ОЧЕРК ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Массовая эмиграция российских евреев. Барон М. Гирш и переселение в Аргентину. Начало заселения Эрец Исраэль.

1

С самого начала массовой еврейской эмиграции русские газеты начали публиковать рекламы пароходных компаний‚ которые перевозили в Америку‚ и объявления о продаже "прибыльного дела" в какой-либо стране. Много статей было и по существу вопроса. В одной газете писали‚ что у евреев "нет никакого права покидать родину и бежать трусливо с поля сражения". Другая газета предрекала: "Юдофобии настанет в России конец‚ и даже самые ярые гонители евреев проникнутся сознанием‚ что нельзя преследовать одну часть организма‚ не подвергая опасности остальные". Третья газета поддерживала эмиграцию и рекомендовала правительству выработать такое законодательство‚ которое "сделает еврею в России жизнь невыгодной‚ пребывание неудобным‚ и всячески потянет его к отъезду за границу". Четвертая газета утверждала‚ что евреи в России "не в гостях‚ а у себя дома; они – часть коренного населения‚ потому что живут на своих местах целые века". В пятой газете просили евреев перетерпеть трудное время и даже нашли способ‚ как сохранить еврейское имущество во время погромов: "Запаковать все ценные вещи и отправить их на ближайшие железнодорожные станции и в транспортные конторы... а самим жить‚ так сказать‚ на бивуаках до тех пор‚ пока опасность окончательно минует".

Политика правительства в этом вопросе тоже была неоднозначной. В 1881-1882 годах министр внутренних дел Н. Игнатьев поощрял выезд евреев из России‚ и при нем эмиграция началась в больших размерах. Сменивший его Д. Толстой был категорически против эмиграции и грозил суровыми карами за подстрекательство к ней. Прошло время‚ взгляды снова изменились‚ и Александр III высказался таким образом по поводу выезда евреев: "И слава Богу‚ если бы продолжали". Но пока этот вопрос решали в министерских кабинетах‚ давление изнутри нарастало‚ выталкивая евреев за пределы Российской империи: в 1881 году уехали восемь тысяч человек‚ в 1891–1892 годах – более ста тысяч. "Эмиграция принимает с каждым днем всё большие размеры... – передавали отовсюду. – Едут‚ очертя голову‚ без определенного маршрута... В делах застой‚ и никто из евреев не решается выпустить копейку‚ не зная кому доверять и боясь‚ чтобы должник не выехал в Америку".

В 1891 году первыми тронулись в путь изгнанные из Москвы‚ а за ними потянулись и другие. Тысячами уезжали из Киева и Бердичева – через Краков‚ Львов и Гамбург; уплывали из Одессы на пароходах, иногда по четыреста человек в день; уходили из Виленской и Люблинской губерний‚ из Могилева и Кременчуга‚ Кишинева и Симферополя – по пять‚ десять‚ а то и по пятьдесят семей одновременно; вагоны поездов были переполнены беженцами‚ и в Конотопе неожиданно обнаружили‚ что четвертая часть еврейского населения уже покинула город. "Я посмотрел на уезжавших‚ когда они входили в вагон‚ – писал М. Бен-Ами в путевом очерке. – Если бы умершие сами шли ложиться в могилу‚ у них выражение не могло бы быть иным. Эх‚ народ бесприютный‚ народ бездомный!.." Время от времени разносился очередной слух‚ будто евреев выселяют из Одессы‚ Харькова или Крыма. Этому верили‚ наученные прежним печальным опытом‚ продавали за бесценок свое имущество и приезжали в пограничный пункт – с кучей детей‚ чемоданами‚ подушками‚ перинами и самоваром. Когда их спрашивали‚ куда они едут‚ к кому‚ на какие средства‚ беженцы только пожимали плечами: "Сами не знаем. Там видно будет..."

Газета "Новое время" порадовала своих читателей: "Выселяется бездомный и праздный люд‚ вот и всё"‚ – но это не соответствовало действительности. "Переселяются самые энергичные‚ – сообщали из Одессы‚ – способные‚ предприимчивые‚ народ всё здоровый‚ годный к труду‚ знающий основательно разные ремесла и даже художества". Ехали ремесленники‚ каменщики‚ плотники‚ извозчики‚ мельники и торговцы‚ ехали бедняки и состоятельные люди‚ гимназисты и студенты‚ ехали представители всех слоев еврейского населения черты оседлости‚ а сорок молодых людей шли пешком от Одессы до западной границы‚ потому что у них не было денег на поезд.

Чтобы получить заграничный паспорт‚ надо было подготовить заранее документы‚ поехать из местечка в губернский город‚ ходить по канцеляриям‚ загруженным подобными просьбами‚ а потому многие уходили без паспортов. На границе их арестовывали‚ возвращали по этапу назад‚ – "с великим шумом и плачем" они появлялись в своих городах и местечках. Кое-кому удавалось перейти границу тайком‚ без документов; их задерживала немецкая или австрийская полиция‚ но не могла возвратить обратно: без паспорта в Россию никого не впускали. Арестованных содержали под стражей‚ и они могли надеяться лишь на помощь какого-либо еврейского благотворительного комитета. Очевидец рассказывал: "В больших темных и грязных хлевах и сараях‚ на полусгнившей соломе‚ я видел сотни людей‚ образующих одну беспорядочную кучу. Женщины‚ дети‚ старики‚ молодые люди – исхудалые‚ измученные уже пережитым‚ пугающиеся своего неизвестного будущего‚ изможденные и униженные до последней степени‚ – все они валяются здесь уже по пяти и шести дней в ожидании какого-нибудь освободителя".

В городах Германии и Австро-Венгрии существовали еврейские комитеты‚ которые принимали беженцев‚ кормили их‚ одевали‚ отправляли специальными поездами в Гамбург и Бремен. Оттуда эмигранты уплывали в Америку‚ и летом 1891 года в нью-йоркском порту высаживалось ежемесячно до десяти тысяч российских евреев. Кроме них ехали во множестве евреи Румынии и австрийской Галиции; ехали поляки‚ немцы‚ итальянцы‚ ирландцы‚ эмигранты разных национальностей. Бывали случаи‚ когда эмигрантов – в том числе и российских евреев – не пускали на берег и тем же пароходом отправляли обратно в Европу. Бывали случаи‚ когда возвращались по своей воле‚ пересекая океан на кораблях для перевозки скота‚ и свой бесплатный проезд они отрабатывали кормлением и чисткой коров по восемнадцать часов в день – при невероятном зловонии в трюмах и морской болезни. Они появлялись в Европе "изувеченные и в страшном состоянии" и умоляли в тех же самых благотворительных комитетах‚ чтобы помогли им вернуться в Россию.

Большинство евреев оседало в Нью-Йорке‚ поближе к родственникам и землякам‚ в скученности многоэтажных домов еврейских кварталов. Это были нищие люди: девяносто пять процентов из них привозили с собой в Америку менее тридцати долларов на человека. Они снимали углы в убогих квартирах‚ а по вечерам расставляли складные кровати и укладывали на полы матрацы‚ на которых спали вповалку взрослые и дети. Санитарный инспектор докладывал: "Квартиры неудобные‚ сырые‚ грязные‚ смрадные и донельзя тесные и темные; пища грубая и недостаточная‚ воздух невозможный‚ грязь невообразимая‚ теснота ужасная‚ особенно там‚ где жилища служат также и местом для работы; здоровье жильцов самое плохое‚ положение детей опасное во время эпидемий‚ когда они мрут как мухи; дети принуждены работать‚ помогая родителям‚ в табачном и портняжном промыслах‚ или же в шесть-семь лет идут на фабрики‚ убивающие их физически‚ умерщвляющие их умственно и развращающие нравственно".

Часть новоприбывших занималась мелкой торговлей вразнос‚ но большинство поступало на фабрики и в крупные мастерские по изготовлению белья‚ одежды‚ папирос и сигар. Новички работали по двенадцать–пятнадцать часов в день по знаменитой "потогонной" системе и получали значительно меньше‚ чем американские рабочие. Врачи‚ инженеры и журналисты тоже начинали с тяжелой физической работы‚ и один из них описал первые семь лет жизни в Америке: "Я работал в следующих фабриках: табачной‚ фруктовой‚ лесопильне‚ бумажных воротничков и бумажной ткани и на железо-котельном заводе. Затем я перепробовал следующие ремесла: корзиноплетение‚ производство стульев и белошвейное мастерство‚ то есть шитье рубашек на машине. Кроме этого я был попеременно – землекопом‚ фермерским батраком‚ контролером на железной дороге‚ владельцем бакалейной лавочки‚ конторщиком в банке‚ студентом медицины‚ санитарным инспектором‚ управляющим домами‚ городским учителем‚ редактором еженедельной газеты и‚ наконец‚ сотрудником нескольких больших американских газет".

Беженцы-евреи составляли в Америке не более пятнадцати процентов общего количества эмигрантов. Многие христиане из Европы ехали туда на время‚ чтобы заработать деньги и вернуться к своим семьям‚ и лишь евреи в подавляющем большинстве приезжали навсегда. Некоторые временно оставляли жен и детей на прежних местах и зарабатывали деньги на "шифскарты" – пароходные билеты для своей семьи. Беженцы из одних и тех же мест образовывали землячества и открывали молитвенные дома бывших жителей Кишинева‚ Минска‚ Вильно‚ Ковно и других городов. Улицы и переулки еврейских кварталов были постоянно заполнены людьми; торговцы предлагали товар‚ разложенный на ручных тележках и лотках; слышны были звуки шарманки‚ которая от хасидской мелодии переходила к русской песне "Разлука ты‚ разлука". В еврейских кварталах почти все разговаривали на идиш‚ но очень быстро меняли привычки и костюмы‚ сбривали бороды и пейсы‚ и многие – не без колебаний и угрызений совести – соглашались нарушить освященный вековой традицией субботний день и пойти на работу‚ потому что на фабриках выходным днем было воскресенье. "Хотя наше положение в материальном отношении улучшилось‚ – писал в Россию новый житель Соединенных Штатов‚ – но мне грустно‚ мой брат‚ невыразимо грустно. Мы здесь не знаем ни праздников‚ ни суббот. Неужели для того мы переселились‚ чтобы оставить нашу дорогую веру; ведь это я мог и в России сделать!.."

Около восьмидесяти процентов эмигрантов из России попадали в Соединенные Штаты‚ а остальные оседали в других странах‚ особенно в Англии. Они не знали английского языка‚ говорили на идиш и выделялись на улицах Лондона своими грязными лохмотьями. Эмигранты шли на фабрики по производству одежды‚ обуви‚ мебели и работали за малые деньги по двенадцать-четырнадцать часов в день. Некоторые закупали гребни‚ пуговицы‚ перья‚ прочий мелкий товар и ходили по домам в городах и деревнях. "Работают они с замечательной энергией и упорством‚ – рассказывали про них. – По целым годам они питаются Бог знает чем и копейку берегут пуще зеницы ока. Так жить и так работать умеет‚ кажется‚ только русский еврей". Но вскоре появились первые симптомы недовольства пришельцами‚ которые "работали до изнеможения за низкую плату" и снижали заработки коренных жителей. В газетах начали предрекать рост антисемитизма "из-за озлобления английского рабочего": "Этого нельзя будет избегнуть‚ если не прекратится наплыв чужеземцев".

Чтобы уменьшить количество нищих эмигрантов‚ еврейская община Лондона стала переправлять их в Канаду. Искали и другие места для расселения российских евреев – в Египте‚ Бразилии‚ Мексике‚ Венесуэле‚ Уругвае‚ Австралии‚ на острове Кипр и на Аравийском полуострове. А эмиграция из России не уменьшалась. "Печальными были сцены в Гамбурге‚ откуда отправлялись пароходы с тысячами этих несчастных‚ – вспоминал очевидец. – Я никогда не забуду сцен при отходе пароходов. Раздался уже третий гудок‚ заиграла обычная музыка‚ замахали платками с палубы‚ уже стали тащить трап‚ – и в этот момент бежит к трапу еврей‚ бежит назад на берег. В самую последнюю минуту он не выдержал давившей его думы – "куда я еду‚ что буду там делать?" – и вот он сбежал назад с парохода. Тысячи людей с парохода и с берега расхохотались над этим мучеником. Еще момент – и он сломя голову вбежал обратно на пароход. Он решился‚ он едет "туда".

Пятьдесят еврейских семей‚ которых не впустили в Соединенные Штаты‚ очутились в Африке‚ в Конго: там они нашли работу на плантациях у бельгийцев. Несколько десятков семей поселились в Испании. Из Турции сообщали‚ что группы российских евреев нелегально‚ в товарных вагонах‚ проникали в Болгарию‚ а там их ловили и возвращали обратно в Турцию. Российские евреи появились в Стокгольме, голодные и нищие, затем в Южной Африке – в Трансваале и в Оранжевой республике; в Йоханнесбурге и в Претории со временем образовались еврейские общины‚ в основном выходцев из Литвы. Многие из них занимались торговлей на золотых и алмазных приисках и в усадьбах плантаторов. "Голландские поселенцы‚ – писали в газете‚ – принимают еврея-разносчика самым дружелюбным образом. Благодаря ему фермеру не приходится ездить в город за всем нужным и напрасно терять драгоценное время. Еврей тоже доволен: за свои товары он получает овец‚ кожу‚ земледельческие продукты‚ которые продает потом в городе. Фермы эти отстоят на большом расстоянии одна от другой‚ и таскаться на лошадях по целым дням под палящими лучами африканского солнца – дело далеко не легкое‚ но наш русский еврей ко всему привыкает и готов всё делать‚ лишь бы честно заработать кусок хлеба".

В 1891 году в газете появилась маленькая заметка: "Несколько еврейских семей из Одессы на пути в Австралию изменили свой маршрут и направились в Китай‚ избрав местом жительства Гонконг".

2

Эмиграция продолжалась в больших размерах‚ но вскоре выяснилось‚ что она не только не уменьшала еврейское население Российской империи‚ но даже не перекрывала его естественный прирост. В тот момент появился еврейский банкир из Парижа и предложил свой план и свои деньги для улучшения положения российских евреев. Звали его барон Мориц Гирш.

В России уже знали об этом человеке. В 1888 году он решил пожертвовать пятьдесят миллионов франков на устройство в черте оседлости профессиональных школ‚ ремесленных мастерских и земледельческих ферм для евреев. Гирш был уверен‚ что российское правительство с благодарностью примет огромное пожертвование‚ цель которого – улучшить благосостояние его подданных. Г. Слиозберг писал в воспоминаниях: обер-прокурор Святейшего Синода К. Победоносцев "совершенно откровенно объяснил барону Гиршу‚ что евреи ограничиваются в правах не потому‚ что они признаются вредными‚ и не потому‚ что они по своей натуре заслуживают ограничения в правах‚ а исключительно с целью как бы уравновесить экономические силы евреев сравнительно с коренным населением‚ более слабым в борьбе против еврейского элемента‚ сильного не по числу‚ а по своему развитию‚ по своей культурности... До тех пор‚ пока коренное население в России культурно не разовьется‚ говорил Победоносцев‚ бюрократия вынуждена ограничивать евреев в правах... Кто желает работать на пользу евреев‚ должен работать на пользу просвещения русского крестьянства и вообще русского народа". Гирш понял намек и пожертвовал миллион франков на нужды церковно-приходских школ‚ которые опекал Победоносцев. Деньги были приняты‚ однако правительство пожелало по своему усмотрению распоряжаться будущими пожертвованиями Гирша‚ предназначенными для еврейского населения. Гирш не согласился на это условие и вместо России употребил огромные средства на учреждение еврейских школ в Галиции.

Это был человек‚ которого увлекали грандиозные проекты‚ и потому он решил: если нельзя помочь евреям в самой России‚ значит надо их оттуда вывезти. Гирш отправил своих посланцев в Бразилию‚ Аргентину‚ Мексику и Канаду‚ и вскоре выяснилось‚ что в Аргентине было много незаселенных земель и уже существовали три еврейских поселения‚ которые основали беженцы из Подолии и Бессарабии. Так выбор пал на Аргентину. В 1891 году Гирш купил там гигантские участки земли‚ чтобы создать для российских евреев "новое отечество‚ отвлечь их от обычного занятия – торговли и‚ превратив в земледельцев‚ постепенно содействовать этим делу возрождения еврейского народа". И вскоре туда переехала первая группа переселенцев из России.

Летом 1891 года приехал в Петербург уполномоченный Гирша‚ член английского парламента А. Уайт – для переговоров с министрами Александра III. Шло массовое выселение евреев из Москвы; в Европе и Америке резко критиковали русское правительство за его антиеврейскую политику‚ и Уайту пришлось выслушать в Петербурге много нелестных слов по адресу российских евреев для оправдания репрессивной политики правительства. Их называли "смесью мошенников и ростовщиков"‚ – и Уайт отправился из Петербурга в Москву‚ Киев и на юг России‚ чтобы увидеть евреев собственными глазами. Там он познакомился с евреями-ремесленниками‚ торговцами‚ грузчиками в порту‚ осматривал хозяйства земледельцев-евреев‚ присутствовал на полевых работах этого "деятельного‚ загорелого от солнца‚ мускулистого земледельческого населения" и пришел к выводу‚ что извращенный тип еврея "существует только в сознании некоторых государственных деятелей‚ но не имеет реального бытия". Уайт отметил в своем отчете‚ что городские евреи слабосильнее прочего населения из-за постоянного недоедания‚ но это компенсируется их "темпераментом‚ выносливостью и нравственным поведением: они мало пьют‚ редко курят‚ хорошие мужья и отцы семейства‚ терпеливы и трудолюбивы в работе". Его заключение было таково: "Этот народ‚ при мудром руководстве‚ всякую хорошо организованную колонизацию превратит в плодотворную независимо от того‚ будет ли она в Аргентине‚ Сибири или Южной Африке".

Гирш обсудил отчет Уайта совместно с другими еврейскими деятелями Европы‚ и осенью 1891 года они учредили акционерное Еврейское колонизационное общество (ЕКО) – для переселения евреев Восточной Европы в Аргентину и в другие страны Америки. ЕКО выпустило двадцать тысяч акций. Из них только десять акций Гирш отдал именитым евреям Европы‚ а остальные купил сам‚ вложив в это дело гигантскую сумму – два миллиона фунтов стерлингов. Его уполномоченный снова поехал в Петербург и объяснил министрам грандиозный план Гирша: в 1892 году вывезут из России двадцать пять тысяч евреев‚ эта цифра будет нарастать из года в год‚ и через двадцать пять лет Россию покинут более трех миллионов человек. Министры с восторгом приняли этот план‚ рассматривая его как "счастливую случайность"‚ и разрешили учредить в Петербурге центральный комитет Еврейского колонизационного общества с его отделениями в губерниях. Александр III утвердил устав общества‚ и уезжающие в Аргентину стали получать бесплатные выездные свидетельства‚ освобождение от воинской повинности и льготные железнодорожные билеты – при условии‚ что они навсегда покидают Российскую империю.

Это событие подтолкнуло многих. Повсюду заговорили о несметных богатствах барона Гирша‚ который помогает выехать из России и устроиться на новом месте. С жадностью читали письма из далекой Аргентины‚ от первых переселенцев: "Земля здесь прекрасная‚ гораздо лучше‚ чем в Киевской губернии. Хлеб убирается два раза в году‚ трава – четыре раза‚ скота очень много. Садов – гибель‚ а потому фрукты баснословно дешевы. Купленная бароном земля раздается на выплату в течение семи лет. Дается на семью по сорок семь с половиной десятин‚ четыре овцы‚ две коровы‚ две лошади‚ плуг‚ хата‚ борона‚ четыре курицы‚ два гуся и прочая птица на приплод. На первый год колонистам дается зерно на посев и на прокорм. Кто думает работать‚ тот смело может ехать‚ но лентяям лучше не совать сюда и носа".

Под влиянием слухов и восторженных писем собирались группы по пятьдесят-сто семейств и просили уполномоченных Гирша‚ чтобы их немедленно отправили за океан. Самые нетерпеливые оставляли семьи в России и ехали на разведку‚ а затем их жен и детей привозили в Аргентину за счет барона. Один из поселенцев писал жене в черту оседлости: "По дороге‚ в Германии‚ купи себе светлую шляпку с широкими полями. До Буэнос-Айреса можешь ехать в чем хочешь‚ но там оденься почище и более по-людски... Мальчика нашего тоже одень почище‚ и родителей – получше. Якову скажи‚ что если у него будут лишние деньги‚ пусть он в Гамбурге купит шестиствольный револьвер и тысячу патронов; это нам здесь очень пригодится. Прежде чем ехать сюда‚ старайтесь подкрепить свои силы; ешьте и пейте побольше‚ бросьте всякие заботы о делах‚ старайтесь приобрести вид живого человека. Наш отец‚ барон Гирш‚ сам уже позаботится устроить наши материальные дела!"

Первые эмигранты в Аргентине были людьми разных профессий. Среди них оказались и разорившиеся купцы‚ арендаторы земель‚ комиссионеры‚ люди без определенных занятий‚ которые впервые занялись физическим трудом и не умели отличить корову от вола‚ плуг от бороны и ячмень от пшеницы. "Бывший купец пашет‚ – сообщал журналист‚ – его сын‚ бывший гимназист‚ пасет скот‚ его дочь‚ играющая на рояле‚ доит корову‚ мать – полусветская дама варит обед; все оборваны‚ живут в ранчо‚ то есть в избе с глинобитными стенами‚ соломенной крышей‚ без пола и потолка..." Прежде всего их надо было обучить земледелию‚ но инструкторы-немцы меньше всего интересовались успехом этого дела‚ плохо понимали цели колонизационного общества‚ и один из них сказал: "Охота барону Гиршу возиться с евреями; набрал бы он немцев‚ вот бы была колония!"

В русских газетах писали в те годы‚ что нет надобности уезжать в Аргентину‚ потому что в Сибири очень много незаселенных земель‚ где евреи могли бы заняться земледелием для пользы края – на средства того же Гирша. Однако политика правительства оставалась неизменной‚ и эмиграция продолжалась. На перевалочных пунктах в Берлине‚ Гамбурге‚ Антверпене‚ Лондоне скопились тысячи беженцев по дороге в Аргентину‚ но вскоре выяснилось‚ что там не были готовы к приему поселенцев. Чтобы остановить этот поток‚ Гирш даже призвал евреев России подождать немного и не трогаться пока в путь. А затем в еврейском журнале сообщили: "Необыкновенное движение‚ охватившее еврейскую массу‚ когда разнеслась молва о появлении "нового Моисея"‚ к сожалению‚ слишком скоро сменилось недоверием и разочарованием". Семьдесят семейств из Аргентины появились в Стамбуле на обратном пути в Россию‚ однако капитаны русских пароходов отказывались их везти‚ потому что они навсегда покинули Российскую империю. В 1892 году переехали в Аргентину две тысячи восемьсот пятьдесят человек‚ в последующие три года – еще пять тысяч‚ и эмиграция на этом практически прекратилась. Часть новоприбывших осталась в Буэнос-Айресе‚ а остальные поселились во вновь созданных колониях.

Барон Мориц Гирш умер в 1896 году. После его смерти Еврейское колонизационное общество стало заниматься иными делами‚ вкладывало средства в создание еврейских поселений в Палестине‚ а заселение Аргентины отошло на второй план. В первом десятилетии двадцатого века в Аргентину вновь поехали евреи‚ и в поселениях ЕКО жили тогда тринадцать тысяч человек. Они выращивали люцерну‚ разводили скот‚ экспортировали масло в Европу‚ совместно пользовались крупным сельскохозяйственным инвентарем. Но постепенно дети поселенцев стали уходить в большие города‚ на их места поселялись окрестные жители‚ и к концу двадцатого века лишь кое-где сохранились земледельцы-евреи‚ потомки тех переселенцев‚ которых Гирш вывез некогда из России. Не было великой идеи‚ которая заставила бы держаться за земли в далекой Аргентине. Не было национальной задачи. Поселения в Эрец Исраэль‚ основанные на деньги Гирша‚ стоят по сей день‚ а с Аргентиной затея провалилась. Великий филантроп барон Гирш назвал одно из аргентинских поселений "Клара"‚ в честь своей жены‚ но в этом поселении давно уже нет ни одного еврея.

3

Пока происходила массовая эмиграция в Америку‚ в еврейском обществе шли споры по поводу палестинофильской идеи. Ее противники утверждали‚ что евреи уже не являются нацией; только религия связывает между собой рассеянных по миру евреев‚ а потому им не полагается отдельной территории: это обособит их от остального человечества. Палестинофилы доказывали в ответ‚ что евреи – это нация: у них общность происхождения‚ расовые особенности‚ сознание своего единства и индивидуального существования‚ а потому они имеют право жить полноценной национальной жизнью на своей исторической родине. "Да что такое после этого нация‚ если к евреям этот термин не подходит? – писали в газете "Русский еврей". – Неужели случайная масса людей‚ живущих на "своей" территории‚ больше заслуживает названия национальности‚ чем народность‚ которую не могли стереть и смять двухтысячелетние преследования?.." Палестинофильство привлекало многих не только в России‚ и некий последователь этой идеи провозглашал в своем воззвании: "Мы пойдем туда‚ конечно‚ не все‚ а только те‚ кому нужно будет пойти‚ кто будет задыхаться в этой чужой враждебной атмосфере. Поколения будут жить и рождаться в изгнании‚ а часть их‚ светлая и гордая‚ будет уходить в Палестину и там рождать поколение за поколением‚ зерно будущего Израиля".

Российские евреи ехали в Палестину в малых поначалу количествах‚ основывали поселения на купленной земле совместно с переселенцами из других стран‚ рыли колодцы и вспахивали каменистую почву‚ которую до них не обрабатывали‚ быть может‚ тысячи лет. Это была тяжелая непривычная работа на жаре; они страдали от лихорадки и глазных болезней‚ но‚ главное‚ у них не было достаточно средств‚ чтобы самостоятельно обзавестись хозяйством и дождаться результатов своего труда. Многие земли годились лишь для виноградарства; виноградник дает полноценный урожай через несколько лет после насаждения‚ а пока что требовалась поддержка со стороны‚ чтобы продержаться до первых доходов. Помощь приходила от еврейских общин Европы и Америки; помощь приходила и от российских евреев‚ из палестинофильских кружков. Они действовали в России нелегально и потому собирали небольшие суммы денег на нужды поселенцев в Палестине‚ до двадцати тысяч рублей в год‚ – это не шло ни в какое сравнение с огромными средствами‚ которые тратил на это дело парижский банкир барон Эдмонд Ротшильд.

Заселение Палестины продвигалось чрезвычайно медленно: были споры‚ сомнения‚ разочарования и ошибки на том пути‚ по которому прежде никто не шел. Переселенцы слышали еще в России‚ что виноградники в Палестине дают прекрасные доходы‚ и ехали туда в надежде на обеспеченную жизнь‚ – однако трудности и неудачи на новом месте разочаровывали‚ а то и приводили в отчаяние. Еврейский историк И. Г. Клаузнер писал: "Когда оказалось‚ что только люди с весьма скромными материальными требованиями‚ и к тому же готовые работать собственными руками и терпеть известные неудобства и лишения‚ – что только такие люди могут найти в родной стране хлеб‚ и только хлеб‚ а не богатства‚ – тогда многие охладели к Палестине и к палестинофильству‚ переселение приостановилось‚ и всё сионистское движение как бы превратилось в особого рода филантропию для поддержания нескольких уже существующих колоний. Что же делать?.."

Ответ на этот вопрос попытался дать Ашер Гинцберг из Одессы: в 1889 году он напечатал в еврейской газете статью под названием "Не тем путем". Это была первая его литературная работа; в ней он хотел высказать мнение не писателя‚ а "человека из народа": поэтому статья была подписана псевдонимом Ахад га-Ам – в переводе с иврита "один из народа". Статья вызвала бурные отклики палестинофилов‚ и Ахад га-Ам продолжил эту тему в последующих работах. Он утверждал‚ что палестинофильство шло по неверному пути‚ потому что "провозгласило свой лозунг лишь от имени голодного желудка". Недостаточно – да и преждевременно – провозглашать заселение Эрец Исраэль: "возрождению на земле" должна предшествовать работа по "привлечению сердец"‚ по укреплению чувства национального единства‚ и без предварительной духовной подготовки реальное возрождение невозможно. Ахад га-Ам утверждал: Палестина не сможет в ближайшем будущем решить материальные проблемы еврейского народа‚ но она может и должна стать его центром для национального объединения рассеянного народа. "Мы нуждаемся в духовном национальном центре‚ который был бы верным приютом не для "евреев"‚ а для "еврейства"‚ для нашего национального духа‚ в устроении которого принимали бы участие все сыны нашего народа из всех стран рассеяния‚ чтобы это участие духовно сближало людей‚ далеких друг от друга по месту и по взглядам".

В 1889 году Ахад га-Ам и его последователи основали орден "Бней Моше" – "Сыны Моисея". В его программе было сказано: "Перед нами два пути: путь жизни и путь смерти. Если мы хотим умереть‚ то оставим все лекарства‚ предлагаемые нам‚ и встретим смерть спокойно‚ ибо она неизбежна. Но если мы выберем путь жизни‚ то должны сами создать для себя пристанище в верном месте. Где же это верное место‚ как не в стране отцов?" Орден "Бней Моше" просуществовал восемь лет; у него были отделения в разных городах России‚ и от его членов требовались высокие моральные качества: беззаветное служение идее национального возрождения‚ нравственная чистота‚ взаимопомощь‚ честность и скромность. Ахад га-Ам писал: "Палестинскую идею могут упрочить не филантропы своими звонкими грошами‚ не ораторствующая и пишущая братия своими громкими фразами‚ даже не дельцы‚ ищущие хорошего теплого местечка‚ которое они хотели бы найти в Палестине‚ ибо всё это – лишь материал для постройки‚ иссохшие кости‚ которые только тогда оживут‚ когда их осенит дух идеалистов". Таких идеалистов‚ преданных одной идее‚ и собирал в свои ряды орден "Бней Моше".

В начале 1890 года министр внутренних дел утвердил устав нового палестинского общества‚ и на учредительное заседание съехались в Одессу сто шестьдесят два депутата из городов Российской империи. Общество объединило все прежние нелегальные кружки "Хиббат Цион" под новым названием – "Общество вспомоществования евреям-земледельцам и ремесленникам в Сирии и Палестине". Правление общества находилось в Одессе‚ и его председателем стал Л. Пинскер. Легальное палестинское общество открыто собирало деньги на нужды поселенцев‚ и за первые полгода из городов и местечек прислали более сорока тысяч рублей: одесские евреи‚ к примеру‚ пожертвовали девять тысяч‚ а евреи городка Владиславова – пятнадцать рублей сорок две копейки. Эти деньги шли на развитие хозяйств существовавших поселений‚ на нужды отдельных поселенцев‚ и в протоколах заседаний общества записывали: выделить вдове поселенца шестьдесят франков на починку телеги‚ помочь веревочному мастеру из Иерусалима в приобретении инструментов‚ выдать пять тысяч франков на посев в Петах-Тикве, – и тому подобное.

Вскоре стало ясно‚ что беднякам не по силам заселить и освоить Святую Землю‚ а потому палестинское общество начало привлекать состоятельных российских евреев‚ чтобы покупали там земли‚ основывали большие поместья и развивали промышленность. В городах России образовывались товарищества на паях‚ которые собирали деньги и посылали своих представителей в Палестину для покупки земли. Лишь только они появились в Яффе‚ как началась земельная спекуляция. Владельцы земель – турки и арабы – немедленно взвинтили цены; ловкие посредники продавали несуществующие участки; многие сделки так и не состоялись‚ потому что посланцы из России были неопытны‚ и их с легкостью обманывали. Земельная спекуляция напугала турецкие власти‚ и они запретили покупать земли на имя иностранных подданных. Теперь надо было давать взятки чиновникам и оформлять покупки на местных жителей‚ а это‚ конечно же‚ усложняло дело.

В 1891 году в Палестине появилась новая волна беженцев из России. Каждую неделю пароходы привозили двести‚ а то и четыреста человек‚ и у палестинского общества не было таких средств‚ чтобы помочь каждому. Из Яффы сообщали: "Эмиграция евреев приняла характер хаотического бегства. Прибывает много бедных людей‚ обремененных семействами‚ неспособных к усиленному физическому труду... Все эти эмигранты‚ за немногими исключениями‚ не находили для себя ни работы‚ ни какого бы то ни было дела‚ и после многих лишений и долгих мучений должны были возвратиться обратно‚ разнося повсюду самые печальные вести". Но на смену им ехали следующие‚ еще в больших количествах‚ и один из новых переселенцев записал в дневнике: "Июль 1891 года. Яффа. Море бурлит и кипит. Взлетая и проваливаясь на волнах‚ к судну подошли лодочники; точно черти‚ вскарабкались по канатам‚ налетели на нас‚ как разбойники: кричи не кричи‚ никто не выручит‚ – и вот мы уже в лодке‚ а через минуту на берегу. Тут встретил нас Владимир Темкин‚ глава исполнительного комитета Ховевей-Цион в Эрец Исраэль‚ и прошептал: "Быстро проходите!.." На другой день после нашего прибытия въезд в страну был закрыт".

Турецкие власти закрыли страну лишь для российских подданных: пароход приплывал в Яффу‚ на борт поднимался чиновник для проверки паспортов и отделял евреев из России от прочих пассажиров. Кое-кому удавалось сойти на берег без разрешения турецких властей; они бежали к крепостной стене‚ которая окружала город‚ ныряли в узкий лаз и исчезали в переплетениях улочек. Иногда возле этого лаза дежурил турецкий полицейский‚ и тогда в дело вступал некий Йоселе: ему давали монету‚ он передавал ее полицейскому‚ тот отворачивался на секунду – и новый переселенец оказывался в городе.

Беженцы из России искали обходные пути‚ чтобы попасть в Палестину. Плыли на парусниках из Египта‚ высаживались нелегально на пустынных берегах Средиземного моря‚ шли пешком из Бейрута‚ через ливанские горы. Не все выдерживали затем тяжелые условия жизни и покидали страну‚ а на смену им появлялись следующие‚ брались за кирку и лопату‚ натирали кровавые мозоли, – одни из них сдавались и уезжали‚ а другие оставались и побеждали.

4

В 1882 году еврей из Одессы Реувен Лерер стал обладателем земель в Палестине‚ назвал свою усадьбу Нахалат Реувен – Наследие Реувена и начал заниматься сельским хозяйством. В нескольких километрах от его усадьбы уже закладывали Ришон ле-Цион‚ но поблизости жили лишь бедуины‚ которые прозвали Лерера "хаваджа москоби" – господин из Москвы.

Затем появились новые переселенцы из России‚ и Реувен Лерер продавал им участки по очень дешевой цене. Они построили общий дом из кирпича‚ который сами изготовляли и обжигали‚ и на каждую семью пришлась одна комната с дверью и отверстием вместо окна. Среди поселенцев был и Аарон Айзенберг: больной туберкулезом‚ он приехал с женой из Пинска и стал рабочим. Айзенберг и его друзья достали деньги и купили у Лерера оставшуюся землю: так появилось новое поселение Вади Ханин. Очевидец рассказывал: "Душа радуется‚ когда видишь этот поселок даже издали... В саду произрастают апельсины‚ лимоны‚ орехи‚ яблоки‚ гранаты и финики... Колонисты все люди молодые‚ здоровые‚ энергичные и честные; некоторые из них занимаются тесанием камней и этим добывают себе хлеб‚ пока земля‚ в которую они вложили массу труда‚ сможет их обеспечить... Душ в колонии: мужского пола – семнадцать‚ женского – шестнадцать. Земли – 1500 дунамов‚ виноградных лоз – 56700‚ верблюдов – два‚ ослов – два‚ коз – одна..."

Земли по соседству с Вади Ханин приобрел еврей из Вильно Михаил Гальперин‚ чтобы основать там рабочий поселок‚ и в 1891 году состоялось освящение нового поселения. Гости начали съезжаться к вечеру‚ всю ночь танцевали у костров‚ а утром со стороны Ришон ле-Циона появилась группа всадников. Во главе ее на белой разукрашенной лошади скакал Михаил Гальперин‚ в черкеске‚ с серебряным кинжалом за поясом‚ а над ним развевалось большое бело-голубое знамя – "знамя Сиона". Это знамя они водрузили на вершине холма‚ и новое поселение получило название Нес-Циона – "Знамя Сиона": из книги пророка Иеремии – "Поднимите знамя в Сионе..."

Иегошуа Ханкин приехал с Украины еще юношей и всю жизнь занимался приобретением земель в Эрец Исраэль. Располагая малыми средствами переселенческих обществ из России‚ он сумел застолбить большой участок земли‚ и в 1890 году‚ на праздник Пурим‚ туда отправились поселенцы: они ехали верхом и на телегах‚ а флагом им служил платок‚ привязанный к палке. "Под громовое победное "ура"‚ – вспоминал один из них‚ – мы устроили хоровод и принялись плясать на глазах у бедуинов‚ которые изумленно взирали на эту картину. Но вот явился герой дня‚ Иегошуа Ханкин – молодец‚ силач‚ с окладистой бородой и ниспадающими на плечи кудрями. Его встретили оглушительными трубными кликами..." Так появилось новое поселение Реховот. Его первыми обитателями стали бывшие жители Царства Польского‚ среди них и Бася Макова‚ которая ради переселения разошлась с мужем: тот остался в Брест-Литовске‚ а она привезла детей в Эрец Исраэль.

В 1891 году Иегошуа Ханкин купил земли еще для одного поселения: так появилась Хадера‚ и первыми в ней поселились евреи из Вильно‚ Ковно и Риги. Покупка земель у арабов требовала невероятного терпения‚ выдержки‚ обходительности и восточной дипломатии. Тридцать лет подряд Ханкин вел переговоры о приобретении земель в Изреэльской долине – и добился своего. Еще больше времени у него ушло на то‚ чтобы купить земли вдоль прибрежной полосы от Хайфы до Акко. После смерти Ханкина подсчитали‚ что этот человек на общественные средства приобрел шестьсот тысяч дунамов земли‚ и ни одного дунама не купил для самого себя.

Перепись 1790 года насчитала в Соединенных Штатах Америки четыре миллиона жителей‚ и среди них семьсот еврейских семейств – примерно три тысячи человек. Это были, в основном, сефарды‚ потомки евреев из Испании и Португалии. К середине девятнадцатого века в Соединенных Штатах было уже пятьдесят тысяч евреев‚ а к 1880 году их количество превысило двести тысяч – за счет эмигрантов из Германии.

Эмиграция из России и Царства Польского была сначала ничтожной: с 1821 по 1870 год приехали оттуда 7550 человек. После первых погромов 1881 года началась массовая эмиграция из России в Соединенные Штаты‚ которая дала следующие результаты: 1881 год – 8193 человека‚ 1882 год – 17497 человек‚ 1883 – 6907‚ с 1884 по 1886 – от пятнадцати до семнадцати тысяч ежегодно‚ с 1887 по 1890 – примерно по тридцать тысяч в год. После изгнания евреев из Москвы количество эмигрантов возросло: 1891 год – 42145 человек‚ 1892 год – 76417. Затем в США начался экономический кризис‚ и эмиграция сократилась: с 1893 по 1900 год приезжали из России от двадцати пяти до сорока пяти тысяч ежегодно. Всего с 1881 по 1900 год выехали из Российской империи в США около шестисот тысяч человек. (До конца девятнадцатого века американская статистика фиксировала лишь страну‚ из которой приехал эмигрант‚ но не его национальность‚ однако в эмиграционной волне из России подавляющее большинство составляли евреи.)

К началу двадцатого века в Соединенных Штатах Америки было почти полтора миллиона евреев из разных стран мира‚ и половина из них жила в Нью-Йорке.

***

После погромов 1881 года в Одессе появилось общество "Ам олам" – "Вечный народ". Его участники призывали евреев переселиться в Америку и создать там сельскохозяйственные коммуны: это был американский вариант билуйцев‚ которые для подобной цели выбрали Эрец Исраэль. В 1881 году переехали в США семьдесят человек из Елиcаветграда‚ а вслед за ними несколько сот – из Киева‚ Вильно‚ Одессы и Кременчуга. Летом 1882 года студенты и курсистки из киевской группы "Ам олам" прошли торжественным маршем по улицам Нью-Йорка, со знаменем и свитком Торы. Молодые идеалисты основали несколько земледельческих коммун в разных штатах‚ чтобы создать в Америке "цивилизацию нового типа". Они не забывали про Россию и решили даже построить корабль‚ приплыть на Дальний Восток и устроить политическим заключенным побег в Америку.

Через несколько лет все коммуны распались‚ а последняя из них – "Нью-Одесса" в штате Орегон – продержалась до 1887 года. У ее обитателей не оставалось денег даже на проезд‚ и они три месяца шли пешком до Нью-Йорка.

***

Из еврейского журнала "Восход": "Недавно один еврей три дня водил меня по Генуе‚ скрывая свое происхождение‚ но на вокзале не выдержал и заговорил: "А не бывали ли вы‚ пане‚ часом у в Шполе?" Случилось так‚ что я мог его порадовать: я бывал в этом богозабытом и прегнусном местечке. Мой попутчик так и затрепетал‚ так и засиял: "Уй! Когда я уехал из Шполы в Америку и застрял в этой поганой Генуе из-за чахотки‚ у нас хотели мостить базар". – "И теперь еще хотят‚ голубчик". – "И теперь хочут?!. Уй‚ уй‚ уй! Если бы я имел двести лир‚ посмотрел бы я на мою Шполу..." Он улыбался‚ но в глазах стояли крупные светлые слезы".

***

Мориц Гирш – полный его титул барон Мориц фон Гирш де Герейт – получил от турецкого правительства концессию на прокладку железнодорожных путей и благодаря этому накопил огромные богатства.

Это был человек‚ который любил жить в роскоши‚ но он часто повторял: "Я социалист‚ и я готов раздать всё свое имущество‚ если и другие поступят таким же образом". У него умер сын‚ единственный наследник‚ и после этого Гирш употребил свои средства на благотворительную деятельность. Он пожертвовал миллион франков на строительство еврейских школ в Оттоманской империи‚ учредил школьный фонд для евреев Галиции‚ фонды помощи евреям Львова‚ Кракова и Будапешта; для еврейских эмигрантов из России основал комитеты помощи в Берлине, Стамбуле и Нью-Йорке. Еврейский благотворительный комитет Лондона получал ежегодно все суммы‚ которые Гирш выигрывал на скачках‚ – иногда по двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов он пожертвовал на устройство больниц для раненых обеих армий и предоставил в распоряжение русской императрицы четыреста тысяч рублей – на благотворительные цели в России. В Нью-Йорке на деньги Гирша была основана школа на семьсот пятьдесят детей‚ вечерние курсы для взрослых‚ ремесленные школы‚ детские приюты и детские сады. Затраты Гирша на благотворительные цели оценивают в четыреста миллионов франков – невероятно огромная сумма по тем временам.

В своем завещании барон Гирш оставил Еврейскому колонизационному обществу еще шесть миллионов фунтов стерлингов‚ а после его смерти Клара Гирш потратила их гигантское состояние на всевозможные благотворительные проекты в разных странах мира.

***

Ахад га-Ам был главой ордена "Бней Моше" – организации масонского типа. Отделения ордена существовали в Петербурге‚ Варшаве‚ Одессе‚ Вильно‚ Минске‚ Полтаве‚ Люблине‚ Саратове и в других городах Российской империи‚ а также в Берлине‚ Балтиморе и Ливерпуле. Отбор новых членов был очень строгим‚ и немногие "посвященные" – евреи-интеллигенты – клятвенно обещали служить идее национального возрождения‚ пробуждать "любовь к народу"‚ "любовь к Эрец Исраэль" и воспитывать поколение‚ способное построить национальный дом в Палестине. Для распространения cвоих идей орден "Бней Моше" открывал светские школы с преподаванием на иврите‚ основал издательство "Ахиасаф" для издания еврейских классиков на иврите‚ идиш и русском‚ книг по истории евреев и книг для детей; выпускал журнал "Гашилоах". К 1897 году‚ с развитием сионистского движения‚ орден "Бней Моше" прекратил свое существование.

назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее