в связях с сотрудниками посольства Израиля и распространении израильских книг и газет. Затем по подобному обвинению оказались на скамье подсудимых сионисты Киева, Одессы и городов Латвии, после чего – за контакты с осужденными – выдворили из СССР трех израильских дипломатов.

Эти события стали известны на Западе, и французские социалисты задали вопрос А. Микояну, члену Президиума ЦК партии: "Почему в СССР преследуют сионизм?" Тот ответил: "Мы не преследуем сионизм, и это не сионистские судебные процессы. Если сионисты являются американскими шпионами или шпионами других государств, их можно… наказывать за шпионаж, а не за сионистскую деятельность".

В те годы руководители страны поощряли возвращение зарубежных армян в Армению, и в газете "Известия" написали: "Постоянное стремление к единству, к жизни на земле предков сохранило армянскую нацию…" В то же время подразумевалось, что к евреям, желавшим вернуться на "землю предков", это не имело отношения.

Преследования сионистов продолжались. Их выслеживали и отправляли в лагеря для политических заключенных, где они встретились и познакомились друг с другом, – так пересеклись пути сионистов разных поколений, тех, кого арестовали еще до войны или в первые послевоенные годы, с осужденными во времена Хрущева.

М. Спивак: "С 1949 по 1956 год в лагерях было много евреев… Встречаясь друг с другом в лагере, мы… часто говорили об Израиле… не произнося слово "Израиль", заменяя его словами – "там", "в том краю", "на юге", опасаясь, что за эти разговоры можно получить новый срок".

После смерти Сталина режим в лагерях стал менее строгим. Вечерами, после работы, они ходили взад-вперед вдоль бараков и беседовали – эту дорожку евреи называли "Юденстрит". Сионисты предыдущего поколения рассказывали о еврейской истории, и один из молодых заключенных вспоминал: "Впервые мы услышали имена Герцля, Вейцмана, Усышкина, Борохова, Жаботинского, Соколова, Бен-Гуриона. До этого сионизм был нашим собственным изобретением". Они обучали друг друга песням на иврите и на идиш; одни знали иврит с детства, другие учились у них и первые слова на этом языке произнесли в лагере.

Ц. Прейгерзон:

"Что было моей утренней молитвой? Я пел еврейские песни, пел их на иврите или напевал мотивы без слов… Молитвы и прогулки очищали душу, а также придавали силы, чтобы не опуститься и сохранить себя…

Парень из Бессарабии был первым, кто спел мне "Белз, майн штетеле Белз…" ("Белз, мой городок Белз…") Музыка этой песни проникает глубоко в душу. На этот мотив пели еще такие слова: "Сион – мать моя, дочь Сиона – душа моя…" Как живого, вижу перед собой парня из Бессарабии – лицо ребенка и грустные испуганные глаза…

Со всех сторон лагерь огорожен рядами колючей проволоки, натянутой на деревянные столбы. За этой оградой мы пели дорогие нам песни, говорили на иврите, там изнывала наша душа. Бушевали снежные бури, по ночам выла пурга, а мы мечтали…"

Их знакомство переросло в дружбу за годы заключения – тому способствовали общие интересы, взаимопомощь в лагерных условиях и духовная поддержка. После освобождения они разъехались по разным районам страны и сразу же начали восстанавливать прежние связи, встречаться друг с другом; эти люди стали зачинателями нового этапа сионистского движения в Советском Союзе – к ним присоединялись и вокруг них группировались те, кому еще предстояло пройти через лагеря.

6

В 1956 году сборная футбольная команда Израиля приехала в Москву на отборочный матч с советской командой. Многие евреи, даже равнодушные к футболу, рвались на стадион "Динамо", чтобы услышать перед началом игры гимн Израиля; они приезжали с Кавказа, из Средней Азии, и билеты у спекулянтов стоили в десятки раз дороже их стоимости. Израильтяне проиграли со счетом 5:0, но это не охладило энтузиазма; после игры огромная толпа ожидала футболистов у выхода, чтобы сказать им "шалом".

В 1957 году были подписаны советско-польское и советско-румынское соглашения, и началась вторая волна легального выезда поляков, румын и евреев, обладавших польским или румынским гражданством до 1939–1940 годов. Уезжали также граждане Венгрии и Чехословакии, во время войны оказавшиеся на территории СССР; поток был велик и продолжался до весны 1959 года. Польские и румынские власти открыли ворота для выезда в Израиль, а потому для многих евреев, покидавших легально Советский Союз, Польша и Румыния оказались промежуточной станцией.

Десятки тысяч репатриантов пересекли советскую границу, имея на руках официальные разрешения; среди них оказались сотни евреев, которые устраивали фиктивные браки с польскими и румынскими гражданами или подкупали сотрудников государственных учреждений, чтобы получить фальшивые метрики. Одним удавалось это сделать, а других отправляли в лагеря за попытки нелегально уйти из Советского Союза.

Рижский фотограф Иосиф Шнайдер организовал уроки иврита, создал отряд самообороны, чтобы охранять синагогу во время праздников, в витрине фотоателье, где он работал, выставил портрет президента Израиля Х. Вейцмана. В 1957 году Шнайдера арестовали и осудили на 4 года – за связи с израильским посольством и намерение захватить корабль, чтобы уплыть в Израиль (Шнайдер – по его утверждению – задумывал покушение на президента Египта во время визита Г. А. Насера в СССР, но в обвинительное заключение это не попало).

В 1957 году осудили на 2 года рижанина Дова Шперлинга – за сионистскую пропаганду среди молодежи. Затем отправили в лагерь ленинградцев Юрия Меклера, Адольфа Рафаловича, Натана Цирульникова, рижанина Ицхака Энгельберга; аресты сионистов прошли в Минске, Кишиневе и Бендерах.

В 1957 году в Киеве проходили по одному делу Барух Вайсман, Меир Дразнин, Гирш Ременик и Яков Фридман, обвиненные в "антигосударственной подрывной сионистской деятельности". Из лагерных воспоминаний о М. Дразнине:

"Его внешность запомнилась: среднего роста, старый, болезненный, со спокойным и добрым взглядом… Меир Дразнин обладал широкими познаниями в еврейской истории… Вечерами мы встречались с ним и вели долгие беседы… Его знание иврита было безупречным, он давал нам уроки иврита и побуждал говорить на этом языке…

На празднике Ханука, по его настоянию, мы спели ханукальные песни, а потом запели Га-Тикву, стоя навытяжку, напряженные, взволнованные, тихими голосами; у нас текли слезы, но мы не стеснялись их и не вытирали…"

Меир Дразнин освободился из лагеря, вернулся в Киев и вскоре умер, не попав в Израиль.

7

Власти желали погасить интерес к Израилю, сбить волну заявлений с просьбой о выезде, а потому ЦК партии рекомендовал в 1958 году: "Поручить редакциям газет… опубликовать… подлинные письма, полученные местными жителями от своих родственников – еврейских переселенцев, о их тяжелом материальном положении… Подготовить и провести в Москве, Киеве и Минске… пресс-конференции возвращающихся из Израиля евреев – бывших советских граждан…"

Так оно и происходило. Евреи, вернувшиеся из Израиля, выступали по радио и на собраниях. Сотрудники КГБ просматривали письма израильских граждан, выбирали из них сведения о трудностях жизни на новом месте и передавали для публикации. Газеты печатали статьи, заголовки которых говорили сами за себя: "Еще раз о баснях израильских брехунов", "Ад в израильском "раю", "Жертвы сионистской пропаганды", "Стон из рая", "Трагедия обманутых людей", "Земля обетованная без прикрас" и прочее.

Секретные сотрудники следили за иностранцами, посещавшими синагоги, и регулярно докладывали начальству: в Виннице побывали четыре туриста из Израиля, подарили верующим евреям два таллеса и три молитвенника; синагогу в Москве посетили участники Всемирного фестиваля молодежи и студентов, расспрашивали о положении евреев Советского Союза и их отношении к сионизму. В архивах сохранился отчет 1958 года – "информация председателя Московской религиозной еврейской общины Левина Л. И. о посещении Хоральной синагоги тремя членами израильской делегации на Всемирный съезд архитекторов".

Руководители страны старались пресекать эти нежелательные контакты, приняли даже решение – принимать лишь такие делегации, чье присутствие "действительно полезно государственным интересам СССР". В 1961 году в Московской синагоге соорудили отдельную ложу для иностранцев, чтобы усложнить контакты с прихожанами. В том же году осудили на 3 года несколько активистов московской общины.

В 1961 году арестовали Г. Печерского, председателя религиозной общины Ленинграда, неоднократно просившего разрешение на открытие курсов по изучению языка идиш, иврита и еврейской истории. Гдалию Печерского, Наума Каганова и Евсея Дынкина обвинили в "преступных связях с сотрудниками посольства капиталистического государства" (имелся в виду Израиль), а также в распространении "антисоветской литературы", полученной у этих дипломатов.

Печерского приговорили к 12 годам, Каганова – к 7, восьмидесятилетнего Дынкина – к 4 годам лагерей (его обвинили также в сочинении сионистских стихотворений и их распространении).

В августе 1953 года раскрыли в Николаеве "подпольную группу еврейских буржуазных националистов, возглавляемых Вайнштоком… Все эти лица… продолжительное время вели враждебную сионистскую пропаганду" и собирались передавать "шпионские данные разведке государства Израиль". Владимира Вайнштока и Мирона Краинского арестовали, и вскоре Вайншток умер в тюрьме.

На территории лагерей висели лозунги: "Человек – это звучит гордо. М. Горький", "Кто не работает, тот не ест", "Запомни сам, скажи другому, что честный труд – дорога к дому".

***

Из таблицы, составленной в КГБ, следует, что с 1956 по 1987 год "за антисоветскую агитацию и пропаганду" осудили 8152 человек. На 1957–1958 годы пришлось более 40% осужденных – 3380 рабочих, служащих, колхозников. Шофер из Алтайского края бросил бутылку водки в бюст Ленина. Житель Москвы кинул в мавзолей Ленина бутылку с чернилами. Женщина из Ставрополя "во время посещения мавзолея" выхватила из-под пальто ракетницу "и пыталась произвести из нее выстрел в саркофаг".

Известны и другие случаи: бросил в саркофаг кувалду; "прыгнул на барьер и ударом ноги разбил стекло саркофага"; с криком: "На тебе, паскуда!" бросила камень и разбила саркофаг.

***

К 1939 году, по окончании Гражданской войны в Испании, в СССР оказались испанские дети, вывезенные во время войны. В 1956 году им разрешили вернуться на родину; из СССР выехало более 2500 человек – почти 400 из них вскоре вернулись обратно. ЦК партии рекомендовал: "Практиковать выступления вернувшихся в СССР испанцев о тяжелых материальных условиях жизни трудящихся в Испании в беседах на предприятиях, в колхозах и учреждениях".

***

Меир Каневский был арестован в 1938 году, осужден на 10 лет за сионистскую деятельность. В 1948 году вернулся в Москву, установил связи с израильскими дипломатами; в начале 1953 года его вновь арестовали и приговорили к расстрелу, заменив на 25 лет лагерей. После освобождения Каневский распространял материалы "самиздата" по городам Советского Союза, в 1968 году приехал в Израиль.

В 1950 году З. Ришаль был осужден на 10 лет за сионистскую деятельность. В 1956 году – после освобождения – вернулся в Москву, получал от сотрудников израильского посольства книги, газеты, журналы и распространял их. В 1961 году его снова арестовали и приговорили к 7 годам заключения. В 1968 году Зеев Ришаль вновь вернулся в Москву, продолжил сионистскую деятельность, в 1973 году выехал в Израиль.

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее