Об авторе История
СУДЬИ, ЦАРИ И ПЕРВЫЕ ПРОРОКИ ИЗРАИЛЯ

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

ДОПОЛНЕНИЕМ К ПРОЧИТАННОМУ

«Плач по разрушенному Храму – это уже строительство…»


...Я не целовал эту землю,
когда меня привезли сюда
еще мальчуганом,
впервые ступив на опаленные
пески и камни.
Но теперь, когда годы прошли,
сама земля целует меня,
прикасаясь с любовью
то травами своими,
а то колючими кустарниками.

То в эту войну,
то в эту весну,
до самого последнего
прикосновения.

Иегуда Амихай, перевод Савелия Гринберга


Читатель, очевидно, отметил, что на страницах этой книги недостает примет обыденной жизни в городах и поселениях Израиля. Они нередко ускользают от внимания историков, а потому попробуем восстановить по крупицам, из разных источников: где жили те люди, что ели, чем занимались, как исполняли обряды религии – на фоне исторических событий, сотрясавших страну.

Эти описания израильской жизни более применимы к периоду второго Иерусалимского Храма, с некоторой степенью приближения их можно отнести и ко времени нашего повествования. Часть этого материала автор позаимствовал из прежних своих работ, – да простит его читатель за это.

В 1853 году увидел свет исторический роман на иврите «Любовь в Сионе», героями которого были Амнон и Тамар. Автор романа – Авраам Мапу, учитель еврейских школ в Вильно и Ковно, чья книга пользовалась огромной популярностью среди молодежи.

Писатель А. Паперна вспоминал:

«Трудно вообразить, какое впечатление произвел на нас этот роман… Из однообразно серой, мучительно гнетущей атмосферы местечка нас чародейской рукой вдруг перенесли в невиданно чудную землю – в Эрец Исраэль…

Поля с высокими, густыми колосьями пшеницы и ячменя, виноградные лозы, гранатовые и фиговые деревья, оливковые рощи. А на горах и холмах, в долинах и лугах работает под палящими лучами солнца бодрый, жизнерадостный и свободный народ… орошающий своим потом каждый клочок земли и защищающий своей кровью каждую ее пядь…

Что это: сонный бред, легенда, плод досужей фантазии? Откуда взялись эти могучие телом и душою люди, любящие жизнь и черпающие из нее полными горстями? Но нет же! Это не фантазия, не бред – это всё реальные образы и знакомые пейзажи, взятые целиком из Библии! Это подлинные евреи!

Но если они евреи, то кто мы такие?..»


* * * * *

В эпоху царей воздвигали на возвышениях укрепленные города, опоясывая их крепостными стенами; в эти стены встраивали башни, в одной из которых сооружали ворота. Маленькая площадь за воротами была постоянно заполнена людьми: там собирались на заседание старейшины города‚ туда же приходили жители в торжественных или чрезвычайных случаях‚ на площади покупали и продавали‚ бегали дети‚ выкрикивали постановления царские глашатаи‚ блеяли стада коз‚ которых прогоняли через площадь, разносчик воды кричал: «Вот вода для того‚ кому хочется пить! Вот вода!..»

Сквозь шум и крики‚ стук молотков ремесленников и рокот гончарных кругов слышалось гудение домашних мельниц: это женщины – ежедневно‚ много часов подряд – перемалывали зерна между каменными жерновами‚ чтобы замесить тесто для хлеба. Запасов муки обычно не делали, и закон Торы запрещал брать жернова в залог – это всё равно‚ как «брать в залог душу» человека‚ потому что бедняк лишится тогда возможности приготовить себе еду. Рокот мельниц в каждом городе был символом жизни‚ потому сказал пророк Ирмиягу‚ предрекая разрушение Иерусалима: «И прекращу Я у них голос радости и голос веселья‚ ликование жениха и ликование невесты‚ звук жерновов и свет светильника...»

Узкие улочки городов посыпали щебнем, утрамбовывали ногами прохожих и копытами животных. Дома строили из обожженного кирпича или просто из глины; в одной комнате жила порой вся семья‚ иногда вместе с домашними животными. Пол в домах был земляной‚ а оконца походили на бойницы. Очевидно, Давид был худым‚ так как сумел пролезть через окно‚ когда убегал от преследований царя Шауля. «Спустила Михаль Давида через окно, пошел он и убежал, и скрылся…»

В холодные дни дома отапливали жаровнями‚ наполненными раскаленными углями. Во дворах стояли глиняные печи для выпечки хлеба‚ там же мололи зерно в жерновах‚ сделанных из базальта‚ выжимали масло из маслин‚ ткали полотно из льна и овечьей шерсти; в зимние месяцы собирали в хранилищах дождевую воду. На плоских крышах домов сушили белье‚ делали домашние работы‚ сооружали шалаши в праздник Суккот. Вдоль крыш сооружали перила‚ и на этот счет в Торе записано непременное правило: «Когда будешь строить дом новый‚ сделай перила к кровле твоей‚ чтобы не навести тебе крови на дом твой‚ если упадет кто-нибудь с него». (Падающий может упасть, если такова воля Всевышнего, утверждали законоучители, но пусть твой дом не послужит средством для исполнения приговора.)

День начинался очень рано‚ и мужчины сразу уходили на работы. Одни шли обрабатывать поля, другие занимались ремеслами: это были ткачи‚ гончары‚ кузнецы и кожевники‚ красильщики тканей, пекари и плотники‚ каменотесы‚ ювелиры и составители благовонных мазей. Но главным занятием для большинства была обработка земли‚ доставшейся по наследству. На плодородных почвах произрастали пшеница и ячмень‚ чечевица, горох и бобы‚ виноград‚ инжир‚ гранаты и маслины‚ яблоки и миндаль‚ финики‚ лимоны и дыни.

Земля требовала постоянного труда: необработанные участки следовало расчистить от камней и кустарника‚ обнести оградой‚ вспахать тяжелым плугом‚ который тащила пара волов или быков‚ позаботиться о воде для орошения полей. Это была тяжелая работа на жаре‚ под жгучим солнцем‚ но земледельцы не желали расставаться со своими участками, где могла находиться и семейная гробница. «Сохрани меня Господь‚ чтобы я отдал тебе наследство отцов моих»‚ – сказал один из них‚ когда царь пожелал купить у него виноградник.

В сумерки вся семья собиралась в доме и садилась за трапезу. Мясо козленка или барана ели редко; главным блюдом была ячменная каша‚ бобы и чечевица‚ хлеб из пшеничной и ячменной муки‚ поджаренные зерна ячменя; к столу подавали маслины‚ капусту и репу‚ тыкву с дыней‚ кабачки‚ лук и чеснок; ели сыр‚ приготовленный из высушенного на солнце творога‚ лакомились виноградом‚ орехами, изюмом, инжиром, финиковым медом.

К вечеру ворота города запирали до утра; жители собирались на площади и на крышах домов‚ начинались нескончаемые беседы. Старики рассказывали о событиях прошлого; женщины перекрикивались с крыши на крышу. Перед сном мылись на той же крыше‚ как это сделала однажды Бат-Шева. Очевидно‚ ночь была лунной‚ царь Давид увидел купающуюся женщину‚ «а та женщина была красива».

После купания натирали тело оливковым или миндальным маслом‚ чтобы не было сухости кожи; женщины употребляли румяна‚ белила и духи‚ подводили глаза сурьмой и красили волосы; ароматические вещества закладывали в обувь‚ чтобы при ходьбе распространялось благовоние. Косметикой пользовались многие‚ замужним женщинам даже рекомендовали это делать‚ чтобы нравиться своим мужьям; известен случай‚ когда суд – по требованию жены – обязал мужа давать ей деньги на косметику.

Потом наступала ночь‚ и город засыпал: кто в доме‚ а кто на крыше. Кровати встречались не часто, спали‚ в основном, на циновках‚ укрывшись одеялом. У бедняков не было одеял; они спали в своей дневной одежде‚ а потому закон запрещал удерживать на ночь одежду‚ которую бедняк отдавал под залог: «ибо она единственный покров у него, одеяние тела его: в чем будет он спать?»

Город затихал.

В домах теплились огоньки в масляных светильниках.

По улицам расхаживал сторож‚ и порой кто-либо спрашивал спросонья:

– Сторож‚ скоро ли утро?

Сторож отвечал негромко:

– Приближается утро‚ но пока еще ночь.

Луна заваливалась за дальние кручи‚ небо серело над горами Моава‚ глашатай призывал в Иерусалиме:

– Вставайте от сна‚ люди общины! Вставайте для служения!

Трижды трубили трубы.

Ворота Храма открывались.

И наступал рассвет.


* * * * *

Повторим слова Торы:


Господь, Бог твой, ведет тебя в землю хорошую,
в землю водных потоков, источников и родников,
истекающих в долинах и горах.
В землю пшеницы и ячменя, виноградных лоз,
смоковниц и гранатовых деревьев,
в землю масличных деревьев и меда,
в землю, где без скудости есть будешь хлеб свой…


Израильтяне занимались пчеловодством, разводили овец‚ коз и коров, ловили рыбу в озере Кинерет, выращивали масличные деревья, продавали в другие страны мед, фисташки, миндаль, драгоценный бальзам из сока афарсемона. Юноши из семей скотоводов и нанятые пастухи ходили за стадами – это была нелегкая и опасная работа. Медведи бродили вокруг поселений‚ попадались порой львы‚ и пастух должен был принести хозяину хотя бы ухо от растерзанной жертвы‚ чтобы доказать‚ что он боролся с хищником за козу или овцу.

Виноград разводили в долинах и на холмах; на горных склонах строили из камней подпорные стены‚ образуя террасы‚ насыпали землю‚ принесенную издалека‚ высаживали на ней виноградную лозу. Когда виноград созревал‚ образуя тяжелые гроздья с крупными ягодами‚ ставили сторожей на вышках‚ чтобы отгоняли воров‚ не подпускали шакалов и лисиц‚ которые любили полакомиться сладкими плодами.

На этот счет существует старинная еврейская притча, – стоит ее пересказать. В одном винограднике созрел крупный‚ сочный‚ сладкий‚ душистый виноград всем на удивление. Виноградник был обнесен высоким забором‚ и лиса не могла туда проникнуть. Наконец‚ она отыскала лазейку‚ но дыра оказалась маленькой‚ лиса жирная и упитанная – никак не пролезть. Ладно‚ решила она‚ надо попоститься немного‚ опасть с тела‚ тогда и пролезу.

Постится день‚ постится другой‚ стала худой‚ тощей‚ ребра наружу торчат‚ – на третий день попала‚ наконец‚ в виноградник. Ела‚ ела без конца сладкие и пахучие ягоды – больше не влезает‚ сунулась в ту же дыру‚ чтобы выйти наружу‚ а дыра снова мала для толстой лисы. Ничего‚ подумала она‚ как вошла сюда‚ так отсюда и выйду‚ и снова стала поститься. День постится‚ другой – стала худой и тощей‚ на третий день выбралась‚ наконец‚ на волю‚ облизнулась и промолвила: виноградник хорош‚ очень даже хорош‚ да толку в нем мало.

Отсюда вывод: участь человека подобна участи той лисы. С пустыми руками пришел он на землю‚ с пустыми руками уйдет.

Виноград давили в специальных давильнях; в этом участвовала вся семья, и по свидетельству пророка‚ то были дни «ликования и радостных возгласов». Вино сливали в огромные кувшины и устанавливали в погребах‚ высеченных в скале‚ где оно выдерживалось при постоянной температуре. По внешнему виду вина делились на красные‚ дымчатые и прозрачные; изготавливали сладкие‚ горькие и кислые вина‚ к которым примешивали всевозможные приправы.

Было вино под названием алонтит‚ вино аномалин с медом и перцем‚ горькое вино псинхитон с полынью и кондитон с ароматическими приправами; изготавливали яблочные вина‚ фруктовые‚ изюмные‚ из финика‚ инжира и граната. Временами не удавалось сохранить качество вина‚ и для улучшения вкуса добавляли к нему смолу‚ мел‚ размолотые морские ракушки‚ ароматические травы‚ – были в ходу разные способы.

Сказано: «Вино веселит сердце человека». Оно сопровождало (и сопровождает теперь) благословение в субботу, на праздники, четырежды пьют вино во время трапезы на праздник Песах, пьют его с благословлением при помолвке, бракосочетании, обрезании. В Пурим, день спасения народа от уничтожения, полагается выпить от радости много вина, до опьянения; в Храме его использовали для приношения в дом Бога и возлияния на жертвенник.

За трапезой пили вино‚ разбавленное водой‚ в соответствии с вкусами пьющих: мера вина на меру воды, а то и мера вина на три меры воды; знающие люди утверждали: «Вино – во главе всех целебных средств. Там‚ где нет вина, требуется лекарство». Пьянство и употребление крепких напитков подвергались осуждению: «У кого "Ах!"? У кого "Увы!"? У кого ссоры, у кого плач, у кого напрасные раны, у кого багровость глаз? У тех, кто долго сидит за вином».

Появилось даже выражение: «Характер человека познается по трем признакам: "бе-косо" (по его стакану), "бе-кисо" (по его карману), "бе-каасо" (по его гневу)». Другими словами, характер проявляется, когда человек пьян, когда его просят о денежной помощи или когда он сердится. Подсчитано: числовое значение слова «вино» такое же, как числовое значение слова «тайна». Это означает: входит вино – выходит тайна. Лучшим средством для отрезвления считали сон, а потому говорили: «Вино сильно, но сон сильнее его».

В пятнадцатый день месяца ав по еврейскому календарю праздновали начало сбора винограда. Иерусалимские девушки надевали в этот день белые платья‚ которые брали на время у своих подруг. Даже дочери царя не надевали свои платья, но брали их у других, чтобы девушки из бедных семей не стыдились одалживать наряды на праздник.

Они выходили в виноградники‚ водили хороводы на виду у юношей и пели им: «Поднимите глаза свои и присмотритесь, кого вы выбираете в жены». Привлекательные девушки пели: «Юноши‚ обращайте внимание на красоту‚ ибо достоинство женщины в красоте». Девушки из именитых семей пели: «Юноши‚ обращайте внимание на семью: назначение женщины – воспитывать детей». А некрасивые девушки пели: «Юноши‚ возьмите нас в жены по велению Всевышнего! Чего недостает нам в красоте, вы дополните украшениями».

Пятнадцатый день месяца ав и теперь считается праздником, счастливым днем у евреев. В этот день принято устраивать обручения и свадьбы.


* * * * *

Пророк Ирмиягу сказал о Земле Израиля: «Зеленеющей маслиной, красующейся плодами и видом своим, назвал тебя Господь».

На этой земле выращивали и по сей день выращивают вечнозеленые оливковые деревья‚ которые живут очень долго и постоянно обновляются‚ пуская новые отростки от ствола‚ – поэтому они считаются символом счастливой семейной жизни. Подтверждает это и псалом царя Давида: «Жена твоя‚ как виноградная плодоносная лоза во внутренних покоях дома твоего; сыновья твои‚ как молодые масличные деревца вокруг стола твоего».

Оливковые деревья росли повсюду, особенно много их было на северо-западе страны, в наделе колена Ашера, о котором известно: «Его маслина – его хлеб». Рощи оливковых деревьев переходили в семьях из поколения в поколения, и порой было неизвестно, кто из предков их посадил. Эти деревья оберегали, потому что велика была их роль в хозяйственной жизни; существует даже талмудическое правило: «Если разливом реки оливковое дерево, принадлежащее кому-либо, занесет на чужое поле, и оно привьется там, владелец поля должен делиться плодами с прежним хозяином дерева».

Во время сбора урожая маслины сбивали с деревьев‚ но, следуя закону Торы‚ часть маслин непременно оставляли: «для пришельца‚ сироты и вдовы пусть будет это» (так же поступали‚ когда собирали виноград и снимали урожай с полей: часть оставляли «для пришельца‚ сироты и вдовы»).

Маслины ели свежими‚ сушеными и вареными; на давильных прессах выжимали из них оливковое масло и вывозили его в другие страны. Оливковым маслом натирали тело в косметических и целебных целях; его наливали в светильники при освещении домов; оливковое масло первого отжима использовали в храмовых светильниках. В торжественных случаях устраивали фонтаны из этого масла‚ встречая почетного гостя или жениха с невестой; его посылали в подарок иноземным царям, оно входило в состав елея, который применяли при помазании на царство.

«Отчего Израиль уподобляют масличному дереву? – спрашивал рабби Иоханан и сам отвечал на это: – Маслина дает масло лишь после того, как ее раздробят (и выжмут в давильном прессе), – так и Израиль возвращается к праведности после тяжестей горя и страданий».

«Отчего Израиль уподобляют масличному дереву? – спрашивал рабби Иегошуа и отвечал на это: – Листья масличного дерева не опадают ни в солнечные, ни в дождливые дни, – так и Израиль не исчезнет ни в этом, ни в будущем мире».

А рабби Дов Бер из Межирича говорил: «Как масло в оливе – покаяние скрыто в грехе».

Упомянем также смоковницу, фиговое дерево, на котором вызревает смоква, она же инжир. Это дерево росло в стране в больших количествах; его плоды ели свежими или сушеными, спрессовывая в пластины, где они сохранялись долгое время. Вспомним Авигайль, которая привезла Давиду и его воинам двести хлебов, мехи с вином, пять овец, пластины спрессованного изюма и инжира.

Смоква была важным продуктом питания в каждой семье. Поэтому одна из угроз Бога народу Израиля за его прегрешения – «поразить засыханием… виноградники ваши, смоковницы ваши и оливковые деревья».

У смоковницы раскидистые ветви и широкие листья. Это дерево дает много тени; под ним располагалась на мирный отдых вся семья, спасаясь от жаркого зноя. Оттого и предрекал пророк Миха приход Машиаха, наступление мира и процветания на всей земле: «Будут они сидеть – каждый под своей виноградной лозой и под своей смоковницей, и никто не устрашит их».

Римские историки упоминают кустарник, «которым природа одарила одну только иудейскую страну»; когда делали надрез на его стволе, выделялся сок, из которого вырабатывали бальзам, лекарственное средство. Этот кустарник назывался по-арамейски афарсемон; он рос в долине Иерихона и в селении Эйн Геди возле Мертвого море. Иосиф Флавий утверждает, что царица Савская привезла корень афарсемона в подарок царю Шломо.

Этот бальзам стоил очень дорого; его аромат был настолько приятен и притягателен, что законоучители требовали при вдыхании благодарить Всевышнего: «Благословен Господь, создавший благовонные деревья». Даже в загробном мире будут бить фонтаны этого бальзама для услаждения праведников его ароматом.

Бальзам из Эйн Геди ценился более всех остальных. Жители селения хранили секрет его изготовления из сока афарсемона; при раскопках их синагоги археологи обнаружили надпись-проклятие тем, кто откроет тайну, – по всей видимости, тайну изготовления бальзама. В первом веке новой эры, во время еврейского восстания против римлян, секрет его изготовления был утерян.

После разрушения Иерусалима – во время триумфального шествия по Риму – воины Тита несли среди прочих трофеев и куст афарсемона. Римляне выращивали его возле Иерихона и в Эйн Геди, но бальзам прежнего качества у них уже не получался.


* * * * *

На географических картах Средневековья мир изображен в виде круга‚ в центре которого находится Иерусалим‚ а на карте 1585 года земля выглядит в виде трилистника‚ омываемого морями. Каждый лепесток трилистника – это Европа‚ Азия‚ Африка; сбоку‚ за морями‚ схематично изображена Америка‚ потому что в те времена уже знали о ее существовании. Но в центре трилистника‚ в центре мира – Иерусалим.

Говорили в давние времена: «Эрец Исраэль посредине мира‚ а Иерусалим в самом сердце Эрец Исраэль». И еще: «Все города обмерил Творец и нашел только один город – Иерусалим‚ достойный возведения в нем Храма».

Об этом городе сохранилось немало преданий, и вот некоторые из них. Жители Иерусалима тщательно следили за благоустройством и санитарным состоянием города. Запрещалось всё‚ что могло помешать движению или загрязнить воздух; не разрешали устраивать в городе свалки‚ строить большие коптящие печи‚ содержать курятники‚ из–за которых много грязи. Из Иерусалима удаляли всё‚ что могло нарушить его ритуальную чистоту‚ а потому в пределах города не хоронили.

Земледельцы со всех концов страны приносили на продажу виноград‚ «чтобы обогатить и украсить рынки Иерусалима плодами»‚ ибо придерживались правила: «Плоды виноградника приносят в Иерусалим с расстояния в один день пути из любого места».

Не пустели кувшины у разносчиков воды. Не переводились умелые каменотесы‚ ткачи с горшечниками, составители благовонных мазей, старцы на площадях‚ предварявшие поучения непременным присловьем: «Слышал я от учителя моего...». Мудрецы в виноградниках‚ отличные походкой‚ речью‚ одеянием‚ множили число учеников‚ наговаривая в закрома памяти: «И случилось в дни прежние‚ в городе на камнях и из камней‚ который притягивает и не отпускает...»

Предания наделяли Иерусалим гигантскими размерами и огромным числом жителей; он славился и своими деревьями‚ которые распространяли приятный запах. В Иерусалиме не бывало пожаров‚ не рушились дома‚ не было недостатка в печах для приготовления пасхального мяса и в кроватях для ночлега. В талмудическом трактате «Поучения отцов» отмечено: «Ни змеи‚ ни скорпионы никому не наносили вреда в Иерусалиме. Люди никогда не жаловались: "Тесно здесь‚ негде ночевать в Иерусалиме"».

Город славился красотой у иноземцев‚ славился своей ученостью. Как уверяли: «Десять мер красоты снизошли с Неба на землю‚ девять из них достались Иерусалиму», а также: «Из десяти мер учености в мире девять пришлось на Иерусалим, одна лишь на остальной мир». Жители Иерусалима выделялись среди прочих: «Куда бы ни приехал житель Иерусалима‚ ему отводили почетное место‚ чтобы все прислушивались к его необыкновенным речам».

Утверждали знающие люди: иерусалимцы не подписывались первыми под каким-либо документом‚ не зная‚ кто еще подпишется. Не заседали в суде‚ не зная‚ кто будет заседать вместе с ними. Не садились за трапезу‚ если не знали‚ кто составит их общество. Отправляясь на званый обед‚ житель Иерусалима заворачивал рукава у своей одежды – в знак того‚ что он уже приглашен‚ чтобы своим отказом на иные приглашения не вызвать обиды и неприязни.

Предание уверяет: когда житель Иерусалима брал в жены девушку из другого поселения на Земле Израиля, ее родители давали в приданое золото по весу невесты. Когда житель одного из поселений брал девушку из Иерусалима, он давал золото ее родителям, тоже по весу невесты. Если рождался мальчик, сажали кедровое дерево, появлялась на свет девочка – сажали акацию. Дети из разных семей вырастали, женились, и из этих деревьев изготавливали шесты для хупы – свадебного балдахина.

Во время свадьбы по улицам Иерусалима шла торжественная процессия‚ и жители выходили навстречу – это считалось религиозной обязанностью. На жениха и невесту надевали золоченые короны; невесту несли на роскошных носилках‚ по пути процессии разливали вина и оливковое масло‚ рассыпали орехи и сушеные зерна.

Свадьба продолжалась семь дней. Гости пели‚ танцевали‚ восхваляли невесту: «Она не красилась‚ не румянилась‚ не пудрилась‚ а прекрасна‚ как серна!» Рабби Ахия поднимал невесту на плечи и танцевал с ней во время свадьбы. Спросили его: «Можно ли и нам танцевать с невестой на плечах?» Ответил: «Если она для вас всё равно, что полено, то можно, а иначе – нельзя».

Жить в Иерусалиме считалось богоугодным делом, а потому муж имел право принудить жену переселиться из другого города в Иерусалим‚ но не наоборот. Никогда не произносили евреи – «идти в Иерусалим»‚ а только – «подняться‚ взойти в Иерусалим».

Дело не в том‚ что Иерусалим расположен на горах: есть в этом глубокий духовный смысл. Приход в Иерусалим‚ в Землю Израиля – на иврите это «алия»‚ «восхождение»‚ отсюда и новый репатриант называется «оле»‚ «восходящий». Уход из Иерусалима‚ уход из земли Израиля – на иврите это «ерида»‚ «спуск».



* * * * *


Выходит человек для труда своего
и для работы своей – до вечера.


Ячмень на земле Израиля вызревал первым из злаковых растений, пригодных в пищу; на второй день весеннего праздника Песах приносили в Храм меру ячменя, после чего начиналась его жатва.

Пшеница созревала примерно на семь недель позже. Этот промежуток времени называется на иврите – «омер», семь полных недель с того момента, как меру ячменя приносили в Храм. На пятидесятый день от первого дня Песах наступал летний праздник Шавуот (по-русски Пятидесятница), в честь дарование Торы.

Этот праздник был началом жатвы пшеницы; из муки свежего помола в семьях выпекали два каравая и торжественно несли в Храм. Туда же предназначались и первые плоды‚ – еще в период цветения плодовых деревьев земледельцы осматривали их и отмечали лучшие завязи‚ обвязывая лентой. Когда эти плоды созревали‚ их складывали в корзины и несли в Храм во время праздника Шавуот.

Со всех концов страны шли и ехали люди в Иерусалим; рога быков‚ запряженных в повозки‚ были позолочены‚ их головы украшены венками из ветвей оливкового дерева. Каждая семья везла корзины с фруктами нового урожая‚ колосья пшеницы‚ караваи хлеба‚ зеленые ветви с плодами. Вместе со всеми шли музыканты и играли на флейтах; в пути люди танцевали и пели псалом, «песнь восхождения»: «Радовался я‚ когда сказали мне: в дом Господа пойдем...»


Радовался я, когда сказали мне:
в дом Господа пойдем.
Стоят ноги наши во вратах твоих,
Иерусалим…
Просите мира Иерусалиму,
спокойны будут любящие тебя.
Да будет мир в крепости твоей,
покой во дворцах твоих.

Из сто двадцать второго псалма Давида


Трижды в году‚ на праздники Песах‚ Шавуот и Суккот приходили евреи в Иерусалимский Храм из всех городов и поселений Израиля.

Путешествия совершались‚ как правило‚ одним и тем же путем; власти заботились о состоянии дорог и источниках воды, вдоль дорог высаживали деревья для защиты от солнца. Жители Иерусалима выходили навстречу процессии и присоединялись к ним; даже царь шагал к Храмовой горе‚ а хор левитов встречал их пением псалма: «Превозношу Тебя‚ Господи‚ ибо Ты поднял меня, не дал врагам моим торжествовать надо мной...»

Во время осеннего праздника Суккот на площадях‚ во дворах и на крышах домов зажигались по вечерам огни в каждой «сукке» – шалаше. Семь дней праздника жители проводили там – в память того‚ что в шалашах поселил Всевышний евреев‚ когда вывел их из Египта.

В эти дни в Иерусалимском Храме приносили в жертву семьдесят быков‚ – это количество связывали с народами земли‚ за благо которых приносились жертвы: за каждый народ по одному быку. Мудрецы Израиля даже жаловались Богу на несправедливое отношение с их стороны: «Владыка миров‚ обращается Израиль к Всевышнему‚ я приношу семьдесят быков за благо семидесяти народов‚ а они в ответ платят мне ненавистью».

Во Втором Иерусалимском Храме существовал обычай: в праздник Суккот первосвященник совершал возлияние воды на храмовый алтарь, чтобы в зимние месяцы выпали обильные дожди на Землю Израиля.

Этому предшествовал «веселый праздник водочерпия» из бассейна Шилоах. «Кто не видел радости водочерпия, тот не видел радости в своей жизни». Священнослужители играли на кинорах, лютнях, ударных инструментах и распевали псалмы, а самые уважаемые жители Иерусалима исполняли заповедь – веселить народ в этот день. Даже раббан Шимон бен Гамлиэль, весьма почитаемый законоучитель, жонглировал для всеобщего увеселения, подбрасывая и подхватывая на лету горящие факелы.

Торжество длилось всю ночь. Затем спускались к источнику Шилоах и наполняли водой золотой кувшин, чтобы под трубные звуки совершить возлияние на храмовый жертвенник.

Когда черпали воду из источника, одни восклицали: «Блаженна наша молодость, за которую не приходится краснеть нашей старости». Другие отвечали на это: «Блаженна наша старость, которая искупила грехи нашей молодости». Ибо известно из печального опыта: «Сделанное на заре позорит в сумерках».

И снова из Талмуда: «Иона бен Амитай был среди паломников на празднике водочерпия; к нему снизошел Всевышний, и он стал пророком в Израиле. Чему это должно нас научить? Святость обитает там, где царит веселье».


* * * * *

Вернемся к тому времени, когда умер Шломо, и сильное еврейское государство разделилось на два.

На юге была Иудея со столицей в Иерусалиме, где правил Рехавам, сын Шломо, на севере – Израиль со столицей в Шхеме (затем в Самарии), где воцарился Иеровоам. В состав Иудеи входили колена Иегуды и Биньямина‚ остальные десять колен составляли население Израиля.

Иеровоам создал религиозные центры в Дане и Бейт-Эле, чтобы уменьшить влияние Иерусалимского Храма, объединявшего народ. В этих центрах установили золотых тельцов, и сказал Иеровоам жителям десяти колен: «Хватит вам подниматься в Иерусалим. Вот божества твои, Израиль, которые вывели тебя из земли египетской». Вероотступник Иеровоам упомянут в Талмуде среди тех царей, которые не имеют доли в грядущем мире из-за своего нечестия.

В Иудее правили потомки царя Давида, а в Израиле одна династия царей сменяла другую после дворцовых переворотов и кровопролитных войн. Отношения между двумя царствами были не лучшими; они враждовали, порой воевали друг с другом, и по этому поводу стоит рассказать еврейскую притчу. Однажды деревья в лесу впервые увидели железо и затрепетали в страхе за свою жизнь. «Вот придет человек, – подумали они, – наделает железных топоров и погубит всех нас». Но железо сказало на это: «Чего вы испугались, глупые? Живите только в мире, не изменяйте друг другу, и я не смогу вам навредить. Ибо где же я возьму тогда дерево на топорище?»

Через двести лет после раздела Израиля появился на севере сильный противник – могущественная Ассирия, «бич Божьего гнева». К 722 году до новой эры она завоевала Израильское царство‚ и многих жителей угнали затем в Ассирию и Мидию, «взрослых и детей‚ мужчин и женщин»: это было первое изгнание евреев во «тьму кромешную»‚ первое массовое переселение в другую страну.

Затем Вавилон сокрушил Ассирию, и в 586 году до новой эры воины Навуходоносора захватили Иудейское царство‚ взяли после долгой осады Иерусалим. Они разграбили и разрушили Иерусалимский Храм, на глазах царя Цидкиягу убили его сыновей, а царя ослепили и увели в плен. Угнали в Вавилон и многих жителей из колен Иегуды и Биньямина‚ оставив лишь «некоторых из бедного люда страны‚ чтобы были они виноградарями и землепашцами».

Пророк Ирмиягу предрекал от имени Господа падение Иерусалима и разрушение Храма: «Вся земля эта будет превращена в развалины и в пустыню, народы эти будут служить царю вавилонскому семьдесят лет». И это он, пророк Ирмиягу, оплакал национальную катастрофу:


Как одиноко сидит столица‚ (некогда) многолюдная...
Плачет‚ плачет она по ночам‚ и слезы ее на щеках у нее...
Скорбны дороги Сиона, ибо нет идущих на праздник,
опустели все врата его, стонут священнослужители,
печальны девы его…
Да не будет этого с вами, все проходящие мимо!


Осмысливая трагедию народа, законоучители последующих времен вкладывали в слова Бога свою тоску о разрушенном святилище:

– Утешай, утешай меня, народ мой, – призывал Господь. – Виноградник был у виноградаря… Пришел Навуходоносор и разрушил виноградник Мой, вас изгнал, обитель Мою сжег, – в утешении Я нуждаюсь. Утешай, утешай Меня, народ мой!

Навуходоносор велел гнать пленников без остановок до реки Евфрат, «ибо, – говорил он, – их Бог милосерден; на стоянке они упросят Его, и Он вернет изгнанников» в Сион.

В книгах пророков Сион (на иврите – Цион) используется для обозначения Иерусалима – духовного центра народа; Эрец Исраэль именуется «дщерью Сиона»‚ а еврейский народ – «сынами Сиона».

Сион стал для изгнанников символом утраченной родины; псалом донес до наших дней их тоску и горе.


У рек вавилонских – там сидели мы
и плакали, когда вспоминали Сион.
На ивах там повесили мы арфы свои,
потому что пленившие нас
требовали от нас песнопений,
насмехавшиеся над нами – веселья:
«Спойте нам из песен Сиона».
Как петь нам песню Господа на земле чужой?
Если забуду тебя, Иерусалим,
пусть забудет (меня) правая рука моя,
пусть прилипнет язык мой к нёбу моему,
если не буду помнить тебя,
если не вознесу Иерусалим
во главу веселья моего.


Ассирия и Вавилон завоевывали многие страны‚ изгоняя народы с захваченных земель‚ и никто‚ как правило‚ не возвращался на родину. Их расселяли в иных местах‚ они рассеивались среди прочего населения‚ растворялись в нем‚ и лишь евреи изгнания‚ скитавшиеся по «пустыне народов»‚ сохраняли свои законы и обычаи, надеясь на возвращение.

Недаром повторяли наши предки: «Не проклинай день, пока не настал вечер».

Недаром обещал Господь в пророчестве Амоса: «Возвращу Я изгнанных народа Моего, Израиля, и отстроят они опустевшие города, поселятся в них, насадят виноградники и будут пить вино их, разведут сады и станут есть плоды их. Посажу Я их на земле их, и не будут больше вырваны из земли своей, которую Я дал им…»

Вскоре Персия разгромила Вавилон, и в 538 году до новой эры царь Кир разрешил изгнанникам возвратиться в Эрец Исраэль, В его указе сказано: «Господь Бог, повелел Он мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее»; Кир даже вернул евреям священную утварь из Храма, которую увезли из Иерусалима.


Когда возвратил Господь пленников Сиона,
были мы как во сне…
Великое сотворил с нами Господь –
рады были мы.


Сорок тысяч евреев из колен Иегуды и Биньямина вернулись в Сион; они оказались единственными из многих угнанных народов, которые возвратились на родину, а впоследствии к ним присоединились новые группы евреев из Вавилона. К 516 году до новой эры они отстроили Второй Храм взамен разрушенного‚ постепенно расселились по всей земле‚ но Иерусалим оставался для всех национальным центром‚ Храм – местом ежегодного паломничества.

Ибо предрекал пророк Захария: «Еще будут сидеть старые люди на площадях Иерусалима‚ у каждого посох в руке от глубокой старости. И площади города наполнятся мальчиками и девочками‚ играющими на них...»

Необходимое добавление – со слов законоучителей.

После возведения первого Иерусалимского Храма царь Шломо узнал в пророческом видении, что через века дом Бога будет разрушен и отстроен вновь, – поэтому повелел устроить тайник в глубинах храмовой горы. За пятьдесят лет до разрушения первого Храма Иошиягу, царь Иудеи, приказал спрятать ковчег завета в том тайнике (во втором Храме, в его Святая святых, ковчега уже не было).

В 63 году до новой эры римский полководец Помпей захватил Иерусалим, вошел в Святая святых и был удивлен: «пустое жилище и пустые тайны». Поэтому греки и римляне полагали, что евреи «не почитают никакого божества, кроме облаков и неба».


* * * * *


Смеркается, и в небе тёмно-синем,
Где так недавно храм Ерусалимский
Таинственным сиял великолепьем,
Лишь две звезды над путаницей веток…

Анна Ахматова


В 66 году новой эры началось еврейское восстание в Эрец Исраэль, вошедшее в историю под названием Иудейская война, которую с трудом подавили римские легионы. В 70 году римляне разрушили Второй Храм‚ оставив лишь западную подпорную стену Храмовой горы‚ Стену Плача‚ а Иерусалим сравняли с землей. «Посетитель едва поверил бы‚ – отметил Иосиф Флавий‚ – что это место было когда-либо обитаемо».

«Опустели дороги, и нет больше путников…»

«Голос плачущего в ночи лучше слышен. Когда человек плачет ночью‚ звезды и планеты плачут вместе с ним». Рабби Гамлиэль услышал ночью чьи-то рыдания и, вспомнив разрушение Храма‚ проливал слезы до утра, пока не выпали у него ресницы.

После победы над восставшими римский главнокомандующий Тит будто бы заявил: «Народ ваш мертв‚ святилище ваше опустошено‚ город ваш сдался на мою милость»‚ – но в 132 году последовало новое восстание под предводительством Шимона Бар-Кохбы. Легенды утверждают, что этот человек обладал невероятной силой и ногой откидывал камни римских баллист, убивая множество врагов, а каждый его воин мог на скаку вырвать с корнем огромный ливанский кедр.

В 135 году после долгой осады римляне захватили Бейтар, последний оплот восставших. В еврейских источниках сказано, что в этом городе римляне убивали мужчин‚ женщин и детей‚ «их кровь лилась через пороги домов, кони захлебывались в крови, большие камни катило кровавым потоком». Император Адриан запретил погребать погибших повстанцев и повелел соорудить из их тел ограду для своего огромного виноградника; семь последующих лет собирали урожай с полей, напитанных еврейской кровью, и обходились без удобрений.

После победы над восставшими римляне изгнали многих евреев в чужие земли, «во тьму кромешную». «Владыка мира! Прежде Ты светил нам между ночами Египта и ночами Вавилона‚ между ночами Вавилона и ночами Мидии‚ между ночами Мидии и ночами Греции‚ между ночами Греции и ночами Эдома (Рима)‚ а теперь... сгустилась над нами единая ночь».

Так наступила ночь изгнания на два тысячелетия подряд.

Адриан приказал до основания разрушить Иерусалим, распахать его территорию, и на этом месте основали римскую колонию Элия Капитолина. В течение нескольких веков евреям не разрешали жить в Иерусалиме‚ а временами запрещали даже посещать его. Они приходили из разных мест‚ поднимались на Масличную гору‚ разрывали одежды в знак траура и всматривались издалека в свой город.

Храмовую гору превратили в городскую свалку‚ и лишь раз в году‚ в девятый день месяца ав по еврейскому календарю‚ в тот день‚ когда были разрушены Первый и Второй Храм‚ евреям позволяли приходить на то место, оплакивать былое величие.


Ты, людьми обильный город,
Стал пустынею, где грифы,
Где гиены и шакалы
В гнили мерзостно пируют,

Где гнездятся змеи, совы
Средь покинутых развалин,
Где лиса глядит спесиво
Из разбитого окошка.

Да порой, в тряпье одетый,
Бродит нищий раб пустыни
И пасет в траве высокой
Худосочного верблюда.

Генрих Гейне, из поэмы «Иегуда бен Галеви»,
Перевод Вильгельма Левика


Разъясняли законоучители:

«Из-за чего был разрушен первый Храм? Из-за трех преступлений, совершавшихся в то время. И что же это за преступления? Идолопоклонство, разврат и кровопролитие…

Но почему был разрушен второй Храм? Ведь в те времена учили Тору, соблюдали заповеди, вершили дела милосердия. Всё это так, но была у них беспричинная ненависть, и это должно научить тебя, что служение идолам, разврат и кровопролитие все вместе не перевешивают беспричинной ненависти».

Известно со слов мудрецов: «Тот, во дни которого Храм не восстановлен, подобен тому, во дни которого Храм разрушен», «Плач по разрушенному Храму – это уже строительство».

Рабби Моше бен Нахман, из письма сыну (тринадцатый век): «Я человек‚ испытавший много горя. Я оставил семью‚ бросил мой дом... Но утрата всего этого… вознаграждается временным пребыванием во вратах Иерусалима‚ посещением развалин Храма и оплакиванием опустошенного святилища... Я плакал горько‚ но нашел утешение в моих слезах; я разорвал свои одежды‚ но почувствовал облегчение».


* * * * *

Рабби Цадок сорок лет постился, чтобы враг не разрушил Иерусалим и второй Храм; последние годы он только клал в рот инжир, сок высасывал, а остальное выбрасывал. Захват Иерусалима римскими воинами, уничтожение Храма произвели ошеломляющее впечатление на современников, и Талмуд повествует:

«Когда Храм вновь был разрушен, появилось много людей среди Израиля, отказавшихся от мяса и вина. Сказал им рабби Иегошуа бен Ханания:

– Дети мои, почему вы отказываетесь от мяса и вина?

– Как же мы можем есть то, что до сих пор приносилось в жертву в Храме, а теперь этого больше нет? Как мы можем пить вино, которое до сих пор употреблялось для возлияния на алтарь, а теперь этого нет?

Сказал рабби Иегошуа бен Ханания:

– Если так, то и хлеб не будем есть, – ведь от хлеба тоже приносились дары на алтарь Храма. Фрукты не будем есть – от фруктов приносили первинки в Храм; воду не станем пить, так как нет теперь обряда водолития на алтарь.

Те молчали. И рабби Иегошуа продолжил:

– Дети мои! Не выражать печаль нельзя: слишком суровый приговор произнесен над нами, но и чересчур печалиться тоже не следует».

Заветы отцов предписывают: «Обновляя дом, оставьте небольшую часть стены не побеленной в память о разрушенном Храме; готовя трапезу, пропустите одно блюдо; надевая украшения, оставьте одно в шкафу в память о Храме…» (И сегодня жених под хупой разбивает стакан в память о разрушенном Храме.)

В шестнадцатом веке рабби Шломо Алькабец из Цфата написал литургический гимн «Леха доди» в честь субботы «Пойдем‚ мой друг‚ навстречу невесте…»‚ который читают в синагогах при наступлении субботнего дня. В нем такие слова:


Храм царя‚ царский град‚ восстань из руин!
Долго ты пребывал в долине скорби...
Воспрянь из праха и поднимись‚
Облекись в праздничные одежды‚ народ мой...


С давних времен на Стене Плача можно было прочитать надпись – из Книги пророка Иешаягу‚ которую выбил неизвестный человек в надежде на восстановление Храма: «И увидите‚ и возрадуется сердце ваше‚ и кости ваши‚ как зелень‚ расцветут...»


* * * * *

Во все века изгнания отчаявшиеся находили утешение в словах Иешаягу, предсказывавшего приход Машиаха: «Укрепите ослабевшие руки и колени трясущиеся утвердите… Ибо пробьются воды в пустыне и потоки в степи. И станет сухая земля озером, безводное место – источниками вод… И избавленные Господом возвратятся, придут в Сион с ликованием… веселье и радость найдут они, и удалятся печаль и стенание».


            …И будет,
Когда продлятся дни, от века те же,
Все на одно лицо, вчера как завтра,
Дни, просто дни без имени и цвета…

      Тогда настанет Голод.
Великий, дивный Голод – мир о нем
Еще не слышал: Голод не о хлебе
И зрелищах, но Голод – о Мессии!..

      И служанка,
У очага поленья раздувая,
Вдруг высунет испачканное сажей
Свое лицо: не близится ль Мессия,
Не слышно ли могучего раската
Его трубы…

Хаим Нахман Бялик, «…И будет», 1908 год,
Перевод Владимира Жаботинского


Машиах (Мессия), в буквальном переводе с иврита – помазанник; вера в него – тысячелетняя вера еврейского народа.

Она помогала преодолевать гонения, погромы и изгнания‚ большие катастрофы и катастрофы малые. Моше вывел евреев из Египта, освободил от рабства, в Талмуде он назван «первым избавителем» народа; «последним избавителем» будет Машиах из рода царя Давида. Полагают, что имя его – Менахем (в переводе с иврита – утешитель); написано в Свитке плача пророка Ирмиягу: «…ибо далеко от меня утешитель, кто успокоил бы душу мою».

Потому и завещал перед смертью законоучитель четвертого века: «Оденьте меня в белое, обуйте меня, дайте посох в руки и положите таким образом, чтобы по пришествии Машиаха я был готов следовать за ним». А рабби Моше Тейтельбаум из венгерского местечка Уйхея укладывал возле кровати посох, субботние одежды и указывал перед сном своим сыновьям: «Сразу же разбудите меня, как только он появится».

Когда подойдет время пришествия Машиаха, явится сначала Элиягу (Илья-пророк), его провозвестник. Он протрубит четыре раза в большой рог, и после первого звука воссияет свет, как в первые дни творения. После второго звука воскреснут мертвые; после третьего – Шехина, Божественное присутствие, проявится перед глазами Израиля; после четвертого звука Храм опустится с Небес на место свое в Иерусалиме, и всякий по свету Шехины отыщет к нему дорогу.

А в завершение всего Элиягу убьет Самаэля, ангела смерти, и власть зла исчезнет с лица земли.


Снится мне: в родную землю
Мы войдем в огнях заката,
С запыленною одеждой,
Замедленною стопой.
И войдя в святые стены,
Подойдя к Ерусалиму,
Мы безмолвно на коленях
Этот день благословим…

А назавтра, на рассвете
Выйдет с песней дочь народа
Собирать цветы в долине,
Где блуждала Суламифь…
Подойдет она к обрыву,
Поглядит с улыбкой в воду –
И знакомому виденью
Засмеется Иордан.

Самуил Маршак, «Из Сионид», 1907 год


Пророк Хаваккук – словами Бога: «Если замедлит – жди его, ибо придет непременно, не опоздает».

Вера в избавителя – характерная черта еврейского сознания. Каждый день правоверные евреи перечисляют в молитве тринадцать догматов веры, один из которых гласит: Всевышний «пошлет к концу дней Мессию – для искупления тех, кто ждет от Него конечного избавления».

Этот человек будет из рода Давида. Он соберет народ Израиля со всех концов света, распределит по коленам в Святой Земле, установит царство мира, и «не по взгляду глаз своих будет он судить, не по слуху ушей своих станет решать дела. Но будет по правде судить он…»

Заселится весь мир – без голода, зависти и страданий, порабощения и притеснения, лишь радость и веселье, добро и мудрость. «Волк будет жить рядом с ягненком‚ – утверждал пророк Иешаягу‚ – леопард будет лежать с козленком… Будет играть младенец над норой кобры, а отнятое от груди дитя протянет руку свою к логову гадюки… И станет жить народ мой в обители мира‚ в жилищах безопасных и в покоях тихих».

Воскрешение из мертвых – одна из составляющих веры «конца дней» после прихода Машиаха. Пророк Иехезкель – словами Господа: «Подниму Я вас из погребений ваших, народ Мой, приведу вас в Землю Израиля… И дам вам покой на земле вашей».


Так, может, и я восстану из праха
в один из тех дней,
под трубные звуки шофара.
Стану выправлять непоправимое
прежней жизни своей.
А ты снова будешь со мной,
Окропленная росой в ночи...

Иегуда Амихай,
«При воскрешении из мертвых»


Человеку не дано знать день прихода Машиаха; если бы прежним поколениям стало известно‚ сколько веков еще пройдет, они не перенесли бы груза изгнания.

Рабби Иегошуа бен Леви спросил пророка Элиягу:

– Когда придет Машиах?

Тот ответил:

– Спроси у него самого.

– Где же мне найти его?

– Он сидит у ворот Рима среди нищих, покрытых язвами, и ты узнаешь его по одному признаку. Другие сначала обнажают все свои язвы, и лишь потом их перевязывают, а он обнажает и перевязывает каждую язву отдельно, говорит при этом: «Вдруг меня призовут, – как бы не замешкаться…»

Рабби Иегошуа отправился в Рим, нашел там Мессию и задал вопрос:

– Когда ты придешь, учитель?

Тот ответил:

– Нынче же.

Рабби вернулся на Святую Землю, и Элиягу поинтересовался:

– Что он сказал тебе?

– Он обманул меня! – воскликнул рабби Иегошуа. – Он сказал: нынче же, но вот – не пришел.

– Ты не понял его, – разъяснил Элиягу. – Нынче же, если вы послушаетесь гласа Всевышнего, – вот что хотел сказать Машиах.

Мартин Бубер, философ, религиозный мыслитель (из книги «Гог и Магог»):

«Иногда в зыбком сне я вижу, как Мессия прикладывает шофар к губам, но не дует в него. Чего он ждет?..»

И он же, Мартин Бубер, вспоминал:

«Будучи ребенком, я прочитал старое еврейское предание, которое не смог понять. В нем было написано: "У ворот Рима сидит прокаженный нищий и ждет. Это Машиах". Я пошел к одному старику и спросил: "Чего он ждет?"

Старик ответил так, что я понял его лишь через много лет. Он сказал: "Тебя"».


* * * * *


Я,
Довид-Ари бен Меир,
Кто отроком пел гневному Саулу,
Кто дал
Израиля мятежным сыновьям
Шестиконечный щит;
Я,
Довид-Ари, чья праща исторгла
Предсмертные проклятья Голиафа, –
Того, от чьей ступни дрожали горы...

Я,
Довид-Ари бен Меир,
Тысячелетия бродившее вино,
Остановился на песке путей,
Чтобы сказать вам, братья, слово
Про тяжкий груз любови и тоски –
Блаженный груз моих тысячелетий.

Довид Кнут, из сборника
«Мои тысячелетия», 1925 год


Книга завершается, но в заключение невозможно обойти стороной приметы сегодняшних дней.

По всему Израилю, с севера до юга, расположены поселения, названия которых напомнят читателю имена героев только что прочитанной книги.

Назовем некоторые из них.

Поселение Бин Нун – по имени Иегошуа бин Нуна, преемника Моше, который повел народ на завоевание Земли Обетованной.

Кибуц Гилгал – от названия первой стоянки евреев после переправы через Иордан.

Поселение Отниэль – по имени Отниэля бен Кназа, первого судьи в Израиле, на котором «покоился дух Божий».

Кибуц Дан на северо-востоке Галилеи – память о воинах колена Дана, которые отвоевали те земли и построили город Дан.

Поселение Двора – по имени женщины-пророчицы, что сидела в тени пальмы в горах Эфраима и судила народ.

Поселение Барак – это Барак, который победил Сисру и его девятьсот колесниц неподалеку от того места.

Кфар Гидон – это Гидон-земледелец, разгромивший врагов по зову Бога, «и покоилась земля сорок лет в дни Гидона».

Элькана, поселение городского типа – тот самый Элькана, от семени которого родился у Ханы Шмуэль, пророк в Израиле.

Маген Шауль (Щит Шауля) – поселение в Изреэльской долине, названо по имени первого царя Израиля.

Поселение Наоми – по имени Наоми, что вернулась из Моава, а с ней Рут-моавитянка, прабабушка царя Давида, которая сказала: «Твой народ – мой народ, и твой Бог – мой Бог. Где ты умрешь – там и я умру, там погребена буду».

А также поселения сегодняшних дней, напоминающие о событиях в книгах Танаха: Бейт Эль, Кирьят Йеарим, Кфар Тавор, Мегидо, Текоа, Шило, Эйн Геди. Отдельно назовем кибуц Ревивим и поселение Шалва – их названия взяты из псалмов царя Давида.

Ревивим (мелкий дождь) – из шестьдесят пятого псалма: «Орошаешь борозды (земли)… дождевыми каплями размягчаешь ее…»

Шалва (покой) – из сто двадцать второго псалма: «Да будет мир в крепости твоей, покой во дворцах твоих…»

И совсем уж последнее, не удержаться – названия улиц Иерусалима, напоминающих имена героев Танаха (в алфавитном порядке языка иврит).

Элькана, Барак, Гидон, Двора-пророчица, Давид-царь, Хана, Хирам, Иегошуа бин Нун, Иоав, Ионатан, Ифтах, Натан-пророк, Рут, Шауль-царь, Шимшон, Шломо-царь, Шмуэль-пророк и другие.


Иерусалим…
В этом городе ощущаешь,
что дальше отсюда уже нет дорог.

Марк Шагал


* * * * *

Повторим слова из Книги Когелет: ««Сын мой, остерегайся составлять много книг – конца не будет, а много читать – утомительно для плоти».

Завершена работа «Судьи, цари и первые пророки Израиля» – с подзаголовком «По путям Земли этой».

Продолжение ее – темы иных авторов, иных книг, которые уже написаны или появятся в обозримом будущем.


Иерусалим, 2012-2015 гг.


назад ~ ОГЛАВЛЕНИЕ ~ далее