ОЧЕРК ВОСЬМИДЕСЯТЫЙ

Убийство С. Михоэлса

1

С. Михоэлс говорил в годы войны: "Когда снова откроются театры, надо будет начать с чего-нибудь шумного, веселого, чтобы люди встряхнулись…" Таким спектаклем стал "Фрейлехс", премьера которого состоялась в июле 1945 года, – последняя большая удача Московского еврейского театра, спектакль, названный "шедевром гармонии и ритма".

Сюжет спектакля – еврейская свадьба, символ возрождения народа после страшных лет Катастрофы. Зрители восторженно принимали "Фрейлехс", и один из них написал Михоэлсу:

"В братских могилах лежит прах моей матери, сестренки и других родственников… Четыре года я провел на фронте, был дважды ранен, на моих глазах гибли товарищи… Меня угнетала мысль: что будет с нашим народом, сумеет ли он вынести муки пережитого, воспрянет ли вновь…

И вот я сижу в театре, в нашем родном театре, на своем родном языке слушаю призыв… и крепнет убеждение: жил, живет и вечно будет жить Израиль…"

Это был спектакль по пьесе З. Шнеера, музыка композитора Л. Пульвера. Режиссер С. Михоэлс, актер В. Зускин и художник А. Тышлер получили за постановку спектакля звания лауреатов Сталинской премии.

Н. Вовси-Михоэлс, дочь С. Михоэлса – из воспоминаний:

"В Москве в зале Политехнического музея отмечалась юбилейная дата "дедушки еврейской литературы" Менделе Мойхер-Сфорима. Зал был набит до отказа. Со вступительным словом выступил Михоэлс, после чего они с Зускиным сыграли отрывок из "Путешествия Вениамина III".

Свое выступление Михоэлс начал так: "Вениамин, отправившийся на поиски Земли Обетованной, спрашивает встреченного на пути крестьянина: "Где дорога в Эрец Исраэль?" И вот недавно с трибуны Организации объединенных наций товарищ Громыко дал нам ответ на этот вопрос".

Боже, что произошло с залом! Раздался буквально шквал рукоплесканий. Люди повскакали со своих мест, отец стоял бледный, неподвижный, потрясенный такой реакцией зала. Овации длились, наверное, минут десять. Затем был показан фрагмент из "Вениамина".

Назавтра, за два дня до Нового, сорок восьмого года, отец поехал на радио прослушать запись своего выступления. Вернулся он встревоженный – запись оказалась размагниченной…

"Это плохой признак", – сказал он мне по-еврейски…

Через неделю он был командирован в Минск, откуда уже не вернулся…"

2

Соломон Михоэлс – член Комитета по присуждению Сталинских премий – поехал в Минск на просмотр спектаклей, выдвинутых на соискание премии. За два дня до этого ему поменяли сопровождающего; вместе с Михоэлсом отправился в Минск ответственный секретарь журнала "Театр" В. Голубов-Потапов, секретный осведомитель органов безопасности.

А. Борщаговский: "На вокзале Голубов как-то сиротливо прижался ко мне, признался, что "вот так" – пухлой рукой он провел по воротнику пальто у горла – не хочет ехать… "Зачем же ты дал согласие?.. Послал бы их подальше". Он посмотрел на меня серьезно и печально, сказал понуро, что нужно, просят, потом чуть посветлел лицом, мол, с Михоэлсом всё-таки интересно…" И далее: "Организаторам убийства нужен был зависимый, сломленный человек и непременно бывший житель Минска, оставивший там… давние знакомства и связи".

Из воспоминаний: вечером 12 января 1948 года в Минске, в гостиничном номере Михоэлса зазвонил телефон. Голубов взял трубку и "сказал, что звонит его однокашник по институту… у кого-то из близких сегодня свадьба… "Если Соломон Михайлович заглянет хоть на полчаса, это будет молодым память на всю жизнь"…"

Секретный агент Голубов понадобился для того, чтобы выманить жертву на ночную улицу. Они отправились на "свадьбу", а через день министр внутренних дел СССР прислал Сталину совершенно секретное сообщение:

"13 января с. г. в 7 часов 10 минут утра в городе Минске, на дороге около строящейся трамвайной линии… были обнаружены два мужских трупа… лежащих лицом вниз. Около трупов имелось большое количество крови. Одежда, документы и ценности были не тронуты.

Убитыми оказались Михоэлс С. М., художественный руководитель Государственного еврейского театра, народный артист СССР, и Голубов-Потапов В. И… Возле трупов обнаружены следы грузовых автомашин, частично заметенные снегом.

По данным осмотра места происшествия и первичному заключению медицинских экспертов, смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда автомашины, которая ехала с превышающей скоростью и настигла их, следуя под крутым уклоном по направлению к улице Грабарная.

Приняты меры к установлению автомашины. Ведется следствие".

3

В 1953 году, через две недели после смерти Сталина, первый заместитель министра государственной безопасности С. Огольцов составил следующий документ ("Товарищу Берия Л. П. – совершенно секретно, экземпляр единственный, рукописный"):

"По Вашему требованию докладываю об обстоятельствах проведенной операции по ликвидации главаря еврейских националистов Михоэлса в 1948 году.

В ноябре-декабре (точно не помню) 1947 года Абакумов и я были вызваны в Кремль к товарищу Сталину… В конце беседы было им дано указание Абакумову о необходимости проведения специального мероприятия в отношении Михоэлса, и чтобы для этой цели устроить "автомобильную катастрофу"…

Примерно в первых числах января 1948 года Михоэлс выехал по делам театра в г. Минск. Воспользовавшись этой поездкой, Абакумовым было принято решение – во исполнение указания – провести операцию по ликвидации Михоэлса в Минске. Организация операции была поручена мне и бывшему министру государственной безопасности Белорусской ССР товарищу Цанава Л.Ф…

Чтобы сохранить операцию в строжайшей тайне… были вынуждены пойти с санкции Абакумова на ликвидацию и агента, приехавшего из Москвы, потому что последний был в курсе всех агентурных мероприятий, проводившихся по Михоэлсу… Доверием у органов агент не пользовался…"

Из второго письма Огольцова на имя Берия: "Выполняя указания о проведении операции по ликвидации Михоэлса, я думал, что делаю благородное дело для нашего государства. Тогда я ни над чем не задумывался. Думал только об одном, как лучше выполнить указание…"

Из показаний полковника Ф. Шубнякова (март 1953 года):

"На явке я заявил агенту (Голубову), что имеется необходимость в частной обстановке встретиться с Михоэлсом, и просил агента организовать эту встречу. Это задание агент выполнил, пригласив Михоэлса к "личному другу, проживающему в Минске".

Примерно в 21 час я и работник спецслужбы Круглов (в качестве шофера) подъехали в условленное место, куда явились агент и Михоэлс… и все отправились ко мне на "квартиру", то есть на дачу т. Цанава. ..

С тем, чтобы создать впечатление, что Михоэлс и агент попали под автомашину в пьяном виде, их заставили выпить по стакану водки. Затем они по одному (вначале агент, а затем Михоэлс) были умерщвлены – раздавлены грузовиком.

Убедившись, что Михоэлс и агент мертвы, наша группа вывезла тела в город и выбросила их на дорогу одной из улиц, расположенных недалеко от гостиницы…

Никакой документации по этой операции не проводилось. Все указания давались лично Абакумовым, который получал информацию о ходе операции…"

Из воспоминаний бывшего министра внутренних дел Белоруссии С. Бельченко (2001 год):

"Я вызвал всех своих заместителей и в жесткой форме потребовал в кратчайшие сроки найти машину, послужившую причиной смерти этих людей. Уже во второй половине дня… оперативники МВД обнаружили разыскиваемый автомобиль… в гараже МГБ республики…

Вскоре подъехал Цанава. Я его хорошо знал, и потому его поведение меня удивило. Он был слишком любезен со мной. Цанава взял меня под руку, отвел в сторону и сказал: "Я знаю, что твои люди были у меня в министерстве в гараже. Это не слишком хорошая идея… Делом занимайся, убийц ищи, но не лезь ты, куда тебя не просят"…

Я позвонил Круглову (министру внутренних дел СССР) и доложил о том, что в гараже МГБ Белоруссии была обнаружена машина, переехавшая Михоэлса и Голубова… "Вы, в общем, не особо там копайте", – сказал министр и положил трубку телефона.

Сопоставив разговоры с Цанавой и Кругловым и не зная, естественно, подоплеки этого дела, я занял выжидающую позицию. Розыск велся, но подчиненных своих я не подстегивал…"

4

Н. Вовси-Михоэлс:

"В последние годы жизни… отцу настоятельно предлагали вступить в ряды ВКП(б)… Он находил каждый раз миллион отговорок. Благодарил за доверие, отвечал, что еще не созрел, не чувствует себя достойным…

Как-то папа… мрачный и раздраженный долго молча барабанил пальцами по столу, а затем неожиданно произнес: "Придется в следующий раз придумать что-нибудь новое. Не знаю уже, как откручиваться"...

Но следующий раз не наступил. Он уехал в свою последнюю командировку, так ничего нового и не придумав…"

Исследователи задаются вопросом, на который нет однозначного ответа: почему убили Михоэлса в первые дни 1948 года? Отчего его ликвидировали в то время, когда Советский Союз выступал за образование государства Израиль и поддерживал борьбу евреев против арабских государств? Почему не подождали до конца того года, чтобы арестовать председателя Еврейского антифашистского комитета одновременно с другими деятелями ЕАК и выбить на следствии нужные показания?

Быть может, Сталин желал поскорее избавиться от человека, которого многие евреи считали своим представителем и борцом за национально-культурное развитие народа? Или вождь опасался, что арест и казнь Михоэлса, знаменитого артиста и общественного деятеля, вызовет негативную реакцию во всем мире, а потому лучше всего инсценировать автомобильную катастрофу? А может, убийство Михоэлса было лишь предлогом для достижения иных целей, о которых не сохранилось воспоминаний и документов?

Трудно объяснить те или иные решения, возникавшие в голове стареющего диктатора, больного, теряющего силы, мнительного, злопамятного и безжалостного, страдавшего навязчивыми идеями, который не доверял уже никому и одним лишь страхом держал в повиновении всю страну, – известно только, что личная неприязнь Сталина к евреям стала проявляться еще в довоенные годы.

В 1935 году сын вождя Яков женился на еврейке. Сталин был против этого брака, и его дочь вспоминала: "Это опять вызвало недовольство отца. Правда, в те годы он еще не высказывал свою ненависть к евреям так явно, – это началось у него позже, после войны, но в душе он никогда не питал к ним симпатии". Артиллерист Яков Джугашвили попал в немецкий плен в первые месяцы войны, – Сталин велен арестовать его жену и выяснить, не имела ли она к этому какого-либо отношения.

В 1942 году у шестнадцатилетней Светланы Аллилуевой, дочери вождя, начался роман с кинодраматургом А. Каплером, которого вскоре арестовали. Сталин отобрал у дочери и уничтожил его письма, записки, фотографии: "Твой Каплер – английский шпион… Уж не могла себе русского найти!.." Светлана вспоминала впоследствии: "То, что Каплер – еврей, раздражало его, кажется, больше всего".

В 1944 году дочь Сталина вышла замуж за Григория Морозова: "Он был еврей, и это не устраивало моего отца… На одном отец настоял – чтобы мой муж не появлялся у него в доме". Сталин так и не познакомился с новым родственником, отцом своего внука, а когда Светлана развелась с мужем, сказал: "Тебе его подбросили сионисты".

И. Морозова (отца Григория) арестовали после развода Светланы с его сыном, обвинили в распространении "клеветнических измышлениях против главы Советского государства", приговорили к 15 годам лагерей и освободили после смерти Сталина.

Существуют разные версии объяснения причин убийства Михоэлса, и вот одна из них, быть может, убедительнее прочих. По воспоминаниям соратников, Сталин "был величайшим конспиратором", и всё, связанное с его именем, считалось "секретным и зашифрованным". В конце 1947 году в американской прессе опубликовали материалы о личной жизни вождя; Сталин приказал расследовать, каким путем это попало за границу, и министр государственной безопасности В. Абакумов сообщил, что Михоэлс с помощью своих друзей проник в семью Аллилуевых для получения материалов о руководителе страны.

В декабре того года арестовали Е. Аллилуеву, родственницу покойной жены Сталина; ее обвинили в том, что "у себя на квартире устраивала антисоветские сборища, на которых распространяла гнусную клевету" о главе государства. Арестовали также А. Аллилуеву, сестру покойной жены вождя, и установили на допросе, что "вокруг нее концентрируется группа лиц еврейской национальности". Сталин разъяснил дочери причины ареста ближайших родственников: "Знали много и болтали много, а это на руку врагам…"

Затем попали за решетку еще несколько человек, которые под пытками "признали", что Михоэлс интересуется семейной жизнью дочери Сталина и ее мужа-еврея, чтобы через них повлиять на вождя для благоприятного решения "еврейского вопроса" в СССР, а также проявляет "повышенный интерес к личной жизни главы советского правительства" – для передачи этих сведений иностранной разведке.

И. Гольдштейн, один из арестованных, свидетельствовал впоследствии: "Меня начали жестоко и длительно избивать резиновой дубинкой по мягким частям и голым пяткам. Били до того, что я ни стоять, ни сидеть не был в состоянии… Лицо страшно распухло… стал плохо слышать… Меня избивали восемь раз, требуя всё новых и новых признаний. Измученный... дневными и ночными допросами… я стал оговаривать себя и других лиц в тягчайших преступлениях…"

Гольдштейна привели к Абакумову, и тот спросил: "Итак, значит, Михоэлс – сволочь?" Тот ответил с трудом: "Да, сволочь…" Абакумов передал Сталину показания заключенных, подписанные под пытками, и участь Михоэлса была решена.

С. Аллилуева (из книги "Только один год"): "В одну из… редких встреч с отцом у него на даче я вошла в комнату, когда он говорил с кем-то по телефону. Я ждала. Ему что-то докладывали, а он слушал. Потом, как резюме, он сказал: "Ну, автомобильная катастрофа". Я отлично помню эту интонацию – это был не вопрос, а утверждение, ответ. Он не спрашивал, а предлагал это: автомобильную катастрофу. Окончив разговор, он поздоровался со мной и через некоторое время сказал: "В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс"… Он был убит, и никакой катастрофы не было".

В газетном некрологе написали: "Советский театр понес большую утрату… Смерть вырвала из наших рядов…" В день гибели было Михоэлсу 58 лет. "Михоэлса больше нет. Эти слова страшно писать, трудно произнести и еще труднее понять…"

5

Из воспоминаний:

"Погиб Соломон Михайлович Михоэлс. Не знаю человека умнее, блистательнее его. Очень его любила, он был мне как-то нужен, необходим…"

"Трагичным он был в искусстве, трагедию всколыхнул и своей смертью…"

"Он погиб для всех так внезапно… Эта смерть на какое-то время остановила дыхание людей его знавших и любивших, изменила ритм их сердец, нарушила нормы поведения живых, живущих…"

"Двери дома были открыты днем и ночью для всех. Незнакомые и знакомые лица… приходили, уходили, сидели, плотно прижавшись друг к другу, и никто не произносил ни слова. Эта противоестественная при таком скоплении людей, никем не нарушаемая тишина была странной, как ночной кошмар…"

"Пришла Юля Каганович… племянница Лазаря Кагановича. Она увела нас в ванную комнату… и тихо сказала: "Дядя передал вам привет… и еще велел сказать, чтобы вы никогда никого ни о чем не расспрашивали…"

"На панихиде было много русских. Женская школа, которая находится напротив театра, присутствовала в полном составе…"

"Нас сюда не местком послал. Сами пришли. По велению сердца. Звонкий человек был Соломон – вот мы все и пришли..."

"За похоронной процессией ехали семь грузовиков с венками и бесконечное количество легковых машин… Нельзя было сосчитать, сколько человек заполнило зал крематория и его двор…"

"Последние слова, крики, рыдания, чьи-то речи… и всё это как во сне... "

"Правда" сообщила: "Вчера Москва хоронила замечательного мастера сцены.… Мимо гроба, отдавая последний долг верному сыну Родины, прошли десятки тысяч москвичей. Перед выносом тела состоялся траурный митинг".

В день прощания с Михоэлсом П. Маркиш написал стихотворение, в котором есть такие строки:

Разбитое лицо колючий снег занес,
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы,
Но вытекли глаза двумя ручьями слез,
В продавленной груди клокочет крик упрямый:

– О Вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны…

Течет людской поток – и счета нет друзьям,
Скорбящим о тебе на траурных поминах,
Тебя почтить встают из рвов и смрадных ям
Шесть миллионов жертв, запытанных, невинных…

Через год это стихотворение попало в перечень обвинений, предъявленных арестованному Маркишу: "Стихотворение гнусно и злобно клевещет на нашу действительность, всяческими намеками изображая Михоэлса убитым, жертвой убийства".

6

Н. Вовси-Михоэлс:

"По еврейскому обычаю, театр не играл семь суток. На восьмой вечер шел спектакль "Леса шумят" – последняя постановка Михоэлса. Все билеты были проданы, кроме тринадцатого места в шестом ряду. Это было постоянное режиссерское кресло отца.

По своему суеверию он всегда боялся числа "тринадцать", но число это странным образом преследовало его всю жизнь… Решив однажды бросить вызов судьбе, он выбрал себе кресло номер тринадцать. Однако судьба не приняла его вызова и, задумав с ним расправиться, выбрала для этого тринадцатое число".

Вскоре после похорон состоялся вечер памяти Михоэлса. "Уланова танцевала "Умирающего лебедя" Сен-Санса. Танцевала на темной сцене, внутри светового круга, "брошенного" на сцену прямо под огромным портретом Михоэлса; движения ее рук были рассчитаны так, чтобы они всё время были протянуты к портрету, и как бы у подножия портрета в конце танца лебедь "умирал". Это было то высокое искусство, от которого становилось страшно…"

Михоэлсу принадлежат такие слова:

"Если человек родился нищим, ему не помогут никакие сотни тысяч на сберкнижке, никакие машины, никакие облигации! Он всё равно чувствует себя нищим, живет нищим, растрачивая свои силы на заработки вместо творчества, тратя деньги на ненужную ему дачу вместо удивительных интересных путешествий. Он от рождения нищ, нищим и умрет…

Другой рождается богатым, хотя за душой у него нет ни копейки… Он родился богачом и времени не продаст, как бы деньги ни были ему нужны. Одними поисками он уже гораздо богаче многих "имущих"…"

М. Котлярова, актриса Московского еврейского театра: "Спектакль "Фрейлехс" имел потрясающий успех – невозможно было достать билеты… Вдруг через две-три недели кто-то из проверяющих пришел в театр – и велели убрать всю сцену с реквием и семисвечником в начале спектакля; семисвечник сочли националистическим символом…"

***

Подозрительность Сталина возрастала из года в год и касалась не только тех, кто проявлял повышенный интерес к его личной жизни. В 1948 году на теплоходе "Победа" случился пожар – в тот момент, когда на нем плыли по Черному морю армяне, переселявшиеся из-за границы в Армению.

Сталин решил, что "американские разведчики произвели диверсию", и по его указанию Политбюро приняло специальное постановление: "взять под учет и надзор всех переселенцев-армян" с того теплохода, "никого из переселенцев не допускать в Баку, чтобы они не могли поджечь нефтепромыслы", "безусловно и немедленно воспретить прием армянских переселенцев в Армению", откуда бы они ни приезжали.

***

Из показаний В. Абакумова: "Когда Михоэлс был ликвидирован и об этом было доложено И. С. Сталину, он высоко оценил это мероприятие и велел наградить орденами, что и было сделано". С. Огольцова и Л. Цанаву – "за успешное выполнение специального задания правительства" – наградили орденами Красного Знамени; трое непосредственных исполнителей убийства получили ордена Отечественной войны I степени, еще двое – ордена Красной Звезды.

Сразу после смерти Сталина ордена у награжденных отобрали, а Огольцова и Цанаву арестовали за участие в убийстве Михоэлса. Огольцова вскоре выпустили, Цанава покончил жизнь самоубийством в тюремной камере, остальные исполнители минской "спецоперации" продолжали служить в КГБ в послесталинские времена.

Убийство Михоэлса долгие годы оставалось государственной тайной; его гибель объясняли "автомобильной катастрофой", и лишь к концу двадцатого века были опубликованы архивные материалы по этому делу.

***

Арестованные, из которых выбивали показания против Михоэлса, понесли суровые наказания. И. Гольдштейна приговорили к 25 годам заключения, и он умер в тюрьме. Л. Шатуновская и ее муж Л. Тумерман также получили по 25 лет лагерей. З. Гринберг умер во время допросов. Р. Левину, пожилую женщину (в прошлом заместителя директора Института мирового хозяйства и мировой политики), избивали резиновыми дубинками, выбили зубы, а затем отправили в лагерь на 10 лет.

Е. Аллилуеву также приговорили к 10 годам заключения: "Там всё подпишешь, – говорила она, – лишь бы оставили живой и не мучили". 5 лет провела в тюрьме А. Аллилуева, сестра покойной жены Сталина, а затем наказание продлили на такой же срок. Основанием для этого послужило заявление ее родственницы: "Аллилуева А. С. утверждала, что с возрастом Сталин делается всё более невыносимым, подвергает репрессиям неугодных ему лиц, что такого диктатора Россия еще не видела".

Из воспоминаний С. Аллилуевой: "Мамина сестра Анна сошла с ума в тюрьме и вернулась больным человеком".

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее