ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Беззащитность еврейских поселений. Тайное общество Бар–Гиора. Охрана Седжеры и будни сторожевой службы. Создание организации Га–шомер. Охрана поселений Галилеи и Иудеи.

1

Барон Эдмонд Ротшильд сделал очень много для заселения и освоения этой земли‚ но чем больше он тратил денег‚ тем меньше энтузиазма оставалось у тех‚ кого он опекал. Собственно говоря‚ поселенцам незачем было стараться: даже в неурожайные годы они безбедно существовали на баронские субсидии. Они жили в домах‚ построенных на деньги барона‚ их дети учились в его школах‚ больные лечились в его больницах; синагоги‚ аптеки‚ детские сады‚ библиотеки – всё было построено на средства барона. Упрвляющие Ротшильда выживали из поселений энергичных и независимых людей‚ которые не желали принимать их опеку‚ но эти "бунтовщики" возглавляли в прошлом защиту поселений‚ которая пострадала после их исчезновения. Сначала этого не почувствовали‚ потому что управляющие добивались безопасности иными путями‚ и если случался конфликт с арабами‚ они не позволяли поселенцам предпринимать ответные меры.

Современник писал: "В начале года администрация Ротшильда давала правительственным служащим соответствующий подарок..‚ и когда возникал спорный вопрос‚ он разрешался при помощи небольшой взятки... Бывали случаи‚ когда служащие барона смещали губернаторов султана и окружных чиновников с их должностей‚ если те становились чересчур вредными для евреев". Арабы знали о том‚ что турецкие чиновники придут на помощь евреям‚ и старались с ними не связываться.

Практически все еврейские поселения охраняли арабы‚ бедуины‚ негры и черкесы. В Петах–Тикве руководил охраной Авраам Шапира‚ но сторожей нанимали в окрестных арабских деревнях. В Экроне сторожили две арабские семьи‚ в Иесуд га–Маале – сторожа из племени "муграби"‚ которое пришло из Алжира‚ в Ришон ле–Ционе евреи патрулировали по улицам поселения‚ а их поля и виноградники охраняли арабы. Таким способом сохранялось еврейское имущество‚ но одновременно с этим падал престиж поселенцев‚ завоеванный в прежние времена храбростью первых сторожей–евреев. Все знали вокруг‚ что только деньги Ротшильда спасали еврейские поселения‚ и это не добавляло уважения к их жителям – в том мире‚ где всё определялось кулаком‚ ножом и винтовкой. Даже турецкие чиновники‚ с удовольствием получая бакшиш‚ презирали тех‚ кто его давал‚ так как считали‚ что деньги дают им из страха.

В 1900 году барон Ротшильд отказался от управления поселениями‚ упразднил старую администрацию и передал все дела в ведение Еврейского колонизационного общества. Уменьшился поток денег из Парижа‚ наступили перемены; арабы решили‚ что барон перестал покровительствовать поселениям‚ а потому можно присваивать чужое добро. Поселенцы попытались продолжить старые методы – давали бакшиш турецким чиновникам‚ подкупали головорезов из окрестных деревень‚ но они не могли платить так щедро‚ как это делалось раньше‚ да и арабские сторожа‚ оставшиеся с прежних времен‚ теперь уже никого не боялись. Они получали зарплату‚ ничего практически не делая‚ не мешали другим воровать‚ да и сами расхищали урожай‚ собранный в поселениях.

Наступили беспокойные времена. В Метуле и Зихрон–Яакове поселенцы выплачивали налог местным шейхам. В Иесуд га–Маале черкесы и арабы дрались за право охранять поселение‚ и жители сдавались тому‚ кто побеждал и диктовал им цены. В Рош–Пине евреи забросили плантации миндаля и виноградники‚ а в Хадере уже не обрабатывали отдаленные поля‚ потому что не надеялись сохранить собранный урожай. Крохотное поселение Седжера в Нижней Галилее было окружено арабскими деревнями: к югу от них жили в своих шатрах отъявленные разбойники‚ к востоку – воинственные ливийские арабы. Седжеру надо было охранять постоянно‚ днем и ночью; та же проблема стояла перед всеми еврейскими поселениями‚ – таково было положение на этой земле в первые годы двадцатого века‚ когда началась вторая волна репатриации.

2

После кишиневского погрома стали появляться группы еврейской самообороны в российских городах черты оседлости. В Гомеле молодые люди разработали план действий на случай погрома‚ закупили оружие‚ разделили еврейские улицы города на кварталы самообороны‚ переодевались в одежды крестьян и ходили по окрестным деревням для сбора информации‚ чтобы их не застали врасплох.

Первого сентября 1903 года огромная толпа вышла из железнодорожных мастерских‚ стала громить еврейские дома и синагоги‚ но на площади их встретил вооруженный отряд самообороны. Практически это было первое организованное сопротивление евреев в России‚ и если бы им не помешали‚ они наверняка бы справились с погромщиками. Но появились солдаты и дали залп в сторону отряда: были убитые и были раненые. Погром в Гомеле продолжался два дня; евреи защищали свои кварталы‚ а солдаты разгоняли их или арестовывали. В Гомеле произошло удивительное и неслыханное по тем временам: наперекор распространенному убеждению‚ что евреев можно безнаказанно грабить и убивать‚ погромщики неожиданно столкнулись с организованной защитой. В.Жаботинский писал: "Еврейская улица до Кишинева и после Кишинева – далеко не одно и то же... Позор Кишинева был последним позором. Затем был Гомель... Скорбь еврейская повторилась беспощаднее прежней‚ но срам не повторился".

В декабре 1903 года приехали на эту землю четырнадцать человек из Гомеля‚ бойцы еврейской самообороны‚ которым удалось избежать ареста‚ – возглавлял группу Иехезкель Ханкин. Следом за ними появились участники самообороны из Одессы‚ Бессарабии и других районов черты оседлости. Эти молодые люди‚ с оружием в руках встававшие на пути погромщиков‚ ехали в надежде на достойную‚ свободную жизнь‚ и прежде всего их поразило состояние еврейских поселений на этой земле. Многие поселенцы уже не работали на полях‚ а нанимали арабов. Прежний их идеализм‚ прежнее желание трудиться постепенно улетучились: теперь это были хозяева‚ работодатели‚ которые желали получить максимальную прибыль с минимальными затратами личного труда.

Современник вспоминал: "Нельзя вообразить себе ничего печальнее‚ чем настроение поселенцев... Старшее поколение‚ измученное и озлобленное двадцатью пятью годами тяжкого труда‚ не питало ни малейшей надежды на будущее и не испытывало радости от настоящего. Младшее поколение‚ получившее образование в здешних французских школах‚ мечтало об одном – бросить сельское хозяйство... и найти занятие получше за пределами поселения". Молодежь из второй "алии" поразила беспомощность поселенцев‚ их полная зависимость от сторожей–арабов и от турецких чиновников. Что–то следовало предпринять‚ чтобы восстановить утраченное положение‚ и предпринять немедленно.

Весной 1904 года приехал восемнадцатилетний юноша Исраэль Шохат‚ сын состоятельных родителей‚ один из организаторов еврейской самообороны в Гродно: смелый‚ энергичный‚ с жаждой великих дел и подвигов. Он ожидал встретить здесь таких же идеалистов‚ как он и его товарищи‚ но был разочарован: "После того‚ как я пробыл в Петах–Тикве неделю–другую..‚ ощущение чуда развеялось... Каждый день‚ чуть свет‚ сотни арабов стекались в Петах–Тикву в поисках работы и обычно находили ее. Все жители Петах–Тиквы говорили на идиш‚ а разговорный иврит считался нелепым сионистским чудачеством. Серьезнее всего было то‚ что евреев‚ как правило‚ на работу не брали". Это объяснялось не только неопытностью новичков‚ но и их социалистическими взглядами. "Они стремятся к власти‚ – предупреждали старожилов знающие люди‚ – к экономической и социальной диктатуре над сельским хозяйством и над самими хозяевами".

Затем Исраэль Шохат стал работать в винодельне Ришон ле–Циона‚ увидел там прекрасные дома‚ модно одетых поселенцев‚ их дочерей в платьях с оборочками‚ услышал разговоры на идиш‚ арабском‚ французском. На полях и в виноградниках работали арабы‚ сторожами тоже были арабы‚ и лишь во время уборки урожая туда приходили сезоннные рабочие–евреи. Исраэль Шохат и его друзья обсуждали по вечерам один и тот же вопрос: как изменить положение‚ чтобы евреи работали на полях и сами себя защищали? Однажды ему рассказали про черкесов с Кавказа‚ смелых и выносливых людей‚ прекрасных стрелков и отличных наездников. Их было немного посреди арабского окружения‚ но даже самые отъявленные разбойники их побаивались и уважали. Еврейские поселенцы тоже жили среди арабов‚ однако их презирали‚ считая слабыми‚ беспомощными‚ беззащитными "детьми смерти". Шохат говорил: "Черкесы составляют незначительное меньшинство среди океана арабов‚ и тем не менее‚ завоевали почет‚ прочно закрепились на этой земле‚ создали свои деревни. Так‚ может‚ и для нас еще не всё потеряно? Быть может‚ и нам не поздно доказать свою силу‚ утвердиться на этой земле‚ заставить соседей относиться к нам с уважением? Но для этого необходимы отвага и стойкость".

Шохат ездил по еврейским поселениям и повсюду упрашивал‚ чтобы ему и его товарищам доверили охрану. Но никто не желал слушать этих "интеллигентов"‚ которые не знали арабского языка и обычаев‚ не были знакомы с окрестными местами‚ ничем не доказали свое умение. Помог случай. Летом 1906 года владельцы виноградников Зихрон–Яакова поссорились с арабскими сторожами и стали искать замену. Исраэль Шохат и его друзья приехали в Зихрон–Яаков и начали его охранять. Прежние сторожа‚ потерявшие работу‚ подговорили местных бандитов; те устроили ночную засаду‚ напали на еврейскую охрану‚ жестоко избили Александра Зайда. Жители Зихрон–Яакова перепугались‚ опасаясь мести арабов‚ и немедленно уволили еврейских сторожей. Так закончилась их первая попытка‚ которая показала‚ что прежде надо подготовиться к сторожевой службе‚ изучить арабский язык и научиться владеть оружием.

3

Двадцать девятого сентября 1907 года на апельсиновой плантации возле Яффы‚ в маленькой комнате под крышей‚ где жил будущий президент Израиля Ицхак Бен–Цви‚ собралась ночью группа "избранных единомышленников". Был полумрак‚ горела свеча. Участники тайной встречи сидели на перевернутых ящиках из–под апельсинов и слушали выступление Исраэля Шохата: "Мы должны создать небольшой отборный отряд‚ готовый без колебаний выполнить любую задачу. Прежде всего он будет обеспечивать охрану поселений". Его слова‚ как вспоминал очевидец‚ "захватили всех присутствующих‚ но более‚ чем слова‚ влиял на всех бурный темперамент молодого человека".

В ту ночь собравшиеся основали тайное общество Бар–Гиора – по имени Шимона Бар–Гиоры‚ одного из руководителей восстания против римлян в первом веке новой эры. Три задачи они поставили перед собой: взять на себя охрану еврейских поселений‚ чтобы "восстановить честь евреев в глазах соседей"‚ перейти с русского языка на иврит и жить вместе‚ коммуной. Ицхак Бен–Цви писал о той ночи в Яффе: "Мы чувствовали себя так‚ будто стояли перед горой Синай в момент вручения Торы‚ и каждый из нас был готов пожертвовать свою жизнь". Руководителем Бар–Гиоры выбрали Исраэля Шохата‚ а их девизом стали слова из стихотворения Я.Кахана "Бунтари": "В крови и огне пала Иудея‚ в крови и огне она восстанет". Хая Сарра‚ жена Иехезкеля Ханкина‚ вышила этот девиз красными и серебряными нитями на таллесе – молитвенном покрывале мужа: так появилось знамя Бар–Гиоры.

В тайное общество вошли Исраэль Шохат‚ Ицхак Бен–Цви‚ Александр Зайд‚ Исраэль Гилади‚ Иехезкель Нисанов‚ Иехезкель Ханкин‚ Цви Бекер‚ Мендл Португали‚ Берл Швайгер‚ Меир Хазанович‚ Моше Гивони и Саадия Паз. Они решили переселиться в Нижнюю Галилею‚ в отдаленный район Эрец Исраэль‚ где на большой территории были раскиданы нищие арабские деревни‚ бродили разбойничьи бедуинские племена‚ и где среди враждебного окружения стояло несколько еврейских поселений на пару десятков домов. Каждое из них было построено‚ как укрепленный форт: каменные дома ставили один возле другого и окружали единой стеной; к вечеру ворота поселений запирали‚ и сторожа с оружием – арабы и черкесы – всю ночь ходили вдоль стены. Эти люди были фактически хозяевами положения‚ порой их боялись больше‚ чем тех‚ от кого они должны были охранять. Очевидец писал про те времена: "В конце поселка было заметно медленное движение всадников–сторожей и слышен легкий звон шпор... Эти звуки пугали больше‚ чем вор в подполье или пуля стрелка".

Основатели Бар–Гиоры пришли в маленькое поселение Седжера‚ где располагалась учебная ферма под управлением агронома Элиягу Краузе. Эту ферму построило Еврейское колонизационное общество‚ чтобы подготавливать рабочих к освоению земель в Нижней Галилее. Восемнадцать юношей и девушек образовали в Седжере нечто вроде коммуны: они называли ее "квуца" – группа, коллектив‚ и агроном Краузе подписал с ними годовой контракт на выполнение работ на ферме. Девушки настояли на том‚ чтобы работать наравне с мужчинами: они сшили себе рабочую одежду‚ коротко остриглись и вышли в поле. Не все молодые люди входили в Бар–Гиору и даже не подозревали о ее существовании. Лишь через некоторое время‚ когда познакомились поближе друг с другом‚ их стали приглашать по одному. Прежде других приняли Маню Вильбушевич из России; вскоре она вышла замуж за Исраэля Шохата‚ и в истории этой земли известна под именем Маня Шохат.

Седжеру охраняли черкесы из соседней деревни‚ и Краузе ни в коем случае не соглашался их заменить. Уговорить его не было никакой возможности‚ а потому пришлось пойти на хитрость. Сторож фермы частенько оставлял свой пост и уходил ночью в соседнюю деревню; молодые люди воспользовались его отсутствием‚ увели из конюшни лошадь Краузе‚ а затем разбудили агронома и рассказали о пропаже. Тот выскочил на улицу‚ засвистел в свисток‚ призывая сторожа‚ но при проверке оказалось‚ что тот спокойно спал в деревне. Наутро Краузе прогнал сторожа и назначил на его место одного из рабочих фермы: это был Цви Бекер. Ждали нападения‚ и все мужчины спали‚ не раздеваясь‚ во дворе‚ чтобы прийти на помощь товарищу. В одну из ночей черкесы начали стрелять по ферме‚ выбили несколько стекол‚ но на помощь сторожу прибежала вся группа с оружием в руках. Больше черкесы их не беспокоили‚ и это произвело большое впечатление на окружающих. Совет поселения подписал контракт с Исраэлем Шохатом‚ чтобы каждую ночь высылал двух сторожей на охрану Седжеры‚ – первыми заняли пост Александр Зайд и Мендл Португали.

Давид Бен–Гурион вспоминал: "Не успев вернуться домой после дневной работы‚ распрячь лошадей и волов‚ мы бежали к своим ружьям и не выпускали их из рук‚ пока нас не одолевал сон. Мы не расставались с винтовками ни на минуту – ели‚ гуляли‚ мылись‚ читали‚ разговаривали с ружьем в руках или за спиной... Большая комната‚ где жило большинство рабочих‚ вдруг превратилась в разбойничий вертеп... Два десятка парней сидели на кроватях с оружием в руках! Кто чистил ствол‚ кто заряжал или разряжал ружье‚ кто смазывал‚ кто сравнивал свое ружье с ружьем товарища... Повесив оружие на стену‚ его тут же снова снимали и начинали упражняться – до тех пор‚ пока подойдет время сна".

Так это началось‚ а затем наступили будни‚ и были стычки‚ ранения и смерти‚ потому что свое право на присутствие надо было доказывать кулаком и оружием. Исраэль Шохат оставался их руководителем‚ его слушали беспрекословно: это была "дисциплина‚ уважение и подчинение". На старой фотографии видно‚ как он стоит с ружьем в руке‚ на груди висит патронташ‚ с плеча свисает традиционная арабская накидка: так выглядел тогда еврейский дозорный.

Был среди них Александр Зайд – охотник‚ разведчик‚ ботаник–любитель‚ видом своим и неторопливыми движениями показывавший: "Здесь мое место – отсюда не сдвинусь". Был Цви Бекер с Кавказа‚ высокий‚ широкоплечий: его называли Цви–великан. Был Исраэль Гилади из Бессарабии‚ спокойный и невозмутимый Исраэлик – признанный лидер‚ наставлявший новичков: "Не пугайся своего страха. Тот‚ кто не боится‚ человек без души или просто лжец". Был Мендл Португали‚ герой местных легенд‚ повествовавших о его неуязвимости‚ сильный‚ отважный‚ уверенный в себе‚ страстный любитель пения: "Если ты умеешь и любишь петь‚ – говорил он‚ – нет у тебя страха перед жизнью‚ нет страха и перед смертью". Был Меир Хазанович‚ всеобщий любимец Меирке‚ который любил природу‚ любил друзей‚ лошадь свою и оружие‚ любил даже врагов‚ с которыми боролся.

Были их жены‚ которые вели хозяйство‚ рожали детей‚ работали в поле и выходили на дозорную службу‚ переезжали вслед за мужьями из поселения в поселение. Эти женщины не жаловались и не плакали‚ не терялись в минуты тревог и опасностей: Маня Шохат‚ Кейла Гилади‚ Эстер Бекер, Хая Ханкина, Ципора Зайд – всех не перечислить.

4

Следующей на очереди оказалась Месха /Кфар–Тавор/. Там возник конфликт с арабами–сторожами‚ те стали нападать на поселенцев во время работы‚ и жители Месхи обратились к соседям за помощью. Первыми пришли рабочие из Седжеры; по ночам они охраняли поселение‚ а днем тренировались‚ учились владеть оружием‚ ходили в походы‚ и арабы из соседних деревень с изумлением разглядывали это невиданное "войско". Жители Месхи заключили договор с руководителями Бар–Гиоры‚ в который записали непременное условие: дозорные соглашались защищать поселение лишь до тех пор‚ пока все работы в Месхе будут выполнять евреи. Только евреи – и никого больше.

Весной 1909 года был ранен и умер в больнице Берл Швайгер. Той же весной в Седжере‚ на праздник Песах‚ рабочие украсили комнату ветками эвкалипта‚ развесили по стенам мотыги‚ серпы с лопатами‚ ружья‚ пистолеты‚ сабли с кинжалами‚ поставили на стол несколько бутылок вина. В разгар праздника с улицы послышались крики: это приехали из Хайфы несколько человек‚ на которых по дороге напали арабы; защищаясь‚ один из них выстрелил из пистолета и ранил грабителя. Все сразу поняли: если раненый араб умрет‚ его родственники начнут мстить за пролитую кровь. "С той минуты мы знали‚ – вспоминал Бен–Гурион‚ – что один из нас будет убит. Единственный вопрос – кто?"

Раненый умер в больнице‚ а его родственники пришли ночью в Седжеру и застрелили сторожа Исраэля Корнгольда. Зазвонил колокол в поселении‚ бросились искать убийц‚ но арабы устроили засаду‚ в которую попали несколько человек: Бен–Гурион остался жив‚ а возле него был убит Шимон Меламед. Наутро в Седжере похоронили погибших‚ и в тот самый день – двенадцатого апреля 1909 года – в Месхе собрались дозорные из Бар–Гиоры‚ чтобы взамен маленького тайного общества создать новое. Так появилась организация под названием Га–Шомер: в переводе с иврита это означает – страж; первыми его руководителями стали три человека‚ избранный комитет – Исраэль Шохат‚ Исраэль Гилади‚ Мендл Португали.

В эту организацию принимали с большими отбором: прежде следовало пройти долгий испытательный срок и получить две трети голосов стражей Га–Шомера. Специальными испытаниями проверяли выносливость будущего дозорного‚ его способность ориентироваться на местности‚ принимать быстрые решения в неожиданных обстоятельствах‚ умение стрелять и держаться в седле‚ знание арабского языка и обычаев. Два всадника сопровождали принимаемого к месту сбора в лесу‚ иногда в пещере; при свете факелов он приносил присягу‚ затем в темноте давали четыре залпа из ружей‚ все произносили хором: "В крови и огне пала Иудея‚ в крови и огне она восстанет"‚ – на этом церемония заканчивалась. У стражей Га–Шомера существовали правила‚ которые следовало соблюдать: "Первое. Прежде всего‚ будь человеком. Спеши на выручку напарнику‚ даже если тебе покажется‚ что ты погибнешь прежде‚ чем успеешь оказать ему помощь. Второе. Будь мужествен. Как бы ни пугал тебя свист пуль‚ заставь себя действовать спокойно. Третье. Не отступай перед опасностью. Но при этом будь бдителен и осторожен‚ избегай ненужного риска‚ ибо от этого зависит победа".

Они переняли обычаи бедуинов‚ их одежду‚ оружие и приемы борьбы. Ночами они дежурили возле поселений на своих породистых скакунах и не только отбивали нападения разбойников‚ но гнались за ними десятки километров‚ порой далеко за Иордан‚ чтобы вернуть награбленное. Прежде бедуины презирали евреев‚ которые не умели защищаться; они называли их "дети смерти" или "дети мертвой матери"‚ но теперь стали уважать этих отважных бойцов‚ которые могли постоять за себя.

Александр Зайд вспоминал: "Однажды в Реховот явились бедуины из Негева. Их встретил Мендл Португали... Бедуины посмотрели на молодых вооруженных парней‚ слова застыли у них на губах‚ а на лицах появилось почтительное выражение. Вдруг шейх схватил Португали за руку: "Кто вы?" – "Мы евреи". – "Евреев мы знаем. Но кто вы?" – "Мы те‚ кого ты знаешь". – "Нет! – сказал шейх. – Я скажу вам‚ кто вы. Когда–то здесь жил народ‚ "сыны Израиля"... Вы – сыновья этих сынов".

5

В 1910 году Меир Хазанович встал во главе охраны двух поселений Нижней Галилеи – Бейт–Гана и Явнеэля. В следующем году десять сторожей под командованием М. Португали начали охранять Хадеру. До их появления окрестные арабы почти безнаказанно отбирали урожай‚ срубали эвкалиптовые деревья‚ не позволяли засевать отдаленные участки‚ но с появлением охраны поселенцы распахали и засеяли брошенные поля‚ а попытки арабов захватить эти земли были отбиты. Все поняли‚ что в округе появилась новая сила‚ и поведение окружающего населения сразу стало иным. "Отрадно смотреть на дозорного‚ – писал очевидец‚ – когда он чисто‚ даже нарядно одетый‚ гордо восседая на арабском коне с красивым седлом‚ с ружьем за плечом объезжает еврейские поля‚ охраняя имущество и честь поселенцев. Добрый конь и героическая внешность необходимы‚ чтобы произвести впечатление на арабов. Еще нужнее стойкость и бесстрашие. Наши дозорные за короткое время внушили уважение к себе и к еврейскому имени".

Затем подошла очередь Реховота. Тамошние поселенцы колебались сначала‚ потому что платили сторожам–арабам одиннадцать тысяч франков в год‚ а Га–Шомер потребовал восемнадцать тысяч. Наконец они поняли‚ что арабская дешевизна была мнимой: из поселения уводили лошадей и коров‚ уносили мешки с зерном и дорогостоящий инвентарь‚ срубали деревья – при попустительстве сторожей. С ноября 1911 года пять конных и пятнадцать пеших дозорных Га–Шомера начали охранять Реховот‚ и грабежи практически прекратились. Во время сбора винограда и миндаля тридцать еврейских сторожей заменили семьдесят сторожей–арабов‚ и жители поселения продлили контракт еще на один год. Затем Га–шомер взял на себя охрану Ришон ле–Циона‚ Беэр–Яакова и Менахемии; просили о том же жители Нес–Ционы‚ Гедеры и Метулы‚ но их просьбу отклонили‚ потому что не хватало подготовленных сторожей.

Га–Шомер занимался не только охраной поселений‚ но и освоением купленных земель: многие участки в Галилее были захвачены арабами‚ и их следовало вернуть владельцам. Возле Месхи был большой участок земли‚ и дозорных из Га–Шомера попросили начать пахоту с одним непременным условием – не применять огнестрельное оружие. "Исраэль Шохат спросил нас‚ – рассказывал И. Гилади‚ – достаточно ли мы сильны‚ чтобы выйти и начать пахоту‚ и не уйдем ли‚ если начнется стрельба. К концу собрания мы почувствовали: пока живы‚ никто не покинет этот участок". Они пришли ночью на поле‚ начали пахоту‚ и тут же на ближайших холмах появились вооруженные бедуины. Увидев дозорных с оружием‚ они остановились; бедуинский шейх подъехал к Шохату и потребовал прекратить работы‚ иначе прольется кровь. Тот ему ответил: "Моя кровь прольется‚ но прольется и твоя". Бедуины отступили‚ жители Месхи стали обрабатывать землю‚ а слух о победе разнесся по всей стране.

В 1910 году Иегошуа Ханкин приобрел первый участок земли в Изреэльской долине‚ и дозорным из Га–Шомера предложили его охранять. Двадцать человек прибыли на место‚ где образовалось новое поселение Мерхавия. В день сбора первого урожая группа вооруженных арабов обступила на поле командира дозорных‚ но он вырвался из окружения‚ ранив одного араба и убив другого. Жители Мерхавии приготовились к обороне‚ и через час арабы окружили поселение. "Мы лежали молча‚ – вспоминал командир‚ – наше молчание пугало нападавших. Мы стреляли лишь тогда‚ когда они приближались вплотную. Перестрелка продолжалась всю ночь. Никто из нас не думал сдаваться‚ пока в стволе еще была пуля".

Стражи Га–Шомера занимались опасной‚ изнурительной работой‚ получали ранения в стычках с разбойниками и погибали; в начале 1911 года был убит Иехезкель Нисанов – горский еврей из Дагестана‚ летом 1913 года погиб Меир Хазанович. Жена М. Португали была в тот момент на последнем месяце беременности‚ и муж написал ей из отдаленного поселения‚ которое он охранял: "Очень мне тяжело. Не могу забыть нашего Меира. Всё время стоит перед глазами. Есть к тебе просьба: если родишь нам сына‚ дай ему имя Меир‚ а если это будет девочка‚ то назови Меира. Так останется память о нашем дорогом и любимом Меирке".

Но были не только дежурста и стычки с грабителями‚ а также ежедневная жизнь в вечных лишениях. "Мы жили в тяжелой нужде‚ – вспоминал Исраэль Шохат. – Не было денег обуть всех зимой. Рабочий и сторож делили на двоих пару сапог". Особенно трудно приходилось женатым людям‚ которые подолгу не видели своих детей или переезжали с семьями из одного поселения в другое. Кейла Гилади вспоминала: "Снова получили приказ: оставить Седжеру и переехать в Явнеэль. Там в одной комнатке поселились пятеро дозорных и я; они спали в дневные часы‚ а я ночью. Комната без окна‚ с земляным полом; огромные мыши бегали по полу‚ не боясь человека... Эта комната‚ кишевшая насекомыми‚ так мне надоела‚ что однажды я сказала мужу – достаточно. Он рассердился и ответил: "Ты не вправе отказаться от того‚ что приняла на себя сознательно". После этого он не разговаривал со мной несколько дней‚ и я понимала‚ что он прав".

Вначале в Га–Шомере насчитывалось несколько десятков человек; в лучшие годы их было не более ста‚ но роль этой организации в истории заселения и освоения Эрец Исраэль велика не количеством ее участников. Га–Шомер показал всем‚ что еврейские поселения способны сражаться за право на существование; его дозорные стали легендарными еще при жизни; еврейская молодежь в странах рассеяния читала про них в газетах и слушала рассказы очевидцев; их ловкость и бесстрашие вошли даже в арабский фольклор‚ обрастая невероятными подробностями и преувеличениями. И сегодня возле Бейт–Шаарим‚ на холме в Галилее‚ можно увидеть на постаменте конную статую: всадник с ружьем всматривается в раскинувшуюся перед ним Изреэльскую долину‚ будто продолжает нести дозорную службу. На постаменте написано: "Александр Зайд‚ страж в Израиле".

6

Александр Зайд родился в деревне Иркутской губернии‚ в семье виленского еврея‚ сосланного в Сибирь. С пятнадцати лет остался без родителей‚ стал старшим в семье; в Вильне познакомился с Михаилом Гальпериным и под влиянием его рассказов об Эрец Исраэль приехал на эту землю в начале 1904 года. У семнадцатилетнего Зайда не было разрешения на въезд; в яффском порту он отдал полицейским единственное свое богатство – серебряные часы покойного отца и сошел с корабля на берег.

Он стал одним из создателей тайного общества Бар–Гиора‚ охранял еврейские поселения‚ взял в жены девушку Ципору‚ которая вспоминала впоследствии: "Жили мы тогда в шалашах в винограднике Реховота. Молодые были‚ веселые‚ безо всякого беспокойства. В конце лета‚ по окончании уборки урожая‚ состоялось ежегодное собрание‚ на которое съехались дозорные Га–Шомера со всей страны. По окончании встречи Исраэль Шохат скомандовал: "Жениться!" Всё поселение участвовало в празднике в эвкалиптовой роще... Всадники на разукрашенных лошадях, в полном вооружении‚ столы из досок‚ уложенных на железные бочки‚ вино и сладости‚ подаренные поселенцами Реховота и Ришон ле–Циона. Расставили между эвкалиптами фонари‚ свадебный балдахин раскинули на четырех ружьях‚ пары по очереди становились под него‚ и единственное кольцо переходило от одной пары к другой. Поздравления‚ стрельба из ружей‚ очередная пара занимала место под свадебным балдахином: Мендл Португали‚ Залман Усышкин‚ я с Александром‚ – но Меирке Хазановичу и его невесте не повезло. Неожиданно прискакал всадник из Хадеры‚ закричал: "Арабы напали на поселение!"‚ – сейчас же все "женихи" вскочили на лошадей и помчались на помощь в Хадеру".

В 1926 году Александр Зайд поселился с женой и четырьмя детьми в Нижней Галилее‚ где построил дом на холме и жил в окружении арабского населения. Вместе со старшим сыном Гиорой охранял земли Еврейского национального фонда‚ был ранен в стычках с арабами; по его инициативе группа еврейских пастухов основала неподалеку кибуц Алоним. Александр Зайд не уходил из тех мест во время арабских беспорядков и погиб десятого июля 1938 года‚ когда поспешил на помощь в кибуц. На похороны собрались сотни людей со всех концов страны‚ и Ицхак Бен–Цви сказал: "Я не пришел оплакивать тебя‚ потому что не оплакивают солдата‚ павшего на фронте. Я пришел попрощаться с тобой‚ брат мой Зайд. Ты – камень‚ один из камней в фундаменте нашей будущей жизни". Дети Ципоры и Александра Зайда – Гиора‚ Ифтах‚ Йонатан и Кохевет – выстроили дома на том холме и продолжали жить со своими семьями среди арабского окружения. Именем Зайда названо поселение Гивот–Зайд.

Александра Зайда застрелил наемный убийца‚ главарь банды‚ а отомстил за убийство сын Иехезкеля Ханкина Ицхак‚ для которого Зайд был вторым отцом. Его уговаривали не идти на столь опасное дело‚ но он стоял на своем: "Убийца Зайда не имеет права ходить по земле". Ицхак Ханкин вспоминал: "Подбираюсь с подветренной стороны к шатру‚ разбрасываю там перец‚ чтобы собаки не смогли взять след. Вхожу в шатер. Он сидит среди гостей и посасывает кальян. Спрашиваю: кто здесь Касем Табаш? Встает‚ идет ко мне. "Привет от Зайда!" – говорю я и всаживаю в него три пули... Всё заняло считанные мгновения. Гости и с места сдвинуться не успели. Собаки бросились на нас‚ но сразу зачихали от попавшего в нос перца. Потом так же чихали собаки англичан и не нашли никаких следов".

Иехезкель Ханкин – один из организаторов еврейской самообороны в Гомеле – был ранен во время погрома‚ скрывался от полиции‚ переезжая из города в город‚ из Одессы отплыл в Эрец Исраэль. Следопыт‚ охотник‚ участник зоологических экспедиций в труднодоступных районах‚ он ездил на породистом арабском скакуне с разукрашенной сбруей‚ и арабы из уважения называли его "белым бедуином". Ханкин был среди основателей организации Га–шомер‚ руководил охраной поселений‚ своих детей приучал к отваге: его шестилетняя дочь ездила на норовистой лошади и стреляла из винтовки.

Иехезкель Ханкин умер от лихорадки в декабре 1916 года‚ когда ему было тридцать пять лет. На его похоронах Мендл Португали сказал‚ что следует беречь дозорных – через две недели Португали погиб. Затем погиб Цви Бекер‚ вслед за ним в ноябре 1918 года умер от болезни Исраэль Гилади‚ – было ему тогда тридцать два года. По его инициативе появилось поселение еврейских стражников неподалеку от Метулы‚ которое после его смерти назвали Кфар–Гилади.

***

Маня Вильбушевич–Шохат родилась в Гродно в богатой семье‚ получила прекрасное образование‚ в юношеские годы ушла из семьи и стала работницей на фабрике. Была активным деятелем в Бунде‚ еврейской социал–демократической партии‚ сидела в тюрьме; начальник московского охранного отделения жандармский полковник С. Зубатов убедил ее создать легальную партию‚ которая воздержалась бы от политических действий‚ защищая экономические интересы еврейских рабочих.

В 1901 году бывшие члены Бунда основали в Минске Еврейскую независимую рабочую партию; Маня Вильбушевич вошла в ее центральный комитет. Эта партия не преследовала политических целей‚ желая поднять экономический и культурный уровень еврейских рабочих под лозунгом "Хлеба и знаний". Первые же забастовки в Минске дали хорошие результаты‚ так как местный жандармский полковник вызывал к себе предпринимателей и угрозами заставлял их пойти на уступки. Новая партия стала популярной‚ к ней примкнули еврейские рабочие разных городов черты оседлости. Бундовцы называли "независимцев" "изменниками и провокаторами": "Каждый революционер‚ который входит в какие–либо сношения с Зубатовым или с подобными ему шпионами‚ вредит интересам рабочих и теряет право носить имя революционера". В 1903 году после погрома в Кишиневе Еврейская независимая партия приняла решение о самороспуске; некоторые члены партии вернулись в Бунд‚ а остальные примкнули к сионистам.

Маня Вильбушевич приехала в Эрец Исраэль‚ где жили ее братья‚ в течение двух месяцев‚ переодевшись в мужское платье‚ объехала на лошади всю страну. Познакомившись с местными условиями‚ она предложила создавать молодежные коммуны‚ – первая из них по ее инициативе появилась в Седжере. Восемнадцать юношей и девушек распределили между собой обязанности‚ организовали общую кухню и через год совместной работы собрали хороший урожай. "Мы раз и навсегда доказали‚ – писала Маня Шохат‚ – что экономика может быть построена на принципах коллективизма".

***

Из писем Менахема Берлинера‚ дозорного Га–Шомера: "Реховот. Вот уже восемь дней‚ как я "шомер". Охраняю сад миндальных деревьев возле арабской деревни‚ в часе ходьбы от поселения. Сплю и ем в шалаше в центре сада‚ не расставаясь с оружием. Дежурства проходят спокойно‚ так как соседи знают: палка бьет‚ а ружье стреляет..." – "Еще двое дозорных погибли на посту. Одному из них было двадцать четыре года. Не плачьте. Не проливайте слезы. Сердце взывает к мести. Месть... Убитый за убитого. Кровь за кровь. Месть‚ забери наших врагов! Месть... Месть..." – "Наша цель – не только охрана. Га–шомер способен создать объединение бойцов‚ владеющих оружием‚ готовых на любое дело‚ – другими словами‚ еврейскую милицию. Каждый дозорный обязан подчиняться приказанию своего командира‚ даже если его пошлют на смерть. В галуте я постоянно говорил себе: когда же‚ наконец‚ стану еврейским солдатом? Здесь это осуществилось".

Менахем Берлинер‚ дозорный Га–Шомера‚ умер от лихорадки в 1915 году.

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее